– Твоя правда ведун, у огня нам разговоры разговаривать будет веселей, – с этими словами, Михась, пошел следом за колдуном.

Лютый сел у огня, рукой указывая место рядом с собой. Михась, не заставил себя упрашивать, присел к огню, и тот час небольшой костерок разгорелся с силой пожарища, осветив лесную чащобу ярким светом.

– Это, чтоб нам с тобой не замерзнуть. Разговор долгим будет.

– Почему ты выбрал мою дочь? Почему выбрал Милану?

– Выбираю не я, выбирает Темный. Глянул на твою девочку и понял, что суждено ей стать Жрицей. Я долго искал, очень долго. Твоя дочь особенная, ты и сам не мог этого не заметить .Один взгляд чего стоит, маленькая, что птичка, а взгляд здорового мужика насквозь прожигает. Лес девчонка твоя любит и знает, разговаривать с ним умеет, народец лесной ей помогает. Суждено ей стать ведьмой, тут и спорить тебе со мной бессмысленно. Да, только я не просто ведунью-знахарку из нее сделаю. Станет она Жрицей, многое узнает, многое сможет. Про нее будут говорить, ее будут слушать, да ослушаться не посмеют. Князья в ноги упадут, богатствами одарят, коли того пожелает. И тебе Михась и роду твоему почет и уважение. Соглашайся! Нет, у тебя иного выбора. Старейшины тебе рассказали, что будет в случае отказа. Кара придет незамедлительно, и если бы только тебе Михась, если бы только семье твоей. На весь род проклятье перейдет, на всех потомков твоих. Не будет вам счастья. Вот еще, что скажу напоследок. Девочка твоя с даром родилась, слышит она, что вы, не слышите, видит, что вы не видите, не сдюжить ей с силой этой в одиночку, не сдюжить. Такой силой уметь надо пользоваться, наставник ей нужен, кто сам ведает и знания передаст, иначе погубит себя девка. А чтобы слова мои кривдой да напраслиной не казались, покажу я тебе одну сказку. Видишь, не расскажу, а покажу.

Лютый взял котелок, зачерпнул несколько пригоршней снега, как только снег растаял, превратился в воду, Лютый зашептал заговор. Смотри Михась, смотри внимательно.

Вода пошла рябью, показался силуэт, с каждой минутой он становился отчетливей, образ в воде оживал на глазах. На Михася смотрела Рада, его Рада, молодая, задорная.

– Здравствуй Михась, здравствуй любимый. Помнишь меня, помнишь свою Радушку? Вижу, не забыл. Что же ты так скоро женился? Не успела тропинка зарасти, по которой отец меня увез, как ты жену в свой дом привел и детишками обзавелся. Что же не догнал нас тогда? Клялся любить меня до самой смертушки, говорил, что ветру на меня пахнуть не дашь, что жизнь я твоя. Все врал ты мне, все врал. Ждала я тебя Михась, ждала, что нагонишь отца, да отберешь меня. Рада заплакала.

Михась, ошарашено смотрел в воду. Он не верил своим глазам. Рада, живая, здесь на поляне. Смотрел и не мог вымолвить ни слова.

Лютый провел рукой над водой , изображение исчезло, так же быстро, как появилось.

– Понимаешь теперь Михась, что к чему. Кем может стать твоя дочь, чему ее могу научить? Ты свою жизнь сломал, жизнь Любани загубил, не счастлива она с тобой, еще молодая баба, а уж глаза выплакала, что старуха скорбная на мир смотрит. Жены своей ты не уберег, любви и радости ей не дал, так, хоть дочке помоги. Обычно, Жрецы уводят девочек подальше от родного дома, а я рядом с вами оставлю, да видеться с ней позволю. В лесу этом будет жить. Не потеряешь дочь, как Раду потерял. Уйдет она от вас, когда сама того пожелает, или когда Темный ее позовет. Решайся. Обдумай все до утра. Коли завтра согласишься, дам ей время до прихода весны, с вами пожить. Видишь, Михась добрый я. Теперь ступай, и моя доброта имеет границы.

Михась встал и пошел пошатываясь, что медведь. Рада, его Рада, только, что была рядом с ним, упрекала, что отказался он от нее. Верно, Лютый сказал, загубил он свою жизнь, и Радину загубил, и Любани сломал. Почему тогда не поехал он за беглецами? Почему, так быстро матери поверил, что с другим Рада уехала, а отец ее сбежал от стыда да срама? Теперь с Миланой, дочкой любимой расставаться приходится. Как с ней расстаться? Она единственная, кто его понимает, кто так похож на Радушку.

