Он поманил к себе зверя, разворачиваясь к окну, и пес послшуно встал рядом с незнакомцем, закинув передние лапы на подоконник. Внизу слышались негромкие крики и стук копыт - увиденная им ранее кавалькада въезжала в замок.
Впереди ехал огромный безобразный зверь, с большим рогом на голове, сплошь поросший длинной шерстью. Густой волосяной покров отличал и его всадника – рослого, почти великана вооруженного каменным топором. Подобные же исполинские всадники на единорогах ехали и чуть позади него - а рядом с ними, на обычных лошадях следовали иные создания: столь же мохнатые и уродливые , но при этом ниже даже обычных людей. Чуть поодаль следовали совсем иные люди, смутно напомнившие ему кого-то своими светло-серыми, почти бесцветными глазами. Высокие и худощавые, с блеклыми волосами, они носили черные одеяния с красным пятном на груди - словно кровавый след от вырванного сердца.
Но даже эти странные люди отступили на второй план, когда пес разглядел некое существо, движущееся отдельно от всех - даже мохнатые великаны на единорогах порой бросали на него испуганные взгляды. Всадник выглядел тощим, даже рядом с облаченными в черное людьми, но в отличие от них имел самый минимум одежды. Сквозь бледно-голубую кожу просматривались все мышцы, на жутком лике сияли, словно звезды, ярко-синие глаза. Под ним размеренно двигался поднятый неведомой силой труп лошади, а в тонкой, но мусклистой руке развевалось черное знамя с ярко-красным пятном, напоминавшим растекшуюся лужу крови.
========== Жрица ==========
Очаг посреди шатра, дышал жаром, трещал и плевался искрами, нет-нет, да попадавшими на красное одеяние красивой женщины, глаза и волосы которой были схожи цветом с ее одеждами. Кроме очага шатер освещали еще с дюжину свечей, размещенных по разным углам. Неоднократно ее предостерегали, что такое количество огня, рано или поздно приведет к пожару, но жрица только снисходительно улыбалась в ответ: огонь, величайший дар Владыки Света, никогда не причинит ей вреда. Если ей и суждено сгореть в очищающем пламени, то лишь затем, чтобы уберечь ее тело от иной, куда более страшной участи, что несет им Тьма.
«Ночь темна и полна ужасов». Как никогда хорошо она понимала правдивость этих слов, сейчас, в сердце этой мрачной земли.
Она протянула руку чувствуя жгучуя ласку языков пламени, до боли в глазах всматриваясь в их бешеную пляску. Смутные, пугающие видения приоткрывались ей: черепа, скелеты, звероподобные лики. И змеи - огромные извивающиеся гады, смотревшие на нее немигающими глазами. Их зубы истекали смертельным ядом, раздовоенные языки тянулись из пламени, почти касаясь ее плоти: Великий Змей, обличье Врага в этих краях, настойчиво напоминал о своем присутствии. Пламя показывало его прислужников: высокого смуглого мужчину с хищным, «орлиным» ликом, палец которого украшало кольцо в виде свернувшейся змеи или почти черного гиганта, с вывернутыми полными губами, приоткрывавшими острые, будто подпиленные зубы. Но чаще всего ее глазам представало прекрасное и в то же время ужасающее лицо мужчины с черной бородой и черными же, бездонными, глазами. На ее глазах его плоть начала разлагаться, отваливаясь кусками и обнажая ухмыляющийся череп.
Зло царило в этом мире - Зло, возможно, даже более страшное, чем то, что она чувствовала рядом с ледяной Стеной. Нет, не случайно, Владыка Света направил ее сюда - дабы проложить дорогу очищающему пламени, способному выжечь дотла здешнюю скверну. Она обязана это сделать, пусть даже пока не знает как.
-Леди Мелисандра,- от входа в шатер послышался робкий голос,- простите, я потревожил вас.
Жрица, передернула плечами, стряхивая оцепенение, охватывавшее ее всякий раз, когда она смотрела в пламя. Пугающие картины растаяли в огне и само пламя уменьшилось, опав почти вдвое. Она ободряюще посмотрела на стоящего у входа молодого человека в красном одеянии и одобряюще улыбнулась ему.
-Все в порядке, Зингелито,- сказала она,- что ты хотел?
