Источниками неяркого голубоватого света служил огонь из спиртовок, установленных вдоль стены.

Профессор и Андре Мор расположились на земляном полу, устланном циновками. Между ними стояла глиняная миска с местными фруктами. Во время беседы Мор оттуда иногда что-нибудь отщипывал или откусывал. Антрополог воспользоваться угощением побоялся, а Мор и не настаивал.

– Андре, как давно ваш корабль потерпел аварию? – Задал первый вопрос Кан. Теперь он был одет в простой полевой непромокаемый комбинезон. Мудрствования с защитными средствами ученые решили отставить. Кошки показали достаточно, на что способны, чтобы убедить людей, что не стоит перед ними бряцать оружием и будить «зверя».

Андре Мор на минуту задумался, наверное, сопоставляя земной календарь с календарем планеты.

– Около пятидесяти двух лет назад. Не смогу так сразу сказать точнее.

– Поведайте, как это произошло.

– Расскажу, почему бы не поворошить прошлое, это ведь моя профессия.

– Вы историк?

– Да, я закончил на Земле Гуманитарный Университет Мировых Цивилизаций. Затем приступил к работе над диссертацией по теме, дайте вспомнить название… «Расширение человечеством всемирных границ путем колонизации космических тел».

– Вы читали лекции?

– Нет, не было необходимости. Я полностью посвятил себя диссертации. А деньги у меня были, то есть не у меня, а у моих родителей. Они в то время владели многотриллионным состоянием. Несколькими, кажется, четырьмя сырьевыми малыми планетами; имели на каждом модном курорте по особняку. Знать бы, живы мои родители? Док, вы узнаете – они живы?

– Обязательно. Вы тогда были молоды…

– Перед катастрофой мне исполнилось двадцать шесть.

– Боже, вам сейчас нет и восьмидесяти лет, – ахнул профессор.

– Что, выгляжу старше? Эх, док, вам бы пережить то, что пережил я. Во-первых: авария. Во-вторых: несколько перенесенных инфекций. И потом, здесь нет элементарных регенерационных центров.

А началось все… с чего же все началось? Наверное, с посещения того ночного клуба. Это было очень дорогое заведение. Мы с моим кузеном Луи решили отметить какую-то годовщину, то ли его, то ли мою, не помню. Луи тогда был малый с размахом. Обожал деньги и все самое лучшее. Наверное, из-за того, что воспитывался в бедной семье. Дядя презирал моего отца за способность извлекать прибыль из всего, к чему тот прикасался. И жил бедно, но гордо. Чего не привил своему сыну. После колледжа Луи порвал со своей семьей.

Сначала работал у моего отца на побегушках, учась одновременно на экономиста в университете. И представьте, превратился в зубастого воротилу. Сколько раз родители ставили Луи мне в пример, они никак не могли смириться с моим увлечением историей. Действительно, какая от нее прибыль? Ну, в семье – не без урода.

И так, мы развлекались в ночном клубе, слегка нагрузились и… На эстраду вышла Она. Я сразу протрезвел. Таких глаз я не видел ни у кого. Такого голоса я не слышал с самого рождения. Она меня заворожила. Своим голосом, пением, песнями. Нет, то были не песни – баллады. О космических странствиях. Как это было близко моему сердцу.

Мироздание… как я за ней ухаживал. В самых старинных рыцарских романах нет подобного описания. Наконец, я добился ее благосклонности, и она согласилась выйти за меня замуж. Только с этим выбором были не согласны мои родители.

Скандал был грандиозным, под стать ухаживаниям. Я в тот вечер, как на крыльях прилетел домой, собираясь объявить семье о помолвке. Но, меня уже опередили. До сих пор помню эту сцену.

Грозный и мрачный папочка; надменная и непреклонная маман. И почему-то с кривым, косящим взглядом, кузен.

Отец: «Полюбуйся, сын» – взмах руки – в воздухе появляется голография с гадкими постельными сценами, участниками которых были моя ненаглядная Николь и ее толстопузый импресарио.

Потом меня, кажется, приводили в чувство с помощью нашатыря. Затем я порывался объясниться с Николь, меня не отпускали, наконец, я вырвался, но охранники меня настигли прямо перед флайером. Потом я очутился под домашним арестом.

