— Думаю, что тебе на первое время хватит, — произнёс он.

Лобов вышел на улицу и остановился у поваленного временем забора. Взглянув на забор, он в который раз невольно вспомнил Ефимова, который каждый раз обещал ему поправить этот забор, но так и не выполнил своего обещания. Подозвав к себе Пуха, Лобов что-то сказал ему, от чего последний заулыбался и закивал в знак согласия головой.

Ближе к одиннадцати к дому Ефимова стали потихоньку подходить родственники и знакомые. Из подъехавшего автобуса вышли музыканты. Вскоре гроб с телом покойного вынесли из дома и установили его на два табурета. Приехавшие на похороны люди попрощались с Ефимовым, и отошли в сторону. Музыканты заиграли траурный марш, и похоронная процессия двинулась в сторону кладбища.

Прибывшие с Лобовым ребята стали бросать под ноги идущей процессии красные гвоздики. Цветы, лежащие на грязном снегу, чем-то напоминали алые капли крови, пролитой Ефимовым на этой улице. Через час всё было закончено. Установив крест на могиле Ефимова, все стали расходиться. Оставив на поминки Пуха и с ним ещё двух ребят, Лобов вернулся в Елабугу.

Ночью внезапно запылал дом Кашапова. Прибывшие пожарные не могли справиться с разбушевавшимся пламенем. Все их попытки спасти строение были тщетны. К утру от дома Кашаповых остались лишь одни угли.

Ленар Кашапов появился в Мензелинске сразу после похорон Ефимова. Подъехав на машине к пепелищу, он долго стоял у остатков родительского дома, вознося молитву Аллаху, который спас его родителей в ту ночь. Накануне пожара его родители по просьбе сына выехали к своим родственникам в Набережные Челны, что позволило им не погибнуть.

Ленар, хромая на правую ногу, направился к ожидавшей его автомашине. Через некоторое время он был замечен в кафе, в котором так любил бывать ранее Ефимов. Он сидел в углу зала, не привлекая к своей персоне особого внимания. Напротив него за столом сидел Мунир Мингазов. По данным местного отдела милиции, Мунир числился среди активных участников группировки «Городские», которую когда-то возглавлял Ефимов.

Мингазов хорошо знал, кого в городе представляет его сосед по столу, и поэтому, сразу же дал понять Кашапову, что он не будет возражать, если лидерство в группировке займёт Кашапов.

— Мунир, сколько у вас стволов в бригаде? — поинтересовался у него Ленар. — Ты сам знаешь, что сейчас без стволов невозможно работать. Люди должны бояться, а боятся они лишь оружия.

— Ты знаешь, Ленар, но оружия у нас нет. Вернее, оно где-то есть, но мы не знаем, кто его у себя прячет.

— Как не знаешь? — спросил его с удивлением Кашапов. — А кто тогда знает?

— Не знаю. Ефимов всегда сам привозил стволы и раздавал нам перед стрелкой, а затем забирал и увозил.

— Ты не думал, Мунир, что он мог хранить оружие у себя дома? — спросил Ленар.

— Не думаю, у него же жена беременна, зачем ему эти проблемы, — ответил Мунир. — Если он и прятал от нас оружие, то только у своего двоюродного брата, Максима Валюшина, больше я не знаю, кто бы мог хранить оружие из наших ребят.

— А ты узнай, зайди к его жене, поговори с ней. А с Максимом мы поговорим сами. Вызови его на стрелку сегодня вечером.

— Хорошо, Ленар, я его позову. Мне бы хотелось определиться с тобой по деньгам. Ты же знаешь, все мы люди, и каждый день нам надо что-то кушать.

— Что ты имел у Ефимова? Сколько он тебе платил?

— Ефимов был жадным человеком и платил нам гроши. Мне он отстегивал всего две штуки долларов США.

Мунир врал, надеясь, что Ленар будет платить ему не меньше обозначенной им суммы, однако, Кашапов легко угадал этот манёвр. Немного подумав, Ленар произнёс:

— Придётся тебе ужаться, Мунир. Две тысячи зеленью — это много. Ты же знаешь, за нами Москва, и они тоже хотят кушать. Думаю, что на штуку долларов ты можешь рассчитывать.

Мингазов был недоволен подобным раскладом, однако возражать не стал и молча согласился с названной суммой. Кашапов поднялся из-за стола и, не прощаясь, вышел из кафе.

