И плохая – что ковер был безнадежно испорчен, так как хлынувшая кровь уже никогда не сможет отпустить его, наградив огромным темным пятном. Михаил тяжело вздохнул – ладно бы это был просто дорогой ковер! Увы, это был подарок самого епископа.

***

Михаил открыл дверь и сел в машину. Зеленый «ягуар» привычно встретил трескучей кожей и утопил в сиденье. Невысокий стремительный английский подарок полюбился ему с первого взгляда, доставляя истинное наслаждение своим послушным мягким управлением.

Выруливая на дождливую улицу, Михаил чувствовал, как в нём привычно зарождается покой. Огни улицы, музыка, льющаяся из динамиков, все превращалось в нечто необычайно красивое, обволакивая его этим чудным изящным городским великолепием. Пусть даже ночным.

Остановившись на светофоре, Михаил привычно взглянул на свой дом. Это был невысокий кирпичный монумент прежней архитектуры, аккуратно спрятанный в спальном районе. Он завернул к частной парковке. Несмотря на кажущуюся простоту, здесь круглосуточно дежурила охрана, оберегая покой священнослужителей.

– Добрый вечер, – прогнусавил ему толстый охранник.

– Уже скорее ночь, Семен, – ответил Михаил, опуская стекло. – Я вижу, ты чем-то обеспокоен?

– Да. К вам пришла женщина, и мы никак не можем её прогнать. Вроде на просителей не похожа. Говорит, что знакома с вами.

      ― Как интересно, – Михаил посмотрел по сторонам, – и где же она?

– У нас. На улице дождь и мы решили, что пусть посидит с нами.

– Это добрый поступок, – улыбнулся Михаил. – Я сейчас подойду. Больше ничего необычного не произошло?

– Нет. Больше ничего.

Михаил коротко улыбнулся и поехал вниз на парковку. Так как дом был старый, сделать парковку под ним не получилось. Пришлось снести другой дом, чтобы вырыть котлован и построить великолепные три этажа, где для каждой семьи вышло ровно по два машиноместа. Главное – всё в шаговой доступности.

Покинув машину, Михаил любовно погладил её по крыше. Несомненно, англичане умели делать первоклассные машины. И в этом даже патриарх был с ним солидарен, так как сам ездил на «Ролл Ройсе».

Поднявшись наверх, он вошёл в домик охраны, который был сделан на манер основного дома из красного кирпича. Невысокая женщина с длинными вьющимися волосами сидела в первой комнате, держа на коленях маленькую сумочку. Её взгляд был прикован к большому стеклу, на котором от ветра растекались капли. Он кашлянул и она повернулась.

– Таня? – тихо произнес он, удивленно подняв брови. – Но как?

– Да вот так получилось, – выдохнула она, нервно покусывая губы.

– Тогда пойдем ко мне, зачем тут сидеть. У тебя есть время?

– Да, конечно. Ты уж прости меня, что не позвонила, просто я не знала, как правильно начать.

– Всё в порядке. Просто пойдем наверх. Надо же! Столько лет тебя не видел.

– Я тебя тоже. Разве что в новостях.

– Ох уж эти новости. Говорят, они портят пищеварение, – улыбнулся Михаил, открывая ей дверь. – Хорошо хоть дождь почти прекратился, а то я зонт не взял.

Доведя её до дверей подъезда, Михаил набрал код и открыл стеклянные двери, которые лишь недавно сменили тяжелые металлические. Это было общее решение, так как тяжелый металл, по мнению почти всех соседок, портил вид фасада.

Суетливая сонная консьержка сразу же выбежала на шум из своей коморки и, увидев Михаила, попятилась, приветливо разводя руками, успевая, однако, грозно коситься на гостью. Закрыв бабку собой, Михаил помог Тане снять платок. В фойе было достаточно тепло, чтобы носить головной убор.

– Здесь даже иногда оставляют одежду, – сказал он, принимая платок.

– Хорошо, Миш. Мне нужно поговорить. Это срочно, – сказала она.

– Понимаю, – он указал на лифт, – нам на девятый.

Квартира узнала его моментально, едва он коснулся ручки двери. На кухне сразу же включилась кофеварка, и все помещение наполнилось терпким вкусом свежезаваренного кофе, который вместе с музыкой Баха лениво распространился в воздухе.

