– Вы позволите помочь вам с чемоданом?

Знала бы она, к каким последствиям приведет эта фраза, отказалась бы вежливо, но решительно, прислушалась бы к своему внутреннему голосу, который будто шепнул ей: «Нет!», развернулась бы как по команде да быстрым шагом потащила свой чемодан на колесиках до вокзального кафе, чтобы только не согласиться на неожиданное и любезное предложение незнакомца. Такое всегда приходит в голову задним числом, а в ту минуту не было у нее причин отказываться от помощи.

Изабелла ехала в Цюрихский аэропорт. Собираясь провести две недели на острове Стромболи, она купила билет в Неаполь. Жила она неподалеку от вокзала Эрликон, поэтому обычно добиралась до аэропорта на электричке. Она еще зашла в аптеку за лекарствами и вот остановилась в переходе, откуда лестница ведет наверх, к поездам. Жаль, поздно она вспомнила, что в самом конце вокзальных путей вверх и вниз идут вместо ступеней пандусы, и, только увидев перед собой лестницу, показавшуюся ей, как никогда, крутой и неприступной, заметила, сколько весит ее чемодан, и разозлилась, что на этом оживленном вокзале эскалаторы так и не установлены, будто он остается провинциальным полустанком, как сто лет назад. Изабелла ведь только-только после операции, и, конечно, с переноской тяжестей ей следует быть поосторожнее.

Так отчего же не согласиться, если какой-то господин – хорошо одетый, с проседью в волосах, с бородкой – предлагает ей поднести чемодан вверх по лестнице? Она, как всегда в поездках, почти опаздывала, электричка уходит через три-четыре минуты, а тут вдруг этот господин – джентльмен старой школы, для кого готовность помочь есть благородный и непреложный закон, вот и нет причин отказаться, и нет никакой ошибки в ее словах: «О, спасибо!»

Он переложил из правой руки в левую тонкую папку, которую имел при себе, взялся за чемодан, поднял легким рывком (может, все-таки удивившись его тяжести?), чуточку поправил выдвинутую ручку, чтобы она не тыкалась ему в подмышку, – и все это время Изабелла спрашивала себя, не встречалась ли она с ним раньше и кого он ей напоминает.

Но вспомнилось ей только, как в юности к ним с подружкой, когда они отправились смотреть Лондон и стояли у дверей пансиона с планом города в руках, обратился какой-то человек: «Can I help you?»[1] Показал им кратчайший путь до Вестминстерского аббатства и пошел себе дальше.

Эта самая подружка ждала ее сейчас на острове Стромболи. Там они сняли домик на три недели, хотели вместе провести отпуск, но помешала больница, и теперь Изабелле осталось отдыхать всего две недели, зато как раз вовремя, ведь надо восстановиться после операции.

В больницу ей пришлось лечь, чтобы удалить желчные камни, когда колики стали нестерпимыми, а медикаментозное лечение уже не помогало. Операция прошла хорошо. Удаленные камни ей вручили в стеклянной баночке, добрый десяток – ребристые, округлые, толщиной примерно в сантиметр, из них можно бусы собрать, как шутили Изабелла с санитаркой, желчные бусины – это что-то новенькое. Конечно, она обрадовалась, что во время операции не обнаружили чего-нибудь пострашнее, провела неделю на домашнем режиме, а теперь чувствовала себя вполне готовой к путешествию и думала о нем с удовольствием.

Следом за нежданным носильщиком она поднялась по лестнице, попутно открыв сумочку и убедившись, что билет на электричку и квитанция бронирования на месте, и утвердительно кивнула, когда господин обернулся к ней и спросил:

– Вы в аэропорт?

От платформы номер пять отправлялась электричка до Рапперсвиля, от платформы номер четыре – до Эфретикона через аэропорт.

Незнакомец подкатил чемодан к краю платформы, поставил и сделал галантное движение рукой.

– Большое спасибо, – сказала Изабелла, – мне очень приятно.

