— Я не могу… — застонала она. — Помоги мне…

Его живот напрягся, пытаясь подавить смешок. У Северуса было чувство, что в данный момент его веселье может быть неправильно расценено.

— Как ты хочешь, чтобы я помог? — спросил он, всё ещё выдавая свою весёлость интонацией, пока сам запустил пальцы в её волосы и поглаживал кончиками пальцев по голове Гермионы.

— Спой мне что-нибудь.

Тогда ему пришлось фыркнуть.

— Я не пою.

Она замолчала. Он слышал, как её дыхание урегулировалось и стало нормальным.

— Гермиона?

— Тогда просто напевай что-нибудь… — раздался приглушённый ответ.

Северус поднял обе брови. Он не мог вспомнить, когда в последний раз напевал. Это требовало определённой степени беззаботности, которую профессор не чувствовал в течение двух или трех десятилетий. Но если это поможет ей не заснуть…

Первая песня, которая пришла ему в голову, была «Сарабанда» Генделя. На самом деле его мать всегда пела её, когда Северус был ребёнком. Наблюдая, как Гермиона приподнималась, когда он делал глубокие вдохи, профессор начал напевать. Он был удивлён, как легко эта мелодия вернулась к нему, как будто и не прошло столько лет.

Пока она лежала на нём, Северус видел, как её глаза оставались открытыми — Гермиона внимательно слушала. Хотя, по правде говоря, это было для неё непросто, так как девушка в буквальном смысле лежала на источнике звуков. Когда он закончил, она на мгновение замолчала.

— Ещё… — прошептала она.

Её ответ был похож на требование капризной маленькой девочки. Но Северус полагал, что она сполна заслужила право быть такой детской и непосредственной, как ей нравилось. И это вновь заставило его улыбнуться.

Поэтому он начал напевать ещё что-нибудь: части песен, которые запомнились ему со школьных времён, какие-то мелодии из его дома, некоторые он просто случайно слышал когда-то по радио, когда временами наведывался в свой дом в Паучьем тупике.

А она лежала, поднимаясь и опускаясь на его грудь, и постукивала пальцами по его плечу. Постепенно постукивание начало ослабевать.

— Гермиона?

Ответа не прозвучало. Девушка крепко спала. И не было смысла будить её снова. Обняв Гермиону за плечи, Северус наклонился и поцеловал её в макушку. Устроившись поудобнее, профессор глубоко вздохнул, понимая, что, несмотря ни на что, главной эмоцией, которую он сейчас испытывал, было счастье. Это чувство казалось хрупким и возможно недолговечным, но также являлось подарком, который Снейп никогда не ожидал получить в своей жизни.

***

Её влагалище болело — ноющей, пульсирующей болью. Должно быть, он слишком жёстко трахал её прошлой ночью. Но она ничего не могла вспомнить.

«Неужели это опять случилось у двери? Или он просто сделал это пальцами?»

Тогда у него должны быть чертовски огромные пальцы. Ну, а то, что у него был большой член, она и так знала. Но обычно после секса Гермиона никогда не чувствовала себя так плохо.

«Может быть я наколдовала на него Histomalleus? И увеличила член до невероятных размеров?»

— Чему ты улыбаешься?

Её глаза широко раскрылись. Она снова лежала на нём.

«Как мы здесь оказались? Он уже вернулся из Больничного крыла?»

И когда она посмотрела в его лицо и в эти великолепные чёрные глаза, все воспоминания нахлынули на неё, накрывая сверху, как набегающая волна.

— Всё в порядке! — прошептал он, схватив её за плечо.

Но это было не так. Она слишком долго пыталась быть храброй. И Гермиона начала плакать. Её слёзы непроизвольно текли и текли… Тогда профессор обнял её, вытер заплаканное лицо краем простыни, поглаживая по спине, и наколдовал стакан воды, после чего помог ей дойти до туалета, что было чертовски больно, а затем стоял возле душа, пока Гермиона мылась и плакала одновременно. И наконец, когда у девушки закончились слёзы, и она едва могла дышать через заложенный нос, Северус сделал ей чашку чая с тостами и принёс всё это в постель.

Он как всегда был одет в своё чёрное одеяние и просто сидел на краю кровати, нежно сжимая рукой её колено, пока Гермиона ела. За всё это время она не проронила ни слова. Но оказалось, что она действительно чертовски голодна. Когда Грейнджер допила остатки чая, она сказала ему:

— Я ни о чём не сожалею.

