– Да. Но о чем вы хотите поговорить? Он выполнил мое поручение. А вы, я так понимаю, работаете лишь с мирским населением.

Михаил внимательно посмотрел на иерея. Затем убрал руку с его локтя и, задумчиво оглядевшись, увидел крупную клумбу, на которой росло несколько красивых цветов. Сделав несколько шагов в сторону, он сорвал один из них.

– Понимаете ли, в чем дело. Как вы справедливо заметили, послушник Алексей не попадает под нашу юрисдикцию, так как работой непосредственно с духовенством занимается второй отдел. Но тот факт, что он не передал девушку нам, а направил её в психлечебницу, пусть и под нашим покровительством, говорит лишь о его малодушии и вызывает очень много вопросов. Я хочу лишь помочь ему.

– Помочь? – Александр подошёл к Михаилу. – Знаете, я очень люблю цветы, ухаживаю за ними, ращу и не люблю, когда их срывают.

– Вы не хотите мне помочь? – Михаил с любопытством посмотрел на иерея. – Вы понимаете всю ту ответственность, которую вы можете понести в том случае, если это дело перейдет ко второму отделу?

– Я не боюсь ни вас, ни их. Можете делать всё, что хотите. Но если вам нужен мой послушник, вызовите его по официальным каналам, а не приходите тайком и не вынюхивайте тут. Это, по меньшей мере, некрасиво.

– Да. Давно я не слышал подобных слов от белого духовенства. Знаете, я всегда был против того, чтобы священники обзаводились семьёй. Она пагубно влияет на наш уклад. Мы ведь должны служить лишь Богу, а не своим внутренним интересам. И любить должны только Его. И даже в том случае, если мы готовы принести в жертву своего брата или сестру, то поневоле задаешься вопросом: а зачем тогда они нам?

– Семья, – скривился иерей, – понимаю, да. У меня была семья. Был сын. Которого уже нет. И, знаете, его забрали такие как вы, которые посчитали, что он не соответствует вере.

– Клятвопреступник?

– Атеист.

– У отца священника сын – атеист? Так, может быть, это совершенно не ваше место? Как вы думаете? Ведь если вы даже в собственном сыне не сумели пробудить веру, то, быть может, вам пора на покой?

– А теперь послушай меня внимательно, – нахмурился иерей. – Уходи отсюда, дверь ты видишь, дорогу знаешь. Таким, как ты, тут делать нечего. И я пока по-хорошему прошу. Никаких встреч с Алексеем у тебя не будет.

– Скорбящий иерей? Бесстрашный перед лицом кары небесной? – усмехнулся Михаил, выбрасывая цветок. – Хорошо, как скажете, святой отец, только вот не у всех детей уже забрали. Уверен, ваш послушник, так же как и вы, неудержим в своем желании вкусить мирских прелестей и точно так же подвержен разоряющей идее любви к местному населению. А это уже наша работа.

Михаил заметил, как сжались кулаки у иерея. Ещё чуть-чуть и, вполне возможно, гнев бы полностью затмил его разум. Удивительно. Михаил повернулся к двери. Наверное, он всё же поспешил, решив, что сможет с наскоку разобраться с этим делом. Пора было подойти более обстоятельно и для начала разобраться с несговорчивым иереем, решившим вдруг, что тюрьма для его сына – это наихудшее, что может произойти в его жизни.

***

Рассматривая голубое небо, Михаил задумчиво разбирал оставшиеся ходы этого нежданного расследования. А точнее – бесед, первая из которых – с послушником Алексеем. Вторая – это, собственно, с возлюбленным Эльзы. И третья – с Олегом, который находится под арестом в одном из отделений юго-западного «особого отдела».

Из всех трех бесед самой простой была третья, так как с ловчим юго-западного отдела он был знаком лично и, можно сказать, состоял в приятельских отношениях. Допуск к Олегу он получил бы без проблем и наименьшей доли внимания. Но только вот этот разговор Михаил хотел оставить на самый последний момент, так как идти к журналисту надо было со всей раздобытой информацией.

