Народу на пироне было много, все торопились в столицу. Компания, ожидающая поезд была очень разношерстная — были здесь и ярко выделяющиеся из толпы купцы старого образца (бородатые толстяки в щегольской одежде с огромным багажом) и нового образца, так называемые предприниматели, мелькали в толпе и блестящие золотыми погонами офицерские мундиры, и не очень благопристойно одетые, низшие сословья. В такой компании Тарас Гапонович Затрищенко, со своим несколько комичным внешним видом, казался просто невидимкой, на которого никто не обращает внимания.

У-УУУ!!! Раздался протяжный гудок, приближающегося паровоза. Этот приятный для ушей частного сыщика звук, немного оживил толпу, которая, готовя билеты и вещи, начала группироваться на пироне.

Вот, скрипя тормозящими колесами, и выбрасывая струи пара, паровоз оказался на пироне. Окинув пирон прощальным взглядом, и доставая из кармана свой билет, господин ТГЗ, поднялся на порожек, навстречу кондуктору.

— … двадцать четвертого декабря 1904 года, при попытке прорыва через полицейские ограждения на Дворцовой площади, группа из шестидесяти человек была остановлена ружейным залпом. После этого, толпа, потерявшая двенадцать человек убитыми, рассеялась и покинула Дворцовую площадь. Среди убитых были: Василий Чалыгин — командир боевой группы противозаконной партии» Борцы за Свободу», Александр Никоненко — его помощник, и еще шестеро бойцов этой партии. Всего в списках» Борцов за Свободу» числилось одиннадцать человек. Восемь, было убито, как я вам уже и сказал. Двоих, наши агенты вычислили в январе 1905 года, а один, идейный вдохновитель, так сказать, мыслитель Алексей Алексеевич Трымский, к сожалению, скрылся за границей, где он сейчас, никто не знает, — медленно, но четко, читал официальный полицейский картотечный документ, Александр Петрович Зурабов, высокий сутулый человек, лет пятидесяти, сидящему в его просторном кабинете, на против него Тарасу Гапоновичу Затрищенко, который прямо с вокзала поспешил навестить старого друга.

Сразу после прибытия в столицу России, ТГЗ поспешил к старому приятелю, который, как он и думал, был обрадован его появлению. И вот сейчас, жадно отхлебывая чай из блюдца, который Александр Петрович сразу же распорядился организовать, Затрищенко улыбался, тихо смеясь в усы.

— Значит Алексей Трымскй, — с явным удовлетворением повторил вслух, сыщик.

— Что Алексей Трымский? — не понял пристав.

— Да так, ничего, — сказал Затрищенко, быстро став серьезным. — Скажи, старый друг, а что ЦК партии, что с ним стало?

От этих слов лицо Зурабова стало вдруг выразительнее и оживленнее.

— О, это особая история, — гордо сказал пристав, потирая руки. — Все ЦК, ну, почти все, было поймано агентами жандармерии в Париже, и привезено оттуда сюда, в столицу.

Вытащив из толстенного, покрытого толстым слоем пыли пакета, на котором было написано» Списки ЦК революционных партий за 1903–1906 года», очередной картотечный листок, Зурабов зачитал в слух его содержание:

— И что, никого не осталось? — растерянно спросил ТГЗ у пристава.

— Ну, почему, никого, остался один субъект, — неторопливо, словно нехотя, говорил Зурабов, пряча зачитанный документ, в пакет, и доставая оттуда что-то еще. — Еще в Париже, от рук жандармов ушел один единственный член ЦК партии, некто Кузумов, имя, не помню, но у меня осталась его фотокарточка.

С этими словами он достал из пакета небольшую фотокарточку и протянул ее Тарасу Гапоновичу. Тот с нетерпением выхватил ее из рук пристава. На фотокарточке был изображен брюнет, щуплого телосложения, лицо которого было бы заурядным, если бы не покладистая борода небольших размеров, делавшая его отличным от других. Снимок был сделан в полный рост. На этом снимке брюнет был в элегантном, темного цвета костюме, он был изображен на фоне Эйфелевой башни.

