Крепкие руки держали меня так сильно, что наверняка останутся синяки. Я сделала еще одну попытку вырваться – но безуспешно.

– Не надо трепыхаться, принцесса, – тихий, почти вкрадчивый шепот на ухо. От него мурашки по коже.

– Отпусти! Я закричу!

– И кто тебя услышит? – в голосе насмешка. И я понимаю, что он прав… Никто. В загородном ресторанчике слишком шумно. А я ушла слишком далеко в парк. И если никому не придет в голову пойти меня искать… О, это ужасно. Чертов незнакомец может сделать со мной все что угодно. Вообще что угодно! Слезы брызнули из моих глаз. Я-то точно понимала, что может означать это «что угодно». Быть изнасилованной в день своей помолвки. В нескольких шагах от того места, где веселятся гости с обеих сторон. А будущий жених с гордостью рассказывает, как хороша собой и чиста его невеста.

– Пожалуйста, отпустите… – всхлипнула я ни на что уже не надеясь.

Как же это было глупо, безумно глупо выскочить вот так, одной, ночью…

– Уже лучше, принцесса. Отпущу. Но не сейчас.

Он перехватил меня и теперь держал одной рукой за талию. Крепко, так, что не вырваться. А вторая рука скользнула в декольте и сжала грудь…

***

– Так что давайте ещё раз поздравим нашу молодую пару с предстоящими им долгими годами семейной жизни…

Дядя Алекс всегда был склонен к длинным, утомительным речам. К тому же до него с похожего вступления начинали и другие. Десять человек? Пятнадцать? Сказать по правде, я даже уже не считала.

– …Пусть Виктор всегда остаётся гордостью для семьи, преумножает материальное и духовное богатство…

Виктор вежливо улыбнулся, обнажая безупречно ровные, отбеленные зубы.

– …Пусть станет достойным наследником и покажет, что дети всегда способны на большее, чем родители…

Грегор, отец Виктора, сдержанно кашлянул. Похоже, дядя Алекс принял лишнего и уже не совсем понимал, что говорил. Сам Виктор кивнул, тряхнув тёмно-каштановой чёлкой. Хотя мечтательно-алчный блеск в его серых глазах я всё равно успела заметить.

– Пожелай лучше чего-нибудь и нашей дорогой Мари, – властно предложил Грегор.

– Ах да, – отозвался Алекс, – Мари.

Он замялся, повисла неловкая пауза. Конечно, желать чего-то обожаемому племяннику проще, чем какой-то посторонней Мари. Дядя Алекс выдавил из себя несколько очередных банальностей, я потупилась, изображая благодарность.

Поздравительные речи моих родителей уже отзвучали. А сами они полчаса назад извинились и уехали. Мой отец редко задерживается в городе надолго – он выступает с лекциями по всей стране, и мама неизменно его сопровождает. Я привыкла быть одна. Но не в день же помолвки!

Вечер тянулся нескончаемо долго. Я старалась пить и есть как можно меньше, но духота и нескончаемый шум делали своё дело: мне становилось всё хуже. Какая-то смутная тревога наступала. Ее червь разрастался внутри меня, мешал спокойно размышлять, мешал по-прежнему мило и наивно улыбаться, а ещё, что хуже, уже не позволял такими же обожающими глазами смотреть на Виктора.

Он подвыпил, это было очевидно. Тёмно-каштановая чёлка немного сбилась набок, грозя отправить насмарку все старания личного парикмахера. Накрахмаленный воротничок белоснежной рубашки под пепельно-чёрным фраком слегка измялся. Но никто не смел об этом сказать моему… избраннику. Из всех присутствующих на это осмелился бы только его отец, Грегор. Но ему, кажется, было всё равно.

Наша помолвка… Она казалась совершенно естественным и логичным событиям. Мы встречались уже два года, и все знали – рано или поздно мы поженимся. А как же иначе?

Он хорош собой – настолько, что мог бы затмевать голливудских звёзд, если бы хотел, конечно. Он уверен в своём успехе настолько, что никакие просветлённые с ним не сравнятся. Еще бы… Его отец – солидная поддержка. Мои родители ни за что бы не согласились, чтобы я, единственная наследница семейного бизнеса, отдала приданое – и себя – кому-то, кто мне не ровня. Так что поиски жениха завершились, едва успев начаться. Виктор был лучшей партией из всех выпускников нашего курса. «Хватай, пока не сбежал», – без лишних иносказаний посоветовала мама. А отец, который тогда стоял рядом с ней, улыбнулся и кивнул, прикрыв глаза: совершенно верно. Оставалось только согласиться. Спорить с ними не было никакого смысла.

