– Пойдем, одевайся! Мне же сказали, чтобы я взяла фотографию и в ближайшее отделение шла!

Ольга, послушно напялила, на себя одежду. Нина наспех накинула шубу и сапоги. Фотографию Эдика она сжимала в руке.

На улице дул противный февральский ветер. Снег летел прямо в глаза. Сквозь тонкую пелену облаков над головой висела луна. Ее круглая форма едва заметно пробивалась желтым светом. Стояло полнолуние…

Милиционер в дежурной части встретил их с недовольным видом. Толстый сержант лениво открыл засов. Оглядев запыхавшихся, всех в снегу женщин он противным фальцетом спросил:

– Слушаю вас?

– Нам заявление сделать надо – о пропаже человека! – выпалила Нина.

Сержант, похотливо посмотрел – на ее расстегнутую шубу и спустившись взглядом до стройных ног, выдавил из себя:

– Мужа что ли ищите?

– Нет, сына, сын, пропал!!!

– А-а-а, а я думал, что муж, хотя конечно от такой женщины я бы не убежал!

– Послушайте, надо срочно, что-то делать! – не обращая внимания, на пошлые сержантские домогательства, ответила Нина.

– А что делать? Сын то, когда пропал?

– Сегодня, четыре часа назад!

– Сколько?!

– Четыре! – Нина, посмотрев на часы, висевшие, над головой, поправила, – Пять, пять часов назад!

– Маленький сын-то?

– Да, шестнадцать!

– Сколько?!

– Шестнадцать.

Обомлевший сержант уставился сначала на Нину, затем его взгляд перешел на Ольгу. Помолчав несколько секунд, он пришел в себя:

– Гражданка, вы что издеваетесь?!

На это раз обомлела Нина. Она смотрела на милиционера и никак не могла понять его вопроса. Видя, замешательство подруги в разговор вступила Ольга.

– Вы, что не слышите? Шестнадцать! Вот, мы и фотографию принесли – нам сказали, чтобы принесли, мы и принесли! – Ольга вырвала из руки Нины фотографию Эдика и протянула ее милиционеру.

Тот, взглянув на фото, словно поросенок завизжал:

– Да вы?!!! Вы, что совсем?! Вам, что тут – бюро поиска неблагополучных пацанов?!

– Что?!! – Нина не хотела верить услышанному, поэтому переспросила, – Что не поняла я?

Сержант продолжал визжать, его жирное тело колыхалось от работы голосовых связок:

– Да ваш – этот пацан, наверняка, на какой ни будь, дискотеке торчит! Или в компьютерном клубе завис, а может – где клей нюхает!!! Или по девкам шарится!!! Четыре часа! Да вы что совсем с ума сошли?! У нас тут – серьезные преступления заявляют! Убийства и изнасилования!

Нина не стала дожидаться конца его речи. Она, влепила ему – звонкую пощечину. На жирной щеке остался красный след от пятерни. Сержант в первую секунду оставался недвижим. Но затем его биомасса бесформенного тела начала выползать из-за стола. Глаза наливались кровью. Жирные руки тянулись к Нине. Но она его не испугалась, ей было все равно. Нина смотрела в глаза этому борову в милицейском мундире и ждала развязки.

– А-а-а!!! Нападение на сотрудника при исполнении!! А-а-а!!! Вы знаете – это до пяти лет! Сейчас я вас – в бичевник запру! И в прокуратуру – дежурному следователю…

Но, до кричать, он не успел. У него за спиной возник еще один сотрудник в форме майора, который, положив ему руку на плечо – властно скомандовал:

– Егоров заткнись!

Жирный боров мгновенно смолк. Майор, улыбнувшись Нине с Ольгой, спросил:

– Извините граждане, что у вас случилось?

– Понимаете, у меня сын пропал… – Нина вновь заплакала.

– Ну, ну, подождите плакать! Пройдите ко мне в кабинет! – майор бросил гневный взгляд на толстого хама и открыл перегородку.

Сержант покраснел и отвернулся, уступая дорогу. Ольга, увидев это, пнула – его по ноге:

– Дайте пройти, будьте так любезны! – язвительно бросила она.

В кабинете майор предложил женщинам сесть. Нина плюхнулась на стул, а Ольга осталась стоять около нее.

– Так, что у вас случилось? – спросил майор, перекладывая папки с документами на своем столе.

