Зал Императорского суда

Мириады свечей со всех сторон заливают помещение светом без теней. Во главе стола, как и записано в Золотой Книге Традиций, император. Четверо судей листают свитки дел подсудимых, делая пометки и поминутно подзывая судебного архивариуса для уточнения непонятных моментов. А еще тихо, но активно совещаются, утрясая спорные моменты. Все-таки Императорский суд собирается лишь раз в год, и потому нужно многое успеть. Но император поддерживает столетнюю традицию лишь для виду. Анитил III Милостивый интересуется лишь развлечениями. Пиры, балы, приемы и пышные церемонии – тут правителю нет равных. А суд, по мнению императора, скучнейшее занятие. Вчитываться в сухие и нудные строки служащих суда, запоминать неинтересные подробности, соотносить показания разных людей… Скучно, нудно и еще раз скучно! И потому Анитил III вместо изучения обвинений, доказательств и доносов разглядывает карту своих владений. Этот искусный барельеф занимает половину стены справа от судей. Дымчатый кварц – Тогра – торговый город на побережье. Полудрагоценный камень означал, что предки императора ценили город, приносящий солидную прибыль в казну. Взгляд скользит левее и ниже – тут фиолетовый турмалин. Шатори – древний, но небольшой город-винодельня, поставляющий лучшие сорта на императорский стол и в погреба аристократов, а также тех, кто может позволить выпить бутылку вина за полсотни золотых. На юго-востоке, совсем рядом с предгорьем, сапфир бросает синеватые лучи на стену – так традиционно обозначают на картах старую столицу – Униген, город тысячи дворцов. Столько дворцов на самом деле там не наберется, но это – родина большей части аристократии, собственными мечами создавшей империю. Разглядывать карту император может часами. Разноцветные полудрагоценные и драгоценные камни лишь подчеркивают красоту созданного. И лишь в одном месте карта не ласкает взор Анитила III – на северо-западе, у самого края карты, находится мутный, необработанный белесый кусок горного хрусталя с включениями черного камня. Белая Крепость, место, где непрерывно гибнут люди…

Постепенно все необходимые документы были изучены и помечены. Судьи затихли.

– Ваше императорское величество, светило достигло полудня. Прикажете начинать? – обратился к нему один из судей, Гай из рода Деодоро. Мужественное лицо, изящные усы, аккуратная бородка и неизменная позолоченная курительная трубка в руках. А еще мерзкий характер, который он не стесняется демонстрировать окружающим, за редким исключением. Верный собутыльник императора. Собственно, благодаря этому он и занял кресло верховного судьи.

– Мы повелеваем приступать.

Три тихих слова правителя подняли целую бурю в доселе тихом зале. Молнией метнулся в боковой коридор до того беззвучно стоявший рядом слуга. Два ряда гвардейской стражи в блестящих доспехах, справа и слева от судейского стола, принялись скрипеть, возводя тугие арбалеты. Четверо магов придвинулись ближе к правителю, готовясь в случае опасности совершать невозможное. Безопасность императора превыше всего!

В полукруглых ложах с изящными каменными оградами встрепенулись скучающие аристократы. В зал Императорского суда они имели свободный доступ, для собственного развлечения. Так заведено было еще первыми императорами. Немногие пользовались этим правом, однако десяток-другой скучающих вельмож всегда присутствовал.

Дальний край помещения заполнялся доносчиками и свидетелями предстоящих дел, в сопровождении судебных служащих. Вместе с ними зал наполнился гулом – ведь почти каждый считал долгом шепнуть пару слов соседу… Громкий стук деревянного судейского молотка – и внезапно воцарившуюся тишину можно практически пощупать.

Скрип тяжелой парадной двери. В зал вводят первых обвиняемых. Двое мужчин. Один лет под шестьдесят, крепкий, с благородной сединой. Второй еще совсем юноша, явно недавно сбривший первый раз усы. Высокий, стройный, кареглазый, темноволосый, с тонкой темной полосой родимого пятна на шее. У обоих дорогие, хоть и простого кроя одежды, гордая осанка. Длинные волосы, стянутые шелковыми лентами, – такую прическу носят практически все аристократы. Уверенный прямой взгляд, взгляд людей, не чувствующих за собой вины. И грубые кандалы на руках. Аристократ ты или бедняк, вход через парадную дверь будет или в кандалах, или в броне стражей-конвоиров. Третьего не дано.

Обвиняемые в гробовой тишине прошли ближе, остановившись за пятнадцать шагов до судей. А точнее, их остановили конвоиры, грубыми тычками в спины.