Он с улыбкой кивнул, но затем почему-то не поднял голову, а опустил на грудь, на мгновение схватился за ручку чемодана и как подкошенный упал навзничь. Голова с неприятным стуком ударилась оземь, и он остался лежать с открытым ртом и закрытыми глазами. Одна рука свесилась за край платформы, а папка едва не упала на пути.

У Изабеллы вырвался крик ужаса, тут же подбежали какие-то люди, а она встала на колени возле лежащего и склонилась к его лицу:

– Эй, вы слышите меня?

Открыв глаза, он посмотрел куда-то вдаль, но все-таки поймал ее взгляд и тихо проговорил:

– Пожалуйста, прошу…

Засвистел поезд, будто сам испугался на подъезде к перрону, кто-то быстро схватил свисающую руку незнакомца и положил ему на грудь. Какая-то женщина подобрала папку на краю платформы и пристроила сверху на чемодан Изабеллы.

Молодой человек с прилизанными волосами вызвал по мобильному «скорую помощь». Другой побежал вниз по лестнице, чтобы попасть на ту сторону, в здание вокзала. Две туристки-азиатки пробежали мимо пострадавшего, торопясь на электричку, и та невозмутимо отбыла точно по расписанию.

Изабелла сразу определила смерть. Она, заведующая отделением для лежачих в доме престарелых, не раз видела, как умирают люди.

Попыталась нащупать пульс незнакомца и не нашла, склонилась лицом как можно ближе к его рту и не почувствовала дыхания, тотчас же распахнула его рубашку и попробовала сделать массаж сердца, но поняла, что вернуть его к жизни надежды нет.

С белым тентом в руках явились двое служащих вокзала, спросили у стоявших кружком людей, дозвонился ли кто-нибудь до «скорой», и молодой человек это подтвердил, после чего спросили у Изабеллы, является ли та медицинским работником.

– Сестра по уходу, с образованием, – коротко ответила она, продолжая делать массаж.

Вдвоем они установили тент над нею и распростертым на земле телом, а людей попросили разойтись.

Прибывшие спустя десять минут санитары «скорой помощи» имели при себе дефибриллятор, дыхательный мешок с кислородом и инфузионный набор, но Изабелла лишь рукой махнула, она прекратила уже и массаж. Женщина-врач из медицинского центра «Пермананс» неподалеку от вокзала, которую кто-то тоже успел позвать, констатировала смерть. Выразила Изабелле сочувствие и стала расспрашивать, как все это случилось. Изабелла только и ответила, что он, мол, понес чемодан вверх по лестнице, а потом рухнул. Были ли у него проблемы с сердцем? Или нарушение кровообращения? Продолжая расспросы, она очень удивлялась полной неосведомленности Изабеллы, пока та не объяснила, что они вообще не были знакомы.

Тут под тентом появились двое молоденьких патрульных полицейских и выслушали всю информацию о происшедшем. Снаружи, на перроне, все шло как обычно, прибывали поезда, люди входили и выходили, некоторые останавливались возле тента и пытались заглянуть внутрь. Одни говорили, мол, точно – самоубийство, другие возражали, мол, ему стало плохо, и все эти слова и догадки сливались со стуком подошв, касавшихся земли по прибытии поезда и напоминавших топот стада овец, и объявлением по громкой связи: «Будьте осторожны, скорый поезд на пятом пути проследует без остановки». И сразу грохот мчащегося состава перекрывает любые речи.

Один из полицейских, встав на колени возле покойника, полез к нему в пиджак, рассчитывая найти для установления личности бумажник с документами или банковскими карточками.

– Странно, – сообщил он, обыскав все карманы, – вообще ничего, никаких документов.

И попросил санитаров повернуть тело на бок, чтобы достать из заднего кармана кошелек, однако не оказалось и кошелька. Только в правом кармане брюк обнаружились маленький ключик да белый носовой платок с синим кантом и вышитыми буквами М. Б.

– Прямо скажем, немного, – подытожил полицейский.

А другой, разглядев врученный ему ключик, заметил:

– Сделать копию ничего не стоит. Самый обычный ключ. Может, у него с собой что-то было, багаж, например? – предположил он.

Но Изабелла оказалась не в состоянии вслушиваться в его слова, а случайные прохожие уже разошлись.