Если учесть, что железяки — производства моей лакобрижской мануфактуры, и по качеству ремесленные поделки из кричного железа с ними и рядом не валялись, что не могло не сказываться и на их коммерческой рыночной цене, да плюс двойная перевозка через Атлантику — боюсь, что в те шестьдесят гульденов, в которые голландцам обошёлся купленный у чингачгуков Манхеттен, мы не уложились. Впрочем, мы и получили поболе того Манхеттена. Хотя этот старикан-бушмен, ввёвший нас в этот расход — молодец, если разобраться непредвзято. Всё, что мог вытянуть из нас для своего племени — вытянул, а что реальной ценности уступленной нам земли не знал, так его ли в этом вина? Он же не скотовод, не земледелец и не промышленный производственник вроде меня, а всего лишь охотник-собиратель каменного века. Как знал, как понимал со своей колокольни, так всё и оценивал, и едва ли кто другой из его племени добился бы для соплеменников большего…
Но когда дикари ушли, весьма довольные полученными от нас невиданными на юге Африки ништяками — смеялись мы долго. Ведь если с тем Манхеттеном сравнивать, так надо же и тонкости учитывать. Юлька говорила, что тот Манхеттен тем голландцам сбагрили за бесценок совсем не те чингачгуки, которые им владели и имели на это право, чем потом изрядно возмущались законно владевшие им красножопые. Распространялось ли их возмущение на цену или только на сам факт мошенничества, история умалчивает. С одной стороны, тамошние алгонкины, как и ирокезы, были уже земледельцами, и ценить землю они должны были уж всяко повыше простых охотников-собирателей. С другой — и для них тоже европейские ништяки были редкостным и сверхценным эксклюзивом. Цены же на них — ну, смотря какие и как их считать. Я свои железяки по розничным посчитал, по которым их уже мелкие торгаши в лавках продают, а я-то ведь сам их как Тарквиниям и миликоновской казне, так и этим торгашам оптом отпускаю, и чем больше партия, тем больше оптовая скидка. И это я ещё высокую оптовую цену держу — во-первых, ради той самой прибыли, к которой стремлюсь, как и любой нормальный буржуин, а во-вторых, чтобы и мелких турдетанских кузнецов-кустарей демпингом не разорять. И масштабы моего производства не столь велики, чтобы не хватило сбыта и мне, и им, и их младшие сыновья — готовые высококвалифицированные кадры для крупного производства.
Или ту же экспансию нашу колониальную хотя бы взять — вот эту Капщину для примера, