«Я должен придумать что-нибудь небывалое! — рассуждал, ходя взад и вперед по кабинету, Картер. — Я имею дело с необыкновенным негодяем, а потому и средства борьбы с ним нужно выбирать необыкновенные. Еще посмотрим, кто останется победителем! «Хорошо смеется тот, кто смеется последним», — говорит французская пословица. Вы бросили мне перчатку, мистер Аддисон — я ее поднимаю! Вызов принят!»

События последнего времени и осведомленность Аддисона относительно всего, предпринимаемого против «профессора», убедили Ника Картера в том, что даже в его собственном доме есть пособники негодяя, а потому он решил изложить Дику свой план в другом, более безопасном месте. С этой целью на другой день после посещения Кеннана он с утра ушел вместе с Диком в Центральный парк, изобилующий совершенно уединенными уголками.

Выбрав один из них, сыщик зорко осмотрел окрестности, вплотную подошел к Дику и произнес совершенно спокойным тоном:

— Завтра меня уже не будет в живых, Дик, и на тебя я возлагаю обязанность похоронить меня не позднее полудня среды в нашем фамильном склепе, в Ричмонде.

— Господи, — ужаснулся Дик, — что ты задумал? Неужели ты говоришь это серьезно?

— Вполне серьезно, дорогой Дик. Я прошу только точнейшим образом выполнить мои распоряжения. Итак, завтра утром я, по всей вероятности, буду уже покойником. Наш домашний врач констатирует разрыв сердца. Тебе известно, что последние годы у меня «пошаливает» сердце, и поэтому, что же удивительного в том, что человек такого слабого сложения, как я, погибнет от этого недуга? А, как ты полагаешь?

При таких словах Картер весело подмигнул своему кузену…

— А! Теперь я начинаю понимать, в чем дело! — радостно воскликнул Дик, у которого сразу стало легко на душе, — только, Ник… ты играешь опасную игру! И зачем ты так напугал меня вначале? — с упреком закончил он.

— А я, видишь ли, хотел посмотреть, обрадует ли тебя моя смерть. Ведь ты получишь в наследство мое дело и все мое состояние.

— Как тебе не совестно, Ник! Вот это уже гнусность! — полушутя, полусерьезно произнес Дик.

— Однако, шутки в сторону! — серьезно заговорил Ник. — Еще раз обращаю твое внимание на то, что мои распоряжения должны быть выполнены пунктуально, так как иначе все труды пропадут даром! Помни: моя смерть, погребение и все связанное с этим, должны быть в глазах всех наидействительнейшими фактами, а для этого необходимо не упустить ни одной мелочи, как бы ничтожна она ни казалась!

— Вот тут и пойми, — покачал головою Дик. — Слушай, Ник, ты просто пугаешь меня всем этим!

— Этого-то я и добиваюсь, — усмехнулся Картер, — то есть, пугать тебя мне нет смысла, а я хочу ужаснуть некоторых моих, с позволения сказать, друзей. Вот они порадуются-то! Как ты думаешь? Но… дело все в том, что Ник Картер должен умереть, должен бесследно исчезнуть с лица земли.

Проговорив это, Картер понизил голос до шепота и, наклонившись к уху Дика, продолжал давать распоряжения. Время от времени Дик кивал головой в знак согласия. Иногда он также таинственно спрашивал о чем-то сыщика. Беседа продолжалась около часа.

Решено было посвятить в тайну домашнего доктора и владельца бюро похоронных процессий, личного друга Ника Картера.

— Бальзамировать тебя, однако, мы не будем, — серьезно произнес Дик.

— Ну, это можно пока оставить, — в тон ему возразил Картер, — тем более, что я слышал однажды, будто бальзамирование отзывается несколько вредно на живом человеке.

— А что, если вместо тебя в гроб положить восковую куклу? — предложил Дик.

Картер отрицательно покачал головой.

— Этим мы наших врагов не обманем. Шутка эта слишком избитая для того, чтобы на нее поймать Аддисона, против которого и веду я войну. Нет, дорогой мой Дик! Необходимо устроить так, что когда Аддисон, так или иначе, проберется на похороны, он найдет настоящего, самого настоящего Ника Картера, лежащим в гробу!

