— Не будете ли вы любезны объяснить мне, сенатор, — вдруг заговорил Мутушими, когда трактирщик вышел, — на каком основании вы увезли меня из моего дома? И кто дал вам право обращаться со мной как с преступником?

— Я нахожу этот вопрос весьма наивным, — отозвался сыщик, — по законам нашей страны вы совершили несколько преступлений, караемых тюремным заключением: вы насильно привезли меня к себе, заставляли под угрозой смерти пойти на государственную измену… И вы еще жалуетесь, что я недостаточно обходителен с вами! Впрочем, об этом мы с вами побеседуем несколько позже.

В комнату вернулся Дик Боблей с графином и двумя стаканами.

— Поставьте на стол, — приказал ему Ник Картер, — а теперь достаньте мне экипаж с парой лошадей. Торопитесь: через полчаса карета должна быть подана. Кроме того, вы позаботитесь о кучере, на которого я мог бы полностью положиться. Поняли?

Дик Боблей кивнул и вышел из комнаты.

Но от зоркого глаза Ника Картера не ускользнуло, что японец и хозяин трактира многозначительно переглянулись. Он догнал Дика и вернул его в комнату.

— Советую вам, Боблей, — вполголоса произнес сыщик, — даже не думать о предательстве. Если вы попытаетесь натравить на меня своих приятелей в надежде получить за это награду от моего пленника, то помните, что мне стоит только захотеть, и вы снова очутитесь за решеткой. А если я сам буду не в состоянии отправить вас туда, то это сделает мой двоюродный брат.

— Но клянусь вам, у меня и в мыслях ничего подобного не было, — заверил трактирщик своего незваного гостя.

— Ладно, Дик. Я счел своим долгом предупредить вас на всякий случай. А теперь ступайте, поторопитесь исполнить мое поручение.

Когда Боблей вышел, Ник Картер запер за ним дверь на засов и приблизился к своему пленнику.

— Прежде чем мы с вами начнем беседовать, — заговорил он, — мы немного подкрепимся. Я устал от быстрой езды, да и вам приятно будет выпить стаканчик. Не хотите — как хотите.

Сыщик подошел к столу, взял бутылку с коньяком, налил стакан и осторожно понюхал, прежде чем выпить.

Стоя к своему пленнику спиной, Ник Картер не мог видеть торжествующего взгляда барона.

Коньяк был очень хорош, как и вообще все напитки, которые можно было за деньги достать в этом трактире.

Ник Картер с удовольствием выпил его и, против обыкновения, налил себе еще одну порцию. Он почему-то чувствовал себя страшно утомленным.

Но теперь к нему вернулись силы. Сыщик поставил стакан на поднос и с насмешливой улыбкой проговорил, обращаясь к своему пленнику:

— Да, да, барон, иногда случается нечто совершенно неожиданное.

— Счастье переменчиво, — спокойно возразил японец, — но пока еще неизвестно, кто в чьей власти находится, сенатор.

— Нет уж, не предавайтесь мечтам, — расхохотался мнимый сенатор, — вы в моей власти, а через два часа очутитесь в тюрьме, если не примете моих условий.

— Прежде чем принимать какие бы то ни было условия, я должен их знать.

— Я не угрожаю вам убийством, как это делали вы, барон. Но моя воля непреклонна. Либо вы представите мне собственноручное письменное признание своей вины, с которым я поступлю по своему усмотрению, либо вы отправитесь в тюрьму.

— Сила на вашей стороне. Противоречить победителю было бы глупо, — отозвался Мутушими со странной улыбкой, которая заставила сыщика задуматься.

— Не предавайтесь ложным надеждам, барон, — продолжал Ник Картер, повысив голос, — вы зашли настолько далеко, что не можете рассчитывать на снисхождение. Если же вы станете упрямиться, то будете как иностранец переданы в распоряжение вашего посольства, а вы прекрасно знаете, с какими последствиями для вас это будет сопряжено. Даже в Японии шпионов не любят, тем более если они настолько неловки, что попадаются. Насколько мне известно, такую неловкость может искупить только харакири. Вас первым же пароходом отправят в Токио, там преподнесут вам кривую саблю, и вы будете иметь удовольствие вспороть себе живот.

