– Боб очень помогает, – кивает мама на Боба, нашего финансового менеджера, возвышающегося над буфетным столом. Он тянется за колбаской, передумывает, зависает над пирогом с заварным кремом и наконец кладет на тарелку пару чипсов (Боб Стринджер: Самый Осторожный Человек в Мире).

– Боб! – восклицает дядюшка Нед так, словно это слово все объясняет. – Славный старина Боб. Это он тебя на плаву держит.

Меня опять корежит. Боб, конечно, выручает, но отнюдь не он поддерживает нас «на плаву».

– Боб крут, – говорю я, – но и мама…

– В каждой организации нужен глава, – прерывает меня дядюшка Нед. И повторяет с ударением: – Глава дома. А поскольку бедняга Майк нас покинул… – Он сочувственно треплет маму по руке. – Ты отлично держишься, Джоанна.

Я вижу: маму передергивает от его прикосновения, но она сдерживается. Поневоле и я терплю, хотя внутри все кипит. Раньше я, бывало, срывалась, но без толку, – только мама расстраивалась.

Я по-настоящему психанула на прошлое Рождество, когда дядюшка Нед вздумал поучать маму за ланчем. Тогда я ему и выдала. Он побагровел и завел «после-всего-что-я-для-вас-сделал»… Мама разрядила обстановку, заверив его, что я ничего такого в виду не имела.

Я и тогда не сдалась. Утащила маму, все еще наряженную в бумажный колпак, на кухню, перечислила там все услышанные несправедливости и выдала:

– Как ты это терпишь? Ты сильная женщина! Ты всем руководишь!

Я надеялась ее растормошить, но не тут-то было. Она выслушала меня, слегка морщась, и наконец сказала:

– Дорогая, он же не имел в виду ничего плохого. Это все пустяки. Когда нужна помощь, твой дядя всегда рядом.

– Да, но…

– Помнишь, как он помог мне с арендой, когда умер твой папа? Я была совершенно разбита, и тут подоспел Нед. Я всегда буду благодарна ему за это.

– Я знаю, но…

– Он создал для нас выгодные условия, – твердо продолжает она. – Можно сказать, выбил. Он сделал больше, чем может показаться. Конечно, он неидеален, но у кого из нас нет недостатков? У нас у всех есть маленькие смешные причуды.

Я бы не назвала отъявленного женоненавистника маленьким смешным чудиком. Но в конце концов сдалась: все-таки Рождество, а кому охота огорчать маму в праздник?

С тех пор я на своем не настаивала. По какой-то причине маме приятно видеть дядюшку Неда в радужном свете. Она не хочет с ним ссориться. Во многих отношениях она сильная женщина, но тут дает слабину.

И я знаю, почему. Потому что дядюшка Нед – член семьи. Он – живое напоминание о папе. А это для нее дороже всего остального.

– Как на личном фронте, Нед? – спрашивает она, с обычной своей непринужденностью меняя тему разговора. Дядюшка Нед недавно развелся, причем в третий раз. Ума не приложу, что женщины в нем находят, но жизнь вообще штука загадочная.

– Ох уж эти девчонки, Джоанна, – покачивает он головой. – Попадаются иногда симпатичные, но надо же столько болтать! Хоть затычки в уши вставляй.

В который раз я задумываюсь, откуда у папы такой братец. Папа в чем-то бывал старомодным: считал, что роль мужчины – добытчик, не любил плохих слов. Но он уважал маму. Уважал женщин.

Однажды мама после нескольких рюмок сказала мне, что дядюшка Нед пошел в моего прадедушку, а у того был «тяжелый характер». Но в подробности она не вдавалась. А я прадедушку почти не помнила. И для меня дядюшка Нед – одна из неразрешимых семейных загадок, вроде невесть куда подевавшегося ключа от сарая.

– Ты найдешь кого-нибудь, – миролюбиво говорит мама. – А как рыбалка?

Нет! Только не это! Все, теперь дядюшку Неда несколько часов не остановить.

– Ну, – начинает дядюшка Нед. – Был я тут на днях на реке… А, Джейк! – Он отвлекается при виде племянника. – Как дела, мальчуган?

Слава богу. От шестичасовой байки про форель мы избавлены.

– Весьма неплохо, дядюшка Нед. – Джейк ослепительно улыбается. – Наклевывается несколько выгодных сделок. И на этой неделе я еду в Олимпию на Глобальную финансовую конференцию. Бывали там?

Конечно, не бывал. Дядюшка Нед служил в страховой компании администратором в уокингском отделении и не добрался даже до центрального офиса, что уж говорить о Глобальных конференциях! Но он в жизни этого не признает.