— Но, повторяю, Ник, — это адски рискованная игра!

— И все-таки, иначе ничего не поделаешь, — твердо произнес Ник, — я должен лежать в гробу и я же должен быть похоронен заживо! Я даже настаиваю на следующем: перед тем как опустить гроб в землю, необходимо еще раз открыть крышку гроба, чтобы все видели, что я по-прежнему лежу на подушках.

Дик с сомнением покачал головой.

— Это вещь невозможная, Ник! — решительно заявил он. — Даже ты не сумеешь так симулировать смерть, чтобы подлога не узнал врач, которого, несомненно, подошлют враги. А погребение! Ник, повторяю: такая симуляция невозможна!

— И все-таки, она возможна! — весело проговорил Картер. — Возможна потому, что это будет… это будет… не симуляция!

Дик досадливо махнул рукой и отвернулся…

Ник Картер подошел к своему главному помощнику и снова начал шептать ему что-то на ухо. По мере того, как сыщик говорил, лицо Дика все прояснялось и прояснялось.

— Ну, что же? По рукам? — усмехнулся Ник. — Необходимо одно — точнейшее соблюдение моих распоряжений!

— Будь спокоен, все будет исполнено!

— А что, если мы сейчас приступим к делу? — предложил Картер после небольшого размышления. — Все необходимое при мне.

— Как хочешь, — лаконично дал ответ Дик.

Затем оба вышли из парка и направились на Бродвей, главную артерию Нью-Йорка.

Глава X

«Смерть» Ника Картера

Войдя в один из лучших ресторанов, сыщики заняли столик и спросили себе по стакану грога. Осмотревшись кругом и убедившись в том, что никто за ними не следит, Ник Картер вынул из кармана небольшой пузырек и вылил его содержимое в свой стакан. Во все время этой операции сыщик с самым беззаботным видом вел с Диком ничего не значащий разговор, так что со стороны можно было подумать, что за столиком сидят люди, не замышляющие ничего серьезного.

Медленно поднес Ник стакан ко рту, выпил большими глотками грог и взглянул на часы.

— Через пять минут наступит действие, — произнес он. — Итак, Дик ты все помнишь и все исполнишь.

Молодой сыщик молча кивнул головой. Он боялся за своего двоюродного брата и учителя, к которому был привязан всеми фибрами своей души, на сердце у него было тяжело.

Надев шляпы и захватив свои трости, сыщики двинулись дальше. Идя по улице, Ник продолжал громко разговаривать о последних скачках, как вдруг остановился и схватился за сердце. Вот он побледнел, зашатался, болезненная судорога передернула его лицо и он, как подкошенный, упал на тротуар. Дик быстро наклонился над ним, отнес его в сторону и расстегнул пиджак и жилет.

Около тела Картера собралась толпа народа. Один из зевак опустился на колени перед «трупом» и приложил ухо к его груди.

— Я врач, — объяснил он Дику свое поведение. — Это, несомненно, ваш близкий родственник?

— Да. Это мой двоюродный брат, — печально вздохнул Дик.

Опытной рукой врач расстегнул рубашку лежавшего Ника Картера, приложил ухо к груди и внимательно начал выслушивать, затем он освидетельствовал пульс и, поднимаясь с колен, серьезно произнес, пожимая плечами:

— Человеческая помощь здесь бессильна. Ваш двоюродный брат умер от разрыва сердца. Видите пульс уже остановился, а глаза начинают стекленеть.

При этом голос говорившего так ясно выдавал сдерживаемую радость и глаза так блестели, что Дик сразу понял, что перед ним один из шпионов Аддисона.

Молодой сыщик великолепно сыграл пришедшего в отчаяние человека. Видя его, как бы невольно навертывающиеся на глаза слезы, слыша те тяжелые вздохи, которые вылетали из его груди, никто бы не сказал, что перед ним талантливый драматический артист — и не больше…

Одетый в голубой с иголочки мундир, полисмен протиснулся сквозь толпу.

— Назад! Идите, господа, по своим делам! Разойдитесь! — покрикивал он своим грубоватым голосом. — Что здесь такое? — обратился он уже к Дику. Что за человек лежит здесь? Он болен или пьян?

— Ни то, ни другое, — печально вздохнул Дик, — он умер!