– Понимаете, у нее сын, он послушный и всегда, вовремя приходил! А сегодня, вот уже – с шести его дома нет! Хотя, там, где он был, сказали, что он давно уехал! – Ольга поглаживала подругу по плечу.

Та всхлипывала. Не поднимая глаз на майоре.

– А сколько сыну?

– Шестнадцать, только не говорите, что он на дискотеке! – подала голос Нина.

Майор вкинул руки, словно отмахиваясь от комаров, он видел состояние Нины и как можно ласковее сказал:

– Нет, конечно – нет! Я вас понимаю, позвольте, вы говорите, знаете – где он был. А где он был? Может туда съездить?

Нина вновь зарыдала, а за нее ответила Ольга:

– Он был у отца. Понимаете, они разошлись – пять лет назад, но мальчик ездил – в семью отца. Нина, конечно, не хотела, но сами понимаете, что бы, ребенка не травмировать – она разрешала. Но Сергей, ее бывший муж – он не такой плохой, он нормальный! Просто у них с Ниной не сложилось, вот и сегодня, он там был в его семье…

– А, что, этот, как вы говорите, Сергей – женат? У него, что новая семья?

Нина вытерла распухший и красный от слез нос:

– Хм, нет, нет! Что вы! Сергей не женился, после того как мы разошлись, просто – его семья, я так называю, его мать – бывшую мою свекровь. И его сестру, и ее сына – моего племянника. Эдик, так просто мы, вернее я называю – семья. Это просто – выражение.

Выслушав, майор встал и налил Нине из графина вода. Женщина жадно выпила целый стакан. Милиционер, посмотрев на ее согнувшуюся фигурку на стуле, вздохнул и с сожалением в голосе сказал:

– Понимаете, я конечно – могу послать патрульный экипаж, по адресу, где был ваш сын. Но больше… Я даже не знаю, что делать! Видите-ли…

Нина вздрогнула и подняла на него заплаканные глаза:

– Как?! Но ведь, он несовершенно летний! Он пропал! Надо массовые поиски организовать! Прочесать район, опросить жителей! Это же происшествие, если дети пропадают!!

Майор, понимающе кивнул и отведя взгляд тихо проронил:

– Поймите, чтобы считать человека – в данном случае, вашего шестнадцатилетнего сына, без вести пропавшим, надо официально подождать трое суток. Прошло, как вы говорите – пять часов. Конечно, если бы сын был лет пяти, то можно было всех на уши поднять! Но ему шестнадцать и мне никто санкцию на проведение такой массовой операции – из руководства не даст, поверьте, мне очень жаль! Но единственное, что я могу сделать, это информировать свои патрули – о приметах вашего сына…

Нина, не хотела верить услышанному. Она, встала со стула и сжав кулаки – двинулась на майора. Ольга схватила ее за плечо и попыталась остановить, та сбросила ее руку. Нина подошла к милиционеру и схватив его за рукава кителя возбужденно прошептала:

– Вы! Все! Будете мучиться! Все! Вы! Поймите, если с ним, что – то случиться, вы будите повинны в этом!!

Майор, посмотрел в ее напряженное лицо и ничего не ответил. Ольга тоже всхлипнула и заплакала. Нина, обернувшись на подругу тихо и как-то обречено произнесла:

– Пойдем, Оля! Нам нужно полагаться – только на себя! Мой мальчик, он ждет, он просит помощи, я чувствую…

С этими словами она медленно вышла из кабинета. На столе у майора осталась лежать помятая фотография Эдика Павлова. Мальчик на ней мимо улыбался…

Гулкое эхо отражалась от любого шороха в огромном пустом помещении. Горящие факелы, громко потрескивали и пытались бороться с темнотой. Но их свет был слишком слаб в неравной борьбе с мраком. На бетонном полу горели свечи. Огромное множество белых восковых пальцев стояли в причудливой форме пентаграммы. Посредине на широких досках лежало тело юноши, завернутое в черную тряпку. Кожаные ремни крепко опутали щуплое тело и впивались в него словно пиявки. Юноша был жив. Он не мог шевелиться, но все слышал. Где-то вдалеке зазвучали шаги. Зловещий топот десятка людей и шелест их одежды. Юноша попытался повернуть голову, но не смог. Десять теней в остроконечных черных капюшонах обступил горящий круг…

Магистр, вскинул руки и поднял кривой длинный стилет. Сталь зловеще блеснула в тусклом свете свечей: