— Не думаю, что это хорошая идея. Он не станет слушать.

В конце концов, мы решили подождать и посмотреть, что сделают мои родители. Мы с Лэндоном весь день учили уроки для своей последней недели в школе или, по крайней мере, насколько я мог сосредоточиться на этом. Я продолжал ждать, весь день, что к дому Хьюзов подъедет машина, и за мной придёт отец, настаивая, чтобы я сел в машину, настаивая, чтобы я поехал домой. Ждал большого скандала.

Но он не приехал. Они не звонили и не писали мне на телефон.

Лиза написала мне днём. Мы обменялись шквалом сообщений. «ОМГ. Что происходит? Ты в порядке? Папа очень-очень злой. Мне всё равно, если ты гей, Брай. Я люблю тебя».

Это помогло. По крайней мере, моя младшая сестра относилась к этому нормально.

В девять вечера Сандра предложила позвонить моей маме, так как они уже говорили раньше по телефону. Она исчезла на кухне, а мы с Лэндоном сели на диван, сжимая руки друг друга. Я чувствовал, будто стою на натянутом канате. Я понятия не имел, когда упаду, или что случится после этого, только падение было неизбежно.

Когда Сандра вышла из кухни, на её лице была натянутая, болезненная улыбка. Она села с другой стороны от меня и взяла меня за свободную руку.

— Брайан, твоя мама считает, что тебе лучше остаться с нами на несколько дней. Твой отец… Он очень зол. С твоей стороны будет не мудро пытаться поговорить с ним или ехать сейчас домой.

Это меня шокировало. Я должен был знать. И может быть, про себя я подумал раз или два: «он меня вышвырнет». Но я не особо верил, что это произойдёт. Это вызывало у меня шок до глубины сердца.

— Они не хотят меня вернуть? Правда? — прохрипел я.

Её губы сжались, а в глазах отражалась боль.

— Ох, сладкий. Это всего на несколько дней, пока твой отец не успокоится. Я позвоню ей ещё раз в среду, и мы посмотрим, как всё обстоит. Тем не менее, мы счастливы оставить тебя у нас, милый.

Но я знал, что это будет не несколько дней. Если им было всё равно, где я сейчас, после большой ссоры, если мой отец не пытался меня вернуть, забрать от Лэндона, будучи злым и враждебным, то… должно быть, он умыл руки в ситуации со мной.

***

Той ночью я остался в кровати Лэндона. Я почистил зубы, пожелал доброй ночи его родителям и надел фланелевые пижамные штаны Лэндона. Из-за всего этого я чувствовал ужасное давление в груди. Внутри меня будто открылась чёрная дыра, засасывая меня.

Я хотел, нуждался в том, чтобы почувствовать что-то хорошее, что-то способное разрушить это ужасное ощущение. После того, как Лэндон выключил свет, я подвинулся к нему, отчаянно желая его целуя.

Он поцеловал меня в ответ, но это было не с такой твёрдостью или нуждой, как я хотел. Я перевернул нас, чтобы он оказался сверху, и надавил на его спину, выгибаясь ему навстречу.

Он отстранился от моих губ.

— Брайан.

— Давай сделаем это. Давай сделаем это прямо сейчас, — потребовал я. — Трахни меня.

Он замер надо мной в темноте.

— Мы договорились подождать особенного дня для этого.

— Мне плевать, — темнота цеплялась за моё горло, угрожая задушить меня. — Просто сделай это. Пожалуйста, Эл. Мне плевать.

— Брайан.

— Ничего, если будет больно. Я хочу этого, — может быть, если всё будет резко, остро и ошеломляюще, то перекроет эту другую боль.

— Эй, — Лэндон потянулся и включил свет. Он нахмурился, глядя на меня с беспокойством. Он накрыл ладонью мою щеку, его опущенные уголки губ выражали сочувствие, будто он знал мои чувства. Он всегда знал. — Всё будет хорошо.

Мягкость его слов была противоположностью того, чего я хотел. Или, может быть, именно тем, в чём я нуждался. Давление в моей груди росло как живое существо, забираясь вверх по моему пищеводу.

— Брайан? — с тревожным видом спросил Лэндон. — Ты можешь дышать? Ты какой-то фиолетовый.