От ее улыбки Зингелито смутился еще больше: молодой жрец, бывший послушник в столичном храме, он всем сердцем принял учение красных жрецов, объявивших, что Митра и Ариман, есть ипостаси единственного истинного бога - Рглора, Владыки Света. Зингелито столь искренне, столь страстно проявлял свое рвение в новой вере, что Мелисандра, оставляя Кордаву, взяла его с собой как ученика. Молодой жрец смотрел на нее с трепетом, в котором смешалось благоговение перед служительницей божества и преклонение мужчины перед прекрасной, но недоступной женщиной.
-Король Эскадо просил передать, что солнце встало, - произнес юноша,- и напомнить, что мы выступаем с рассветом.
-Хорошо,- Красная Женщина улыбнулась Зингелито, так что его бросило в дрожь и, уже не обращая внимания на коленнопреклоненного жреца, вышла из шатра.
Позже, оседлав ярко-рыжую кобылу, Мелисандра стояла на обрывистом берегу, глядя как закованное в сталь войско переправляется через Громовую Реку. Впереди шли лучники, за ними двигалась пехота, набранная как из зингарцев, так и из волантиййской храмовой стражи, которую даже на таком расстоянии отличали алые наконечники копий. Фанатики, все как один готовые отдать жизнь ради приведения этой страны к истинной вере. Замыкала строй тяжелая кавалерия - не менее трех тысяч зингарских рыцарей вышло в поход с королем. Эскадо тоже находился среди них: его присутствие выдавало королевское знамя, где сокол Зингары был вписан в полыхающее сердце Рглора. Король хотел, чтобы жрица ехала рядом с ним, но Мелисандра сказала, что присоеденится к войску после молитвы Рглору о даровании победы. На самом деле ей не очень хотелось сейчас ехать рядом с высокомерным зингарцем, явно положившего глаз на Мелисандру. Эскадо был по-своему красив: высокий, с волосами цвета воронова крыла и резкими, но привлекательными чертами лица, он пользовался успехом у женщин и сам был охоч до них. Уже не раз делал недвусмысленные намеки Мелисандре, хотя и не переходил грани приличия, принимая во внимание зловещую славу, что следовала за жрицей. Однако Мелисандра понимала, что при определенных обстоятельствах ей придется отдаться Эскадо, как некогда Станнису Баратеону. Эскадо был столь же храбр, упрям и жесток как и он, также готов предать мечу тысячи людей ради небольшого успеха. Но в отличие от Станниса Эскадобыл начисто лишен справедливости и ответственности, отличавших несостоявшегося монарха Семи Королевств. Своим людям зингарский монарх спускал самое разнузданное насилие и мародерство, порой сам принимая в них участие, чего никогда не позволял себе Станнис. Последний никогда не улыбался, а Эскадо часто разражался взрывами грубого хохота во время жестоких казней, включая и сожжение людей во имя Владыки Света. Он не особо проникся новой верой, но принял ее из политических соображений, первым из всех грызущихся за престол принцев сообразив какое преимущество ему дарует неожиданно появившийся союзник на Западе. Город Огня, как все чаще именовали Волантис, поддержал Эскадо, завладевшего почти всей Зингарой. Сопротивление продолжалось лишь на востоке: в провинции Лусиане, поддерживаемые Аргосом бароны не признавали Эскадо королем, а в Алиманской марке орудовали пуантенцы, бежавшие из Аквилонии после резни устроенной Валерием.
За время, проведенное в Зингаре, Мелисандра успела изучить географию этой страны. Две огромные реки,- Черная и Громовая,- делили Зингару на три неравные части, две из, которых, включая Кордаву, удерживал Эскадо. Восточная часть страны тоже, казалось, покорилась после того, как граф Альберо, один из военачальников нового короля взял Саргосу, самый крупный город на востоке, почти выйдя к аргосской границе. Этим он рассек два очага мятежа, и уже готовился давить их поодиночке, когда пуантенцы, объеденившись под началом Олегаро, второго сына графа Троцеро, неожиданным ударом выбили Альберо из Саргосы, отбросив графа за Громовую реку. Эскадо приказал казнить проштрафившегося полководца и лично выступил на восток с десятитысячным войском, чтобы не дать врагам объеденить свои силы.