Вечером Мингазов встретился с Максимом Валюшиным недалеко от дома покойного Ефимова. Максим возвращался с поминок. Это был девятый день после смерти Ефимова.

Мингазов, увидев Максима, подозвал его и поинтересовался, откуда он идёт.

— Мунир, все ребята меня сегодня спрашивали, почему тебя не было на поминках. Ты же был вроде бы довольно близким другом Володи и вдруг не пришёл на поминки. Я до последнего надеялся, что ты придёшь, и на тебе, встречаю тебя на улице, а не в квартире Ефимова.

— Ты всегда ошибался во мне, Максим. Я никогда не считал себя другом Ефимова. Просто так всё складывалось, вот я и толкался около него.

Максим с удивлением посмотрел на Мингазова, словно видел его впервые. Он не верил Мингазову, считая, что тот просто шутит над ним.

— Да ладно, Мунир. Ты же всегда подчёркивал свою близость к Ефимову в разговорах с ребятами и вдруг сообщаешь мне, что ты никогда не считал себя другом Володьки.

— Максим, я не шучу, так оно и было. А сейчас главное. Мне нужно оружие, которое покупал Ефимов в Ижевске. Ребята говорят, что ты знаешь, у кого оно хранится?

— Мунир, я не знаю, у кого хранил оружие Ефимов. Я всегда считал, что оружие хранится у тебя.

— Ты что, шутишь? Я тебя серьёзно спрашиваю, а не шучу. Отдай мне эти стволы, и мы разойдёмся с тобой по-мирному.

— Говоришь, по-мирному? Неужели сможешь меня завалить, как завалили Ефимова? Мы же с тобой с детства дружили. Вспомни, как я тебя всегда защищал от ребят, а теперь ты мне угрожаешь?

— Прошли те времена, когда мы с уважением относились к вам, к тебе и твоему родственнику. Теперь всё поменялось местами. Нет больше твоего родственника, нет его! В земле он!

— Слушай, Мунир! Не рано ли ты начал примерять на себя авторитет моего родственника? Ты думаешь, что я не понимаю, зачем тебе это оружие? Да если бы я и знал, где он его хранит, я бы тебе всё равно не сказал об этом.

Сильный удар в лицо опрокинул Максима на спину. Он попытался подняться, но новый удар, гвоздодёром по руке, пригвоздил его к земле. Сделав ещё два удара по голове, Мунир швырнул гвоздодёр в сторону и негромко свистнул. Из-за угла соседнего дома показался Кашапов с двумя молодыми ребятами. Они подхватили тело Максима и волоком оттащили его с дороги.

— Ты что, Мунир, сделал? — испуганно спросил его один из парней. — Ты же убил его?

— А ты что хотел? Чтобы он убил меня и вас? — сказал Мингазов. — Лучше давайте отвезём его тело и утопим в реке. Пусть его съедят рыбы.

Они погрузили безжизненное тело Максима в кузов машины и повезли его к реке. Выбрав место, они сбросили труп Максима в полынью и поехали обратно в город.

Дела Лобова процветали. Совсем недавно ему удалось приобрести три квартиры в Менделеевске. Майор милиции Золотухин честно выполнял принятые на себя обязательства. Его доверенные люди каждый день обходили дома жителей города, выискивая среди них маргиналов.

Лобов старался не думать о тех несчастных, которых вывозили его люди и расселяли в заброшенные дома некогда богатых колхозов. Выданные им в качестве оплаты за их квартиры ящики с водкой быстро иссякали, заставляя этих людей побираться по близлежащим деревням.

Полученные квартиры Лобов перепродавал по явно завышенным ценам. Однако, несмотря на их цену, число желающих приобрести квартиры в городе не только не уменьшалось, но и ежемесячно росло. Среди жителей города стали распространяться чудовищные слухи о том, что люди Лобова безжалостно расправляются со стариками с целью завладения их квартирами. С целью проверки подобных слухов Лобов был приглашён в отдел милиции Менделеевска. Он приехал в милицию в сопровождении своего юриста Горохова и начальника службы безопасности Пуха. Лобов вышел из «Мерседеса» и в сопровождении Горохова прошёл в здание. Пройдя по тёмному коридору, он уткнулся в дверь кабинета, на которой висела табличка с фамилией. Постучав в дверь, Лобов вошёл в кабинет.