Я взорвался. Я закрыл лицо изгибом руки, но никак не мог остановить слёзы. Лэндон притянул меня в свои объятия и держал меня, пока изливалась тьма, будто душу рвало. Я рыдал. Я выл.

— Эй, — продолжал говорить он. — Эй, — он поглаживал меня по спине, по волосам.

Но боже, я не мог остановиться. Я не плакал после стрельбы. В смысле, глаза часто слезились, да, будто протекающий кран. Но не было таких больших, гадких рыданий. Я плакал так сильно и так громко, что, должно быть, трясся фундамент их дома.

Это было не только из-за того, что случилось с моим отцом. Это было из-за всего сразу. Из-за того, что чуть не умерло моё тело, из-за жестокости этого. Из-за Джейка, Джейка, моего лучшего друга, которому выстрелили в спину. И из-за того, что чуть не умерло моё сердце, когда люди, которые должны любить меня больше всех в мире, отмахнулись от меня, будто я был никем. Из-за потери моего отца, который когда-то был милым парнем, который водил меня на футбол и махал вместе со мной рукавицами с поднятым пальцем.

— Я с тобой, — сказал Лэндон. — Всё в порядке.

Ничего не было в порядке. Не было. Но Лэндон был со мной, держал меня на земле. Снова меня спасая.

Глава 24

Лэндон

Это был одновременно самый длинный и самый короткий школьный семестр, который я мог вспомнить, но внезапно мы добрались до последней недели перед рождественскими каникулами. В понедельник днём я остался в Уолл, чтобы поговорить с классом политологии, в котором состоял Джозия. Мы сделали презентацию о своей встрече с группой из Паркленда и обо всём, что планировали на 2019 год.

Злость, раздражение и пыл исходили практически от всех в классе. У нас состоялось великолепное обсуждение. После этого я был под кайфом от энтузиазма, когда встретился с Брайаном на южной парковке.

Он сел в машину с усталой улыбкой.

— Привет.

— Привет, угадай что? — оживлённо произнёс я. — Мы с Джозией только что подписали четырёх восемнадцатилеток на голосование и дюжину людей на свою почту.

— Это круто.

— Но большие новости в том… — я сделал драматическую паузу. — Мне сегодня днём позвонили. Меня пригласили на специальный выпуск CNN в честь Нового года. Они снимают различные сюжеты о главных темах 2018 года, и один из них о массовой стрельбе. CNN, Брайан! Как тебе такое?

Брайан смотрел на меня, нахмурившись. Наконец он выдавил:

— Ого. Это отлично, Лэндон.

Он отвернулся, глядя в окно. Его кадык подскочил.

Чёрт. Чёрт. Я вёл себя совсем неуважительно. Только прошлой ночью он плакал, будто наступил конец света, будучи брошенным своей семьёй. А я говорил о себе, о себе и о себе.

Я пытался делиться победами, но время было неподходящим. Я потянулся и взял его за руку.

— Прости. Я даже не спросил, как прошёл твой день.

— Нормально. На четвёртом уроке я написал кучу дополнительных заданий. Так что всё было хорошо, — он вздохнул и повернулся, чтобы одарить меня напряжённой улыбкой. — Насчёт CNN, это круто. Правда.

— Да уж. Ну, ты знаешь, мы сделаем что угодно, чтобы такого не произошло с другой школой. Хочешь заехать в «Вендис» по пути домой?

— Если ты хочешь. Я не буду есть.

Я погладил его по руке большим пальцем. Я знал, что ему особенно тяжело есть, когда он расстроен. Мне хотелось бы всё наладить.

Когда мы приехали домой, машина моей мамы стояла на подъездной дорожке, что было странно. Мы нашли её на кухне.

— Я подумала, что вы будете дома раньше, ребята! Брайан, я сегодня говорила по телефону с твоей мамой. Она разрешила мне взять для тебя несколько вещей, которые ты должен иметь при себе, пока ненадолго остаёшься с нами.

— Что она сказала? — спросил Брайан, его лицо побледнело.

Моя мама обвила рукой его плечи.

— Ну, сейчас у вас много дел, мальчики, раз конец года. Так что мы подумали, что на этой неделе тебе будет лучше сосредоточиться на уроках, в стабильной атмосфере и без драмы. Она знает, что здесь ты в безопасности. Всё в порядке, Брайан. Она сказала, что скоро позвонит тебе.