Михаил повесил Татьянино пальто на вешалку, затем разделся сам и закрыл шкаф, который негромко зашумел.

– Обрабатывает. Не переживай, он очень аккуратен с вещами.

– Миш, у меня горе. Олега забрали, – уже не сдерживая слез, сказала она, упав ему на грудь.

      Михаил инстинктивно положил руку её на волосы. Они были всё такими же крепкими, жесткими, моментально оказывая сопротивление его твердой руке. А ещё этот запах… Нет, не духов, она всегда душилась очень мало. Тела. Её обычного человеческого тела.

– Пойдем, я угощу тебя кофе. Ты же любишь со сливками, так?

– Да. Извини, – сказал она, отстраняясь, – я просто не знаю, к кому ещё обратиться, ты единственный, кто может нам помочь.

– Я слышал, только не думал, что его уже взяли под арест, – Михаил указал в сторону кухни. – Садись за стол, сейчас полегчает.

Он достал бутылку коньяка и капнул ей в кружку. Заметив это, Татьяна, наконец, улыбнулась.

– Решил меня споить? А я думала, вам не разрешено иметь дома алкоголь.

– Считай это как борьбу с соблазном. Он есть, но я его не употребляю. Зато могу угостить гостей.

– И часто они к тебе приходят?

– Дай подумать. Наверное, никогда. Ты первая за последние десять лет.

Она так странно посмотрела. Это даже нельзя точно описать. Этот взгляд смог сохранить и печаль, и ностальгию, даже определенные трепет и волнение, вобрав в себя столь много за какие-то доли секунды. Этому, наверное, невозможно научиться, это либо есть, либо нет, но Татьяна умела это всегда. Правильнее сказать – сколько он её знал.

– У тебя нет женщины?

– Я принадлежу к черному духовенству, ты же знаешь.

– Да, я все время путала тебя и Женю. Он к белому, да?

– Я бы не хотел обсуждать его. У нас слишком сложные отношения.

– Хорошо, – она поставила кружку на стол. – Так ты поможешь мне?

– Это сложный вопрос. Олег – журналист и всё, что он писал, шло в определенный разрез с нашими идеями. Ты, наверное, знаешь, кто был его покровителем, ведь так?

– Олег мало говорил о работе. Но я что-то слышала о каких-то связях с епископом Владимиром.

– Который, замечу, сейчас низложен, равно, как и все его сподвижники.

– И что это значит?

– Что, как и в любом разделе власти, пощады тем, кто поддерживал епископа, не будет. Я достаточно хорошо знаю его оппонента, он пойдет до конца, чтобы растоптать всех, кто был против него.

– Но Олег – просто журналист!

– Нет. Он писал те вещи, которые ему позволяли. А значит, он уже не просто журналист. Он наемный журналист.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Затем. Возможно, единственное, что я смогу для него сделать, это заменить ужасную смерть на более быструю. И то вероятность этого крайне мала. Ведь он работал не на моей земле.

– Но ты же возглавляешь инквизицию, кто сильнее вас?

Михаил задумчиво посмотрел на Татьяну. Сейчас она была особенно прекрасна. И это несмотря на годы. Этот азарт, этот дерзкий взгляд, этот огонь в глазах, вспыхивающий при первом же ветре. Совсем недавно она сидела, зябко поеживаясь на скамейке, и вот уже она словно валькирия бросается на него, на всё того же главу инквизиции

– Начнем с того, что я пока его не возглавляю. Ко мне присматриваются, не более. Но мне приятно, что ты так много знаешь о моей карьере.

– Я просто знала, что так будет, – потупила взгляд Татьяна. – Тебя ничто не способно остановить.

– Даже женщина, – не смог сдержатся Михаил. – Извини. Нахлынуло.

– Миш, если не ты, то я сама это сделаю.

– И как же? Взорвешь казематы?

– У меня есть компромат. Я выложу всё в интернет. Я заставлю их пойти на попятную.

Михаил отпил глоток кофе. Он был вкусным, мягким, таким, как он любил. Ему вообще нравилось, когда современность выступает вместе с классикой. Так, например, он просто не понимал – как можно жить в квартирах с позолоченными столами и стульями, как это предпочитали делать высшие церковные чины.