Он на мгновение задумался.

— Не сожалеешь о чём?

— О том, что сделала.

Он смотрел вниз на пол. Северус хотел бы, чтобы она этого не делала, из-за того, через что ей пришлось пройти. Но, сидя здесь с ней в одной постели, он не мог не испытывать благодарности.

Вернув на неё взгляд, мастер зелий кивнул.

— И ещё… мы можем никогда больше об этом не говорить? Если только, это будет крайне необходимо…

Он вновь кивнул.

— А у тебя есть какая-нибудь мазь для моей вагины? Мне на самом деле очень больно…

— Конечно.

Он встал и подошёл к шкафу, где моментально нашёл стеклянную бутылочку. Когда Северус вернулся, Гермиона уже поставила поднос с завтраком на пол, после чего посмотрела на него.

— Ты сам собираешься наносить её?

— Ты под моей опекой. Так будет более уместно.

Её губы изогнулись в улыбке, но Гермиона всё же схватила его за руку, когда Снейп сел рядом с ней.

— Будь осторожен.

— Я всегда осторожен.

Уголки его губ приподнялись в сексуальной усмешке.

— Не… всегда, — вздохнула она и внезапно захотела поцеловать его.

Зацепившись рукой за его шею, она притянула Северуса к себе, и они поцеловались — тепло, чувственно и вкусно.

Ещё раз глубоко вздохнув, Гермиона прислонилась к спинке кровати и откинула покрывало, разводя ноги. Она была обнажена и, насколько могла судить по отсутствию одежды где-либо поблизости, вероятно никогда больше не увидит то самое прекрасное чёрное платье Парвати, также как свою сумочку и туфли. Ну, по крайней мере, ей вернули волшебную палочку, которая лежала рядом на прикроватной тумбочке.

Зачерпнув одним пальцем немного крема, Северус внимательно наблюдал за Гермионой на предмет проявления болевых ощущений, когда начал наносить мазь, слегка проникая во вход. Девушка поморщилась, но кивнула ему продолжать. Постепенно он проскользнул пальцем вовнутрь, и она резко втянула воздух носом, стягивая ткань простыни в кулаки. Ожидая, когда взгляд Гермионы вернётся к нему, Снейп продолжал наносить бальзам массажными движениями пальца ещё глубже внутри влагалища. Постепенно девушка начала расслабляться, раздвигая ноги шире и разворачивая скрюченные пальцы.

К тому времени, когда он закончил, её веки опустились, а линия рта расслабилась, Гермиона выглядела почти одурманенной. Ленивая улыбка тронула её губы.

— Кажется я чувствую себя намного лучше.

Он тихонько усмехнулся, когда закрывал крышкой бутылочку с мазью, беспалочковым заклинанием Снейп левитировал её назад в шкаф.

Потянувшись вперёд, Гермиона схватила его за руку.

— Ты можешь войти туда?

Было совершенно ясно, о чём она спрашивала. Северус отрицательно покачал головой.

— Контрацептив будет в твоём организме в течение ещё одного дня или около того.

Она не могла выглядеть ещё более разочарованной.

— Но я всегда могу… импровизировать.

Её взгляд загорелся.

— Пожалуйста…

Чёрные глаза засверкали от удовольствия, он придвинулся ближе и наклонился, захватывая её губы своими. Руки девушки обвились вокруг его шеи, и она застонала, когда его палец скользнул в неё. Другая рука Северуса расположилась на её груди, массируя и лаская её, прежде чем его пальцы наконец сомкнулись вокруг одного соска, ласково потягивая за него.

— Два? — прошептал он у её губ.

Она быстро закивала.

Войдя вторым пальцем рядом с первым, он почувствовал, как её бёдра качнулись навстречу, чтобы встретить его толчок. Должно быть, ей действительно стало лучше.

Он был таким… восхитительным. Она никогда не устанет исследовать его черты губами, пробовать на вкус, при помощи своего языка, каждый участок кожи. И сейчас, ритм его гибких пальцев в её глубинах был просто великолепен, даже несмотря на остаточный дискомфорт. Гермиона вновь задалась вопросом, как ему удалось в тот раз эякулировать так быстро после получения магического наказания. Это, на самом деле, было экстремально больно. Или, возможно, её первые неловкие попытки возбудить его оказались не такими уж плохими. Может быть у неё есть… врождённые способности. Она улыбнулась про себя от таких мыслей. Конечно же, не такие способности, как у него, но всё же…