Пленник содрогнулся и с ненавистью взглянул на Ника Картера.

— А что будет, — проговорил он, — если я сделаю то, что вы называете признанием моей вины?

— Если вы выполните мое требование, — ответил Ник Картер, — то никто не узнает о том, что произошло сегодня ночью. Мне останется лишь пожелать вам счастливого пути!

— Значит, вы обещаете мне полную тайну, если я составлю и подпишу подобное заявление? — спросил Мутушими.

Ник Картер ответил не сразу.

Он сел к столу и подпер голову рукой. Какая-то странная усталость вновь овладела им.

— Ничего я вам не обещаю, — ответил он, зевая, — я требую от вас заявления, в котором вы признаетесь, что организовали в Соединенных Штатах, в частности в столице, целую шпионскую сеть, что лица, участвовавшие в этом заговоре, владеют искусством чтения по губам. Вы поражены, барон, нашей осведомленностью? Вы не ожидали, что мы и об этом знаем? Неужели вы воображали, что американцы настолько глупы? Признаю, задумка хитрая. Но вы были слишком уверены в успехе и в конце концов дошли до того, что стали разглашать содержание частных бесед, обнародование которых не могло повредить никому, даже участвовавшим в них лицам. Вот тут-то вы и промахнулись.

Барон заскрежетал зубами от ярости и стал бросать на своего тюремщика взгляды, полные ненависти и злобы.

— Кто знает, сенатор, — воскликнул он, — быть может, еще придет время, когда вам придется пожалеть о ваших нынешних действиях!

— Маловероятно, — отозвался Ник Картер, пожимая плечами, — так вот, я и говорю: в своем заявлении вы подробно опишете всю структуру организованной вами шпионской сети. Вы назовете имена ваших соучастников и подробно опишете способ, которым вы пользовались для того, чтобы подслушивать беседы высокопоставленных лиц.

— А потом что будет? — с коварной улыбкой спросил барон.

— Потом? Потом я возьму это заявление и доставлю его вместе с вашей почтенной особой к президенту Соединенных Штатов.

Вдруг раздался стук в дверь.

Ник Картер отодвинул засов. На пороге появился Дик Боблей.

Сыщику опять показалось, что трактирщик с бароном переглянулись.

— Что вам нужно? — нетерпеливо спросил Ник Картер.

— Я хотел доложить, что карета подана.

— Отлично. Ну что, барон, вы приняли решение? — спросил мнимый сенатор, обращаясь к японцу.

— Я готов подписать заявление, но лишь с одним условием.

— Не тратьте зря слов, барон, — оборвал его Ник Картер, — ни о каких условиях не может быть и речи. Благодарите Будду, что вы отделались так легко.

Затем сыщик обратился к трактирщику:

— Карета подождет еще полчаса. Вот что еще, Дик Боблей, я не думаю, что люди барона явятся сюда с намерением освободить своего начальника. Но если это все-таки случится, то вы никого не впустите в дом. Впрочем, я вижу в углу телефон. Как только я замечу, что вы пытаетесь меня обмануть, я вызову работников главного полицейского управления в Вашингтоне. Ступайте.

Когда Ник Картер снова обернулся к своему пленнику, он заметил, что у того на лице появилось торжествующее выражение.

— Будьте любезны, освободите мне руки, чтобы я мог писать, — заговорил Мутушими, — надеюсь, вы разрешите мне присесть к столу.

Ник Картер кивнул и вынул из своего бумажника лист бумаги и автоматическую ручку. Затем он связал барону ноги, снял наручники, перенес его к столу и усадил.

— Вот вам бумага и перо, — сказал он.

— Я предпочитаю писать своим собственным пером, — возразил Мутушими, вынимая из кармана тоненькую бамбуковую палочку, — вам не надо направлять на меня револьвер, — продолжал он, заметив, что мнимый сенатор вынул из кармана оружие, — я отлично сознаю, что на этот раз проиграл.

Он снял колпачок с одного конца бамбуковой палочки, на которой появилось золотое перо.

— Как прикажете писать, — продолжал он деловым тоном, — по-японски или по-английски? Лучше всего будет, если вы продиктуете мне начало, а то, по правде говоря, я не особенно опытен в составлении подобных документов.