- Насколько сильно ты желаешь смерти Рейланда? – с милой, ухмылкой поинтересовался Фостер.

Он должен каким-то образом понять наверняка, насколько Рид этого хочет, чтобы знать, насколько он может ей доверять. Потому что просто убить Джека недостаточно. И это больше всего бесило мужчину. Невозможность исполнить задуманное без исполнения определённых обязательств. Только так и не иначе, он сможет понять, что сделал то, чего так долго хотел, пусть даже и чужими руками. А для этого он должен приложить немало усилий, чтобы понять это сексуальное и хищное существо перед собой, на которое смотрел сейчас сверху вниз.

Переключая на Кэм всё свое внимание, Айден осознал её аромат. Придал этому сдержанному и слегка горьковатому запаху какое-то значение. «Ты очень красива. Настолько же и опасна. Хочется прикоснуться, но вот только непременно обожжёшься, если вообще оставишь свои конечности при себе» Размеренно проскользнуло размышление, и Фостер понял, что такому противнику уступать ни в коем случае нельзя. Ни на одном из фронтов. И это было самым ужасным, потому что ему придётся. Потому что Кэмерон Рид была ему нужна.

Она внимательно следила за лицом Айдена, находясь в такой близости от него, что с трудом сдерживалась от того, чтобы не прикрыть глаза от удовольствия, вдыхая его аромат. Однако, она сдержалась. На губах заиграла знаменитая ухмылка, говорящая о том, что она что-то задумала. И это определенно некая гадость. Так как девушка была босиком, то ей пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до уха мужчины, при этом она не смогла отказать себе в удовольствии и коснулась его груди ладонями.

- Настолько, что готова отдать свою жизнь, взамен на его смерть, - обжигая своим дыханием, прошептала Рид.

Айден замер, как если бы оказался один на один с диким животным. Не двигайся и не беги и может останешься живым по каким-то непонятным причинам. Ведь логики в этом нет. Ты либо силён, либо слаб. Жив или мёртв Третьего не дано. Но с женщинами, когда ты смотришь на них именно как на женщин, появляется множество других не контролируемых вариантов. Потому что она может убить не только физически. Поэтому Айден всегда замирал, когда понимал, что иного пути у него нет. Он наблюдал за каждым её движением, стараясь понять её намерения, хоть это и считалось глупой затеей. Женщин понять невозможно. Вот и сейчас… она так смотрела ему в глаза, так приблизилась к нему почти вплотную, коснулась его груди, обожгла кожу своим дыханием, а словами встряхнула всё внутри, так что Айден сразу понял – он не может ей доверять. Не должен. Потому что нет никаких гарантий, что она лично не убьёт Джека, когда ей подвернутся такая возможность. И тогда крахом вся его загонная охота.

Она отстранилась почти сразу, но сделала это плавно и медленно. Как только между ними появилось спасительное расстояние, Кэмерон тихо усмехнулась и резко развернулась на пятках.

Медленно выдохнув, мужчина проследил взглядом за траекторией движения Рид и за тем, как она с грацией кошки уселась на подлокотник дивана, закинув одну ногу на другую. Это почти что удар ниже пояса, учитывая, что Кэмерон была в коротком платье. Сложно избегать самого себя и своих желаний. Можно их игнорировать, не поддаваться им, но вот избегать… на мгновение взгляд Фостера скользнул по ногам Кэмерон.

- Я так полагаю, что сегодня ты меня убивать не собираешься, поэтому очень тебя прошу, покинь мою квартиру, - она играла в кошки-мышки с мужчиной, который обязательно должен будет ее убить.

«Ты ведь должен будешь меня убить, ведь в последний момент Джек активирует свое оружие. И ты будешь обязан меня убить, в твоих же интересах убить меня как можно раньше, но ты не сделаешь этого, пока не получишь все, что только можно. Как жаль… впрочем, какая же интересная игра намечается. А теперь мистер Фостер, уходите, а то боюсь я не смогу сдержаться»

- Не сегодня, милая. У меня не то настроение. К тому же сложно убить человека без подготовки, учитывая, что после смерти клиент должен остаться в живых. – усмехнулся Айден, разворачиваясь и подбирая с пола свой голопроектор.

Ему придётся изрядно пораскинуть мозгами, чтобы расставить все подвижные элементы паутины на свои места, что бы ни что друг другу не мешало. Кроме того, «Кобра» может не оценить услуг Кэмерон, взамен на её исчезновение из мира живых. Её будет сложно контролировать, а значит пользы от неё будет немного. Опасный материал для работы.

- Я загляну к тебе позже. – уже в дверях бросил Фостер, покидая владения сексуальной хищница, испытывая при этом и облегчение, и разочарование.

***

После того, как Фостер ушел, Кэмерон приняла душ, оделась в халат и забралась в постель. Огромную и холодную. Сон не шел уже второй час, хотя она отчетливо понимала, что безмерно устала, однако организм расценил ситуацию иначе.

