(Пушкин вылезает на берег, дрожа, начинает одеваться).
Горчаков: Ты крючок отцепил?
Пушкин: Тьфу, забыл! Ничего, вон Филипп из леска возвращается. Он и отцепит. Эй, Филипп!
Филипп (подходя и сваливая возле костра хворост): Чаво, барин?
Горчаков: Барин интересуется, тебе больше кто по душе – немцы или греки?
Филипп (чешет затылок): Дыть, я ни тех, ни других толком не видал. Один раз только, на ярманке. Немец важный такой… и грек тоже ничаво… Носатый.
Горчаков: И что скажешь о них?
Филипп: Да что сказать? Покупать я ничего у них не покупал…Да, поди, жулики оба.
Горчаков: Так и оба?
Филипп: А что? Кто ж свою выгоду упускать станет? Немцы – те бусурмане, веры латинской, а греки веры нашей, православной. Хотя какая разница, кто тебя надует?
Горчаков (смеется): А ты, братец, философ! Помоги лучше барину крючок отцепить.
(Филипп снимает штаны и залезает в воду).
Пушкин: Осторожней, Филипп, мой друг утверждает, что там акула плавает!
Филипп: А кто его знает, может и плавает. Одному Богу известно, кто тут плав ае т.
Горчаков: Нессельроде там плавает! Выудить бы его – и в котел!
Филипп: Кто его знает, может, и несельродя плавает… Рот открывает, ногами дрыгает…
(Филипп отцепляет крючок и вылезает на берег. Насаживает наживку и забрасывает удочку).
Горчаков (Филиппу): На вот, закинь в котелок, на уху хватит.
(Филипп берет ведро с рыбой, начинает возиться с котелком. Пушкин с Горчаковым рассаживаются у костра).
Горчаков (Филиппу): А скажи, братец, поехал бы ты жить в Англию, если б привелось?
Филипп: В Англию? Чего ж мне в Англии делать?
Горчаков: Да что угодно. Хоть землю пахать.
Филипп: Дык я ее и тут пахать могу. Зачем ехать?
Горчаков: Ну, а как государь бы приказал – поезжай, мол, Филипп, интересы России требуют, чтобы ты посольские дела вел?
Филипп: Это какие такие дела?
Горчаков: Ну, например, ко всяким министрам тамошним ходить, волю нашего государя передавать, для наших министров донесения составлять, в разных важных заседаниях участвовать.
Филипп: А жалованье?
Горчаков: Вполне приличное.
Филипп: А шо? Подходяще… Хотя… (чешет пятерней затылок) Не, не смогу.
Горчаков: Это почему?
Филипп: По-ихнему говорить я не умею. Да и наук никаких не знаю. Грамоте плохо обучен. Пущай лучше каждый свое дело делает. Министры – договоры пишут, а крестьяне – землю пашут.
Горчаков (смеется): Да ты не просто философ, Филипп, а прямо конфуцианец!.. Ну, хорошо, а если англичане сюда приедут дела вести? Или, например, землю пахать начнут, вот прямо здесь, по соседству?
Филипп: Ежели человек дельный, работник справный, пущай себе пашет. Главное, чтобы не пьяница был, обычаи наши уважал и супротив общины не шел. А по-русски говорить как-нибудь выучим…
Горчаков: И тебе не жалко земли?
Филипп (пожимая плечами): А чего ее жалеть? В России землицы много… Для друзей она завсегда скатертью-самобранкой обернется, а для врагов – погостом.
Горчаков (смеется): Ну вот скажи, Пушкин, что мы за империя такая странная? Никого не грабим, население коренное с их земель не сгоняем, союзнические обязательства, даже если это нам не выгодно, выполняем, даже принять у себя готовы всех, кто этого пожелает!
Пушкин: Думаю, все просто. Цели в жизни разные. Западный человек хочет жить богато, а русский – соборно.
Горчаков: Пожалуй, ты прав. Идеал русского человека – всеобщая соборность. Все народы мира живут как одна большая семья… Как думаешь, Пушкин, осуществим этот идеал когда-нибудь?
Пушкин: Не знаю. Может быть. Хотя идеалы редко осуществляются. На то они и идеалы.
Горчаков: А ты, Филипп, как думаешь? Смогут разные народы жить как одна семья?
Филипп: Отчего же нет? Только не скоро ишшо…
Горчаков: Отчего не скоро?
Филипп: Несправедливости много на свете. Темноты, зависти, злости… по всему видать, до царствия божьего на земле долго.
Горчаков: Так может, и идти туда не стоит? Может, тоже начать стремиться к богатству?
Филипп: Богатство что ж, очена неплохо. Только скучно оно само по себе, без царства божьего. Был тут в соседнем имении мужик, Макаром звали. Так все о воле мечтал. И вот случилось, спас он как-то своего барина. Ну, тот в благодарность вольную ему подписал. Торговать Макар начал, разбогател… А через два года удавился.
Горчаков: С чего это вдруг?
Филипп: Скучно жить стало. Ведь он о воле как о царстве божием мечтал. А она в жизни для него богатством обернулась.
Горчаков: Интересный ты мужик, Филипп. Сам-то на волю хочешь? Тебе она не опасна?
Филипп: Мне не опасна. Я о воле не мечтаю.
Горчаков: А о чем мечтаешь?
Пушкин: Знаю я, о чем он мечтает. Все о Палашке, небось, грезит.
Горчаков: Что еще за Палашка?
Пушкин: Да есть тут одна, местная красавица.
Горчаков: Гм!.. Эй! Эй! Смотри! Клюет! Клюет!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