«Вот она, моя тонкая серебряная ниточка!» — радовался мысленно господин ТГЗ. Дальше терять времени было нельзя. Впереди еще был долгий путь. Посидев для приличия у своего друга еще несколько минут, Тарас Гапонович вежливо откланялся.

«Гранд-отель Европа». Хоть было уже и три часа дня, но сегодня клиентов почти не было. Обычно это огромное здание, в котором останавливались такие великие люди, как Петр Ильич Чайковский, Тургенев, и другие великие люди, не пустовало совсем. Редко бывали дни, когда в» Европе» было хотя бы несколько свободных номеров, их обычно заказывают заранее. Но сегодня это номера этого здания были пустыми почти на треть.

Портье, уже давно не молодой человек, можно сказать, ветеран службы в отеле, облаченный в ярко красную форму этого легендарного заведения, уныло стоял на своем рабочем месте, ожидая все не приходящих клиентов. Как назло, где-то за окнами, на улице, прогремело и сверкнуло, и через несколько мгновений, из темно-серых небес, пролился обычный, занудливый питерский дождь.

Вздохнув, портье тихо выругавшись на погоду, испортившую и без того скверное настроение, отхлебнул из чашки, стоящей рядом с ним на стойке, горячего чаю. И облегченно вздохнул, на лице у него расплылась блаженная улыбка. Вдруг, со стороны входа в отель, раздался звонок колокольчика, закрепленного на входной двери. Этот приятный сердцу старого портье звук, извещал о том, что швейцар, стоящий у входа с внутренней стороны, учтиво впустил кого-то. «Хорошо, клиент!» — радостно подумал он.

И правда, как будь-то в подтверждение его мыслям, внутренняя входная дверь распахнулась, и в холл вошел высокий представительный мужчина, средних лет, со странной, обритой на украинский манер, головой. Закрыв зонт и отряхнувшись, представительный господин направился прямо к нему (да и куда же еще он мог направиться?).

Приблизившись вплотную к стойке, господин вежливо поприветствовал его, и вдруг, достал кармана красную банкноту, отчего у портье сразу быстро забилось сердце. «Это не клиент, это должно быть, опять филер, хотя откуда у филера такие деньги?» — лихорадочно проносились в голове у портье подобные мысли и чувства.

— Что вам угодно? — дрожащим голосом спросил старый ветеран отеля, не отрывая взгляда от красненькой бумажки.

Господин, тем временем продолжал мять в руках банкноту, наклонившись к служащему отеля, он тихо, в полголоса, спросил:

— Милейший, расскажите-ка мне о про вот этого человека, — сказал он, достав из внутреннего кармана пиджака небольшую фотокарточку, и протянув ее портье.

Милейший взял фотокарточку, и тот час быстро протянул ее обратно, непонятному господину. Пот выступил на лбу у старика: «Зачем ему он???».

— Вы его знали? — требовательно спросил стриженный на казацкий манер человек, глядя старику прямо в глаза.

— Да, он работал у нас официантом… пока, не сбежал по непонятной мне причине…, — нехотя отводя глаза в сторону от собеседника, ответил портье.

— Скажите пожалуйста, милейший, а вы не знаете куда он сбежал? — тихо спросил господин, продолжая демонстративно теребить купюру.

— …Ходят слухи, что этот господин преступник, поэтому и убежал, — начал объяснять он. — Еще ходили слухи о том, что он за границу удрал, в Сингапур…

Услышав название страны — Сингапур, наглый господин вдруг резко отпрянул от него, как от горящего факела.

Больше господин ни о чем не спрашивал, он вдруг начал что-то бормотать на непонятном языке и ходить из стороны в сторону, чем очень озадачил, и даже немножко испугал старика. «Психический!» — с ужасом подумалось старику.

А «психический», тем временем, резко развернулся, и рывком направился к выходу. Когда ветеран опомнился, странного господина уже не было, а что самое страшное — не было и денег, которые он, гад, постоянно показывал…