Впрочем, я всё равно была счастлива. Ради Виктора я хранила самое дорогое, что только может быть у девушки. Свою нетронутость, свою непричастность к миру чувственных наслаждений. И вот – долгожданная помолвка, та самая, с поздравлениями, со множеством гостей.

Когда очередь дошла до тёти Камиллы, она решила быть оригинальной. Она играла с Виктором в импровизированную словесную игру: будто бы она берёт с него одну за другой клятвы, а он отвечает. Отвечал он, конечно, со скучающим и досадливым видом, разве что глаза не подкатывал. Игры вообще были ему чужды, в этом я уже успела убедиться.

– Клянёшься ли ты, Виктор, любить и обожать свою жену в горе и в радости?

– Надеюсь, горя у нас не будет, – одними губами улыбнулся Виктор.

– Клянёшься ли ты быть для неё верным и безупречным мужем?

– По-другому я и не умею. Только верным, только безупречным…

Чем дальше, тем больше дурнота накатывала на меня. Наверное, всё-таки не стоило пробовать то шампанское. Тётя Камилла, похоже, подготовила целый перечень вопросов. Все уже успели устать. Кроме неё.

– Клянёшься ли ты, Виктор, поддерживать свою жену и помогать ей во всём?

– А кто её ещё поддержит? – огрызнулся он.

Наверное, он не стал бы так говорить, если бы его не мучили нелепыми вопросами предыдущие пятнадцать минут. Но этот его ответ стал буквально последней каплей. Слишком прозрачный намек на то, что мои ближайшие родственники очень рано покинули праздник.

Я пробормотала что-то вроде извинения, вышла из-за стола и быстро направилась к выходу. Я старалась не думать, как мне смотрят вслед, какие мысли рождаются у них в головах, ухмыляется ли кто-нибудь, понимая, что именно в последних словах Виктора меня зацепило.

– Мари, ты куда? – Энни, моя подружка догнала меня в дверях.

– Все в порядке… Просто подышу, – я улыбнулась.

– Я с тобой!

– О нет! – я старалась, чтобы мой смех выглядел не вымученным. – Стивен мне этого не простит…

Сияющая громада ресторана осталась позади, как пещера чудес и искушений из восточных сказок. Я шла, почти бежала по опустевшим парковым аллеям, высокие стены живых зарослей и изгородей окружали меня, как лабиринт. Вскоре я сама уже не помнила, сколько раз свернула налево и сколько направо. Ночной мрак и ветви декоративных растений обступили меня, даря впервые за вечер прохладу, покой и умиротворение.

А мысль, которая пришла в голову, была такой неожиданной, что я остановилась как вкопанная. Может, наша помолвка – не такая уж и хорошая идея?

Я несколько раз глубоко вздохнула, надеясь, что уж теперь наконец-то удастся передохнуть, привести мысли в норму после этого безумного вечера. Возможно, так и получилось бы. Возможно, так бы и произошло…

Если бы в этот самый момент не произошло совершенно неожиданное. Я не поняла, что именно случилось. Я лишь ощутила, как чьи-то сильные, мощные, не терпящие возражений руки с шорохом приблизились из темноты и крепко, неумолимо обхватили меня.

* * *

– Нет! – всхлипнула я.

Но рука уже шарила по моей груди, наглаживая, пощипывая чувствительные сосочки. Я задохнулась. Нет! Никто и никогда не трогал меня там… И так…

– Тише, принцесса… – задыхающийся шепот на ухо.

И что-то случилось. Что-то, чему я никак не могла найти ни названия, ни объяснения. Меня накрыла жаркая удушливая волна. Голова закружилась, а ноги едва не подкосились. Это… это было приятно. Такое даже представить себе невозможно. Ужасно, невыносимо, но мое тело словно пронзило током.

– Нет, – теперь уже совсем тихо всхлипнула я.

Но меня не слышали. Теперь незнакомец не держал меня так крепко. Вторая рука скользнула по тонкому шелку платья, я снова вздрогнула, попыталась сопротивляться – но, видимо, совершенно неубедительно. Настойчивая, почти болезненная ласка, жар тела сзади, горячее, прерывистое дыхание… И то странное, совершенно нереальное ощущение. Будто я – не я. Будто той Мари, которой я привыкла быть, больше не существует. А эта, новая, состоит не из здравого рассудка и твердых планов на будущее, нет. Она вся соткана из ощущений. Невыносимая сладость разливается по телу, и я поддаюсь ей, теряю контроль. Умелые пальцы делают еще один восхитительный круг по соску – и я словно со стороны слышу свой тихий стон. И тут же – довольный смешок мужчины. А его рука уже хозяйничает под юбкой, оглаживает бедра, проходится по краю чулка и легко касается кружева трусиков…