– Призываю пресветлую Фидес, богиню верности обещаниям и закону, чтобы она помогала вершить суд, – в унисон провозгласили все судьи. Ничего особенного эта фраза не означала – всего лишь овеянный давними традициями набор звуков в определенном порядке. Светлые и темные боги и богини давным-давно не интересовались ни материальным миром, ни тем более каким-то судом. Но звучало внушительно, если, конечно, слышишь это впервые, а не в сотый раз.

– Дело Алессандро из рода Корто, – звучным, хорошо поставленным голосом объявил Гай. И скосил взгляд на сидящего рядом.

Его лысоватый коллега тут же подхватил:

– Алессандро обвиняется в подстрекательстве мятежа против богоравного потомка Завоевателя, щедрого и мудрого правителя империи Кассили, Анитила III Милостивого…

В это же время старший обвиняемый не отрывал взгляда от верховного судьи. Но сам представитель рода Деодоро демонстративно-скучающе вертел в руках потухшую курительную трубку, разглядывая ее.

– …Для свидетельства по делу вызывается староста деревни во владениях рода Корто.

Из толпы доносчиков и свидетелей выбрался пожилой мужчина простоватого вида, в мятой одежде. Слегка прихрамывая и вообще двигаясь очень осторожно, он мелкими шагами доковылял поближе. И уставился в пол.

– Лено, что с тобой? – не выдержал Алессандро.

Но староста ничего не ответил, лишь ссутулился.

– Итак, Лено, урожденный крестьянин, будучи патриотом нашей империи, дал показания, – невозмутимо продолжил лысоватый судья. – Что глава рода Корто неоднократно хулил нашего императора, заявляя, что Анитил III Милостивый отвратительный правитель. А однажды он даже сумел подслушать, что обвиняемый планирует покушение на правителя. Охваченный беспокойством за нашего императора, он лично приехал в столицу…

Изумление на лице Алессандро исчезло, в отличие от его сына. Корто-старший быстро справился с собой и вонзил пылающий ненавистью взгляд в Гая. Корто-младший краем глаза заметил поведение отца.

– Что это значит? – прошептал юноша.

– А это означает, сын мой, что нас решили изобразить бунтовщиками, – и не думая понижать голоса, ответил Алессандро. – И перед тобой сидит та тварь, которая виновна в этом – это Гай…

Сильный удар сзади прервал его на полуслове.

– Подсудимый, молчите! Вам слово не давали, – рыкнул верховный судья, отрываясь от любимой трубки. – Прошу вас, продолжайте, – кивнул он коллеге, зачитывавшему обращение старосты.

– Так вот, основываясь на показаниях старосты, мы опросили еще несколько жителей окрестных деревень. И Императорский суд с уверенностью может сказать, что Алессандро Корто виновен. Мы лишаем вас и ваших потомков титула и родовых владений. Вы приговариваетесь к казни. Ваш прямой наследник, Кассиус Корто, здесь присутствующий, приговаривается к десяти годам службы в Белой Крепости…

Гудящий гомон человеческих голосов затих. Резко, внезапно. Никогда еще Императорский суд таких приговоров не выносил. Крупные штрафы? Запрет на посещение торжественных мероприятий? Ссылка на далекие острова виновных в кровавом мятеже? Пожизненное содержание в закрытом горном храме? Все это бывало, и не раз. Но казнь аристократа, с одновременным лишением титула и привилегий всех его потомков – вот такого еще не было никогда. Одним приговором, по сути, уничтожался древний род аристократов. Корто осудили как простолюдина, чернь. Причем по смехотворным в судебном деле свидетельствам. Кто такие простолюдины, живущие в селах? По местным меркам – чуть больше, чем никто. Говорящие придатки лопаты, косы, сохи и молотка. У них нет права свидетельствовать против аристократа. Тем более против своего сюзерена – покровителя. То, что начиналось как фарс, неожиданно превратилось в трагедию. Присутствующие в зале простолюдины испуганно притихли. А люди знатного происхождения задумались. Только что на их глазах создался прецедент. Самые дальновидные ужаснулись – ведь то же самое можно сделать с каждым из сидящих здесь. Да, род Корто, скажем честно, последние триста лет захирел. Довольно скромные доходы, остался один потомок мужского рода. Небольшой замок, чуть превышающий размерами обычную усадьбу. Солидный земельный надел с парой сел. Оставшиеся в живых родственники – такие же мелкие дворяне. Однако в его фамильном древе более пятнадцати колен благородных предков. Судить и казнить, как обычного крестьянина, отобрав все у его потомка, чересчур жестоко. Возможно, это показательная жестокость со стороны. Мол, смотрите – Анитил III, взошедший на престол всего три года назад, показывает зубы. Тогда это послание всей аристократии – что и на них при желании у императора найдется управа. Вот только с прозвищем «Милостивый» он теперь распрощается. А может быть, что это сводит личные счеты Гай Деодоро, одновременно убедив императора в пользе своих действий на благо государства.