– Славные были деньки, – говорит он со смешком, словно катался туда каждый год. – Сделки, выпивка, все такое. Ты же сам знаешь, что на этих конференциях творится, да, Джейк?

– Аминь, – отзывается Джейк, поднимая бокал.

Ну и болтуны. Я-то знаю, что брат едет на эту конференцию только потому, что у кого-то из его приятелей оказалось лишнее приглашение.

– Чего только не бывало у нас на фирме, – говорит дядюшка Нед, выпуская клубы дыма. – Я бы такого мог рассказать…

Он взмахивает сигаретой и сшибает стоящий рядом бокал. Тот разлетается на осколки, и дядюшка раздраженно морщится:

– Пусть кто-нибудь из девчонок приберет.

«Кто-нибудь из девчонок»? Я вся подбираюсь, но тут мама берет Николь за руку.

– Дорогая, – произносит она. – Ты не поможешь?

– А как с администрированием? – обращается дядюшка Нед к Джейку. – Все хорошо?

– Превосходно, – категорично объявляет Джейк. – Столько возможностей открывается!

– Это тебе не пустой звук, – соглашается дядюшка Джейк.

Они разглагольствуют о квалификации и перспективах, но я уже не слушаю. Я смотрю, как Николь убирает осколки. Она безнадежна. Взяла метелку и бестолково машет во все стороны, глядя в мобильник. Она вообще видит, что делает? Разбрасывает стекло по всей комнате. Стекло! Кто-нибудь пораниться может!

Мои пальцы выбивают дробь. Ноги постукивают по полу: шаг вперед, наискось, назад, вперед наискось… Нет, не могу больше.

– Дай сюда. – Я выхватываю у нее из рук метелку. – Осколки нужно завернуть в бумагу.

Я хватаю пустую корзинку из-под хлеба и собираю осколки руками.

– Фикси, ты чудо, – рассеянно роняет Николь. – Ты всегда знаешь, как правильно.

Я хочу послать ее за газетой, но она уже набирает что-то в мобильнике. Придется самой. Я высматриваю осколки на полу с древесным узором и заворачиваю в старую радиопрограмму. И тут надо мной гремит голос Тима:

– Что, Райан вернулся?

Я и не заметила, как Тим вошел. Выпрямляюсь и бросаю:

– Привет!

Но Тим, кажется, не слышит. Смотрит на меня взглядом снайпера, темные волосы прилипли ко лбу. И спрашивает:

– Так вы снова вместе? Вы с Райаном?

Чертов Тим, осрамил меня перед всеми.

– Нет! – радостно верещу я. – То есть не то чтобы это совсем нереально, но…

– Значит, ты считаешь это возможным? – наседает Тим.

– Нет, – сдавленно пищу я.

– Нет, считаешь, – заявляет Николь, оторвавшись от мобильника. – Ты об этом с мамой говорила.

Спасибо тебе большое, Николь. Свернуть бы этот разговор, но Тим не отстает.

– И долго вы были вместе?

– Всего-то ничего, – пытаюсь я отшутиться. – Дней десять. Всего ничего. В смысле, он же в Лос-Анджелесе живет, так что…

– Да, – медленно кивает Тим. – Именно в Лос-Анджелесе. Ты понимаешь, что там другие стандарты? Я про женщин и про то, что они с собой делают. Губы, грудь… И они не меняются с возрастом. Ты насколько стала старше после отъезда Райана? На год? По лос-анджелесским меркам это лет десять.

– Выходит, я старая карга? – спрашиваю я. Но тут не отшутишься: у Тима хватка, как у терьера. Вцепляется в глотку и держит, пока кровь не пойдет. Обычно в таких случаях тактично вмешивается Ханна, но сейчас ее не видно. Куда она провалилась?

Словно в ответ на мой вопрос раздается звонок в дверь, и из холла доносится голос Ханны:

– Я открою!

Пауза, и вот он, трубный глас:

– Ого, Райан! Добро пожаловать!

Все с любопытством разворачиваются ко мне. И я с ужасом соображаю, как выгляжу: торчу посреди комнаты с метлой в руках, даже блеск на губах подновить некогда, и… о господи, вот он!

Он на пороге. Его загар, выгоревшие на солнце волнистые волосы и поношенная футболка затмевают все вокруг. Он идет ко мне, и в комнате воцаряется тишина. А я и подавно дышать не могу. Только в голове отчаянно бьется: «Фикси, держи себя в руках! Не поддавайся надеждам…»