Никаких сырых темниц. Вполне милый и комфортабельный особнячок без средств сношения с внешним миром и усиленная охрана.

А однажды ко мне пришел Луи. Он поведал душераздирающую историю, как его заставили достать компрометирующие записи на Николь. Он нес какую-то чепуху, сказал, что мои родители откупились от Николь и она, продажная тварь, покинула пределы той планеты и сейчас поет в зачуханном заведении в Нью-Уолде. На прощание, Кузен незаметно сунул мне в руку записку. Это был план побега. Луи подкупил охрану и оператора силового заграждения, арендовал звездолет.

Кузен прекрасно знал, что в технике, электронике и квантонике я «чайник», не больше. А о навигационном программировании только слышал. До этого в космосе я путешествовал лишь на пассажирских лайнерах, или с пилотом на частных космолетах.

Луи перед стартом корабля, на котором мне предстояло бегство, заверил, что автоматика звездолета уже должным образом настроена и запрограммирована. Мне лишь требовалось дать бортовому ИИ-боксу команду «пуск». А также, снабдил номерами счетов в банках Нью-Уолда, в которые была переведена приличная сумма денег со счетов моего отца.

– Не совсем чистоплотно, но мне кажется, что со стороны вашего брата это был благородный поступок, – выразил свое мнение Рудольф Кан. Но историк лишь горько усмехнулся.

– Если бы не катастрофа. Наверное, был не исправен корабль. Но тут же возникает вопрос, как он смог оказаться в неразведанном секторе Галактики? Док, скажите, насколько отличаются направления векторов от Сириуса-4 до Нью-Уолда и до Мяурра – этой планеты?

– Ну, я не специалист, но могу предположить, что примерно, под прямым углом.

– Тогда напрашивается вывод, то ли программист-навигатор был пьян, то ли ему хорошо заплатили, то ли вообще использовали втемную. Я не грешу на И-интеллект, так как он, умница, сразу направил корабль, у которого забарахлили двигатели, в сторону планеты с условиями, близкими к Земным. В тот момент я в панике забился в спасательную капсулу и со страхом выслушивал тарабарщину про аварийную посадку, и инструкции пользования шлюпкой. Сознание я уже потерял между небом и землей. Капсула почему-то не отделилась от горящего и разваливающегося на части корабля. Она практически была единственным средством на гравитационной подушке, способной затормозить стремительное падение. Если бы шлюпка приземлилась отдельно, я отделался бы легким испугом. Но, увы.

Как меня спасали, я расскажу со слов хаков.

В долине стояла ночь. Племя Желтого Кота давно улеглось спать. Тишину нарушали только шорохи от кошачьих лап и призывное мяуканье вдали. Хесы ложатся спать на рассвете. Внезапно, небо осветилось стремительно падающей звездой. За ней хвостом летели горящие факелы. Звезда упала далеко от деревни на вспаханное поле. Хесы устремились в сторону пожара. Деревня хаков пробудилась, и ее жители тоже наблюдали за необычным явлением. Пришел кот-управляющий и приказал десятку мужчин-хаков взять заступы и идти с ним. Им предстояло сбить пламя с помощью грунта и проложить путь к огромному яйцу, то есть капсуле. От удара ее все-таки отбросило от основного корпуса корабля, и она наполовину раскрылась. В эту-то половину меня немного прихватило огнем.

С горем пополам хаки меня вытащили, и насколько хватало быстроты их ног, отнесли в дом кота-целителя. Туда же были отправлены шаман-хак и два его помощника.

Выхаживали меня долго. Как видите, я потерял руку и глаз. О шрамах и говорить нечего.

Вы удивлены, почему меня спасли кошки? Тогда, к упавшему кораблю прибежал сам Рамс – предшественник предшественника Марса. Кстати, как вам нынешний канцлер? По-моему, ловкий парень, ничем не уступающий Рамсу. Правда, он еще молод, но ведь это поправимо. А Рамс, я скажу, в политике был еще тот проныра. Подумайте сами: целое знамение – упавшая звезда, из которой выпадает огромное яйцо с хаком внутри. Вы бы не упустили случай покопаться у него в мозгу? И потом, не такие уж кошки дремучие, чтобы не предполагать, что они не единственные разумные существа во Вселенной. Удивило их лишь то, что посланником из космоса оказалось на порядок низшее существо – хак.