А, стало быть, оставались первая и вторая. Первая была самая сложная, так как надо было контактировать с внутренним отделом и поставить неугомонного иерея на место. И тут всплывало несколько проблем. Первая – это начальник внутреннего отдела, дотошный экзекутор Петр, человек слабовольный, но зато родственник епископа. И вторая – это протоиерей отец Афанасий, который всегда славился любовью к официальности и намертво стоял за всех своих сотрудников, являясь небеспочвенной причиной смелости иерея Александра.

Что же касается второй беседы, то поиск этого мальчика мог затянуться. Михаил уже давно не занимался оперативной работой, оставляя её для своих послушников, доверять которым столь щекотливое дело было пока рановато. Разве что Дмитрию. Ведь тот давно хотел стать экзорцистом, стало быть, работа по «особому» заданию была бы для него неплохой проверкой. В конечном счете, он уже давно хотел сделать на него ставку. Быть может, это судьба?

Михаил вдохнул городской воздух. Так много запахов. Алкоголь, пот, грязь и слабый запах полевых цветов, которые росли на небольшой клумбе. Везде нужно очищение, везде. Даже рядом со старой церковью, которая работает по устаревшей схеме.

Он вытащил телефон и набрал номер Дмитрия, который сразу же принял задание, уточнив лишь, надо ли привозить этого новоявленного демона в отдел. Михаил ответил отрицательно. Только адрес. Светить его в отделе было незачем. Да и порой беседы в собственной квартире, месте, где человек чувствует себя защищенным, проходят куда эффективнее, нежели в застенках их бетонных казематов. Всё тут зависит от уровня экзорциста.

Сев в машину, Михаил включил музыку. Надо было ехать в отдел, обычную его работу ещё никто не отменял, скоро надо будет докладывать епископу об успехах. А их пока немного. Да и какие это, собственно, успехи? Два трупа. Один – участкового, второй – безымянного хромого, по которому он все ещё не получил никакой информации. Михаил вздохнул и набрал Ольге. В отличие от Антона, у неё куда лучше прослеживался талант настоящего ловчего.

Информации было немного. Хромой оказался обычным мелким бандитом, состоявшим на учете и примыкавшим к царицынской группировке, активность которой заметно упала в связи с уничтожением лидера и активным истреблением со стороны Ореховской бригады.

– Его преступная деятельность волнует меня меньше всего, оставь это полиции, – чуть громче обычного заметил Михаил. – Наша задача – борьба с инакомыслием и только это, поэтому мне нужны все его возможные контакты с сектами. Таких профессионалов, как наш стрелок, не используют дилетанты, здесь почерк хорошо организованной крупной структуры, которая обязательно где-нибудь засветилась. Это всё, что вы накопали?

– Нет, – тихо сказал трубка, – есть ещё кое-что. Эта Наталья, она неплохо в свое время подделывала паспорта. Точнее, неплохо – это слабо сказано. Но потом, в определённый момент, её муж что-то не поделил с бандитами. Формально – это он выступал посредником. И вот она остаётся одна, в то время как несчастного муженька нашли в лесу. Я почти уверена, что ей угрожали детьми. Видимо, из-за них она забросила эту работу.

– Думаешь, решила взяться за старое?

– Да. Но, думаю, её заставили.

– А причем тут участковый?

– Скорее всего, выступал вроде посредника. Сами понимаете, ему удобно было к ней в гости заходить.

– Да. Разумно. Что будешь дальше делать?

– Надо выходить на работодателей хромого. Уверена, так быстрее всего. Всё равно с этой Натальи ничего не взять уже.

– Но это уже хоть что-то. Ладно, работайте. К пятнице у меня встреча с епископом и я не хочу краснеть перед ним. Чтобы пытать, ума не надо, а вот найти и выследить – это сложная работа, ради которой я вас и держу.

Частично это была, конечно, ложь, так как Антон и Ольга выполняли в основном оперативную работу, но, увы, кадров было сейчас мало. И кроме Дмитрия, которого он отправил на поиски несчастного возлюбленного, у него пока никого не было. Хотя, по идее, в отделе должно было быть минимум шесть инквизиторов.

– Всё сам да сам, – задумчиво проговорил Михаил, выезжая на дорогу. – Но ничего, это лишь закаляет.