Как только Михась исчез из вида, Лютый добавил снега в котелок, поставил снова на огонь, вода заполыхала, закрутилась, и на этот раз в водном отражении появилась рыжеволосая ведьма.

– Ну, как тебе Лютый я в образе несостоявшейся невесты? Хороша, правда? Хоть бы мужик, не загнулся по дороге. Ты хранителя к нему приставь. Вишь, как распереживался.

– Ничего ему не сделается. Ты Морина, и правда, хороша! Иногда, жалею, что зарубил тебя.

– Опять ты об этом! Только я забуду, так, ты не смолчишь, напомнишь.

– Если бы не ты, жил бы я другой жизнью, человеческой, не скитался по белому свету, не маялся.

– Сам во всем виноват. Негоже, ночами по лесам за девками гоняться. Сидел бы в избе, носа своего не высовывал в навий час, когда нежить по миру без стеснения бродит, жил бы тогда жизнью человеческой.

Лютый, сжал кулаки.

– Не серчай Лютый, – ведьма потупила глаза, – Я ведь только отражение, Тень, дух бесплотный. Ты и сделать мне уже ничего не можешь. Говори зачем звал ? Что тебе от меня надо?

– Ты, Морина, Жрица последняя, после тебя я ни одну деву так и не смог обучить, посмотри на девчушку. Что скажешь?

– Нашел, таки? -глаза Морины, загорелись недобрым огнем. Все еще хочешь от меня избавиться. Знаешь ведь, как только новая дева станет Жрицей, я не смогу приходить в Явь.

– Морина ты приходишь сюда на один день в году. Что тебе от этого дня?

– Лютый, а ты не понимаешь, что я чувствую, когда по жилам кровь горячая бежать начинает, когда сердце бьется, когда мир вокруг красками цветет? Хочешь отправить меня навсегда в навь? Разве нам плохо вместе? Я оживаю на день в году, ты странствуешь, обрел знания. Что тебе до той-прежней жизни? Как ты мог ее прожить? Что увидеть? В драке бы тебя зашибли, или князь осерчал, да на кол посадил. Сколько ты уже живешь, Лютый, сколько? Сто лет, сто пятьдесят? Все кого ты знал, за Калинов мост ушли, а ты жив, и сила твоя растет день ото дня, множится. Жаль, слышать богов, так и не научился, но ведь есть я. Я всегда тебе помогаю, и так мало прошу? Один день. Все остальное время, я твоя прислужница. Зачем нам кто-то еще?

Лютый внимательно посмотрел на отражение в воде.

– Морина, многие девочки погибали. Не ты ли поспособствовала? Твоих рук дело?

– Моих, Лютый, моих. Ты глуп и слеп и мог обо всем догадаться раньше. Я жить хотела, ты убил меня, а теперь думаешь, что добровольно уйду в Навь? Ошибаешься. Умрет каждая, кто попытается занять мое место. Береги свою Милану и без присмотра не оставляй. Не убережешь – пеняй на себя. Пока новую Жрицу Темный не принял, Жрица есть и буду я.

Лютый с размаху пнул котелок, тот пролетел над огнем и упал далеко в лесу. Вода пролилась в костер, зашипела. Изображение исчезло в пламени, а хохот Морины все звучал над поляной. Как можно быть таким глупцом? Столько лет скитаться и не понять, насколько хитра и расчетлива Морина. После ее смерти, прошло немало времени, прежде чем он понял, кем стал, осознал и смирился со своей новой ролью и новой жизнью. Понемногу, к нему стали приходить знания. Он получал их во сне, как только от усталости смыкал глаза, приходили образы, слова заговоров, древние символы и руны. Он просыпался и понимал, что может управлять огнем, или знает, как остановить кровь, может создать защитный оберег, вызвать дождь. Многим премудростям научился Лютый. Одно было ему неподвластно– он не слышал богов, не слышал Темного. Редко очень редко, сам Темный оставлял ему знаки, которые он в силах был понять, но большей частью Лютый оставался слепым и глухим к посланиям хозяина. Ведун разбирал лишь зов пути, ощущая его – вставал и шел, на поиски новой девы. Этот зов был бесконечным, таким же бесконечным и страшным, как и жизнь Лютого. Одним днем, ведун разжег костер, поставил воду для похлебки, ему страстно захотелось с кем– то поговорить, излить душу, рассказать, как он устал, как не хочет такой жизни. Вспомнил Морину, ее глаза, лицо, губы, огненные волосы, тонкий стан, случайно глянул в воду и увидел женский силуэт, чем сильнее было воспоминание Лютого, чем ярче он себе представлял женщину, тем четче становился образ в воде, картинка ожила.