«Все одно и то же, снова лежу, снова смотрю на потолок. Радует, что хотя бы сегодня потолок бел и невинен, а не заливается алой краской, как это обычно бывает. Голова продолжает упорно работать, продумывая свою паутину и то, как туда заманить Рейланда. Я устала от этих мыслей, устала от притворства. Впрочем, я уже давно не притворяюсь, я веду себя так, как и должна. А верней как умею. Говорят, принять себя, это первый шаг к счастливой жизни. Какая ирония. В любом случае, сейчас я не хочу думать о том, как Джек попадает в сети»

Принудительно Кэмерон отключила мысли о деле и закрыла глаза, ей необходимо заставить себя поспать. Постепенно погружаясь в сон, девушка видела, как на темной стороне век вырисовывается блеклый образ Айдена Фостера, который что-то ей говорит и тянет руку. Было постоянно ощущение вязкости и полной изоляции звука. Лишь нечеткий образ в голове, переросший в долгожданный сон. Но перед тем, как полностью провалиться в забытье, Кэмерон отчетливо увидела мальчика восьми лет, он широко улыбнулся, помахав ей рукой.

Я искала здесь отзвуки своей старой жизни, как искала их, смотря на ринг, смотря на работу Гарри. Стоило лишь немного присмотреться, и прошлая жизнь облепляла меня со всех сторон, как снег в рождественскую ночь. Перед глазами, дикими скакунами, плясали фрагменты воспоминаний. Вот Гарри учит меня подниматься, вот учит апперкоту, а вот он по-отечески кладет руку мне на плечо и грубо произносит: «Ты молодец, совсем справилась…». И хотя его голос по-прежнему звучит грозно, я слышу там нотки заботы и благодарности. Возможно даже некоторой отцовской любви, которой у него в достатке, но некуда тратить. Но вот громкий крик старика оглашает зал, и картинки тают, заставляя вспомнить, где я и кто я. С каждым годом вспомнить прошлое становится все сложнее. Стирается другая жизнь, оставляя прежнюю. И только тонкая нить, ведущая из моего детства и по сей день, всплывает порой, показывая, как я стала тем, кем сейчас являюсь. К сожалению, от нее остался голый костяк, не осложняющий себя деталями, по типу моих родных людей или же мест. Только ринг и постоянные тренировки со стариком. Вот и все воспоминания из прошлого. А ведь у меня была жизнь, я жила. У меня были… впрочем. Я столько лет старательно забывала про это, отчего же сейчас я неистово желаю услышать этот звон? Звон той жизни, которая у меня была. Увидеть ту, другую Кэмерон, того человека, которого сейчас не существует. Порой я сама себе боюсь признаться в элементарных вещах. Старик ушел, забрав мой клуб. Забрав тот колокольчик, что, звеня, оживлял образы вокруг.

Я остановилась, глубоко вдохнув морозный воздух. В Нью-Йорке не бывает нормальной зимы. Здесь вообще климат так себе. Мало кто может к такому привыкнуть. Утром холодно, что хоть шубу надевай, а к вечеру, если ветер сменится, с океана прилетают дожди, принося с собой тепло и влагу. Шуба мгновенно намокает, в ней становится мерзко и жарко. Правда бывают и хорошие дни, когда несколько дней подряд Нью-Йорк пребывает в устойчивом состоянии. Тогда можно не переживать за шубу, а заодно за свое настроение. Я люблю Нью-Йорк, хотя родилась и не здесь. Этот город мне импонирует, я считаю, мы похожи. Он изменчив, не терпит слабых, и всегда идет до конца. А еще он полностью независим. Мне кажется, что даже если люди отсюда уйдут, Нью-Йорк ничуть не изменится. Ведь это город больших надежд, обманчивых надежд. Он словно паук, плетет свои сети, заманивают сюда людей, а потом съедает. А тех, кого не удалось, он превращает в таких же пауков. Что говорить, одно из его лучших творений, это Джек Рейланд. Однако мало кто знает другую сторону города. Более мягкую, ностальгическую, меланхоличную. Таким он предстает передо мной здесь, на этих старых безмолвных улочках. Таких в городе немного, от силы пять, шесть. Но я знаю каждую из них, каждый дом. И в отличие от больших главных улиц, украшенных громоздкими выкидышами архитектурной мысли, эти улочки совсем маленькие, незаметные и так часто теряются среди прочего лоска большого города. Только если знать, где искать, можно их найти. Никто не догадывается, что Сквер Гарден предваряет небольшая улица Мейнсквер, она служит невидимой аллеей на одну из больших улиц Нью-Йорка и люди даже не знают ее названия. А ведь в тоже время, если задержаться на минутку здесь, отвести взор от чересчур зеленых, больше похожих на искусственные, деревья Сквер Гаден и обратить внимание на дома Мейнсквер, то можно увидеть… нет, услышать. Их голоса, голоса старинных, уже древних домов, что являются уродливым пятном на лице Нью-Йорка. Слишком старые дома, построенные еще два века назад и несмотря на это, еще не снесенные. Скорей всего про них все забыли. Да и кому нужны несколько домов, кто обратит на них внимание, когда впереди расстилается высокомерный Сквер Гарден, алчный, лживый, манящий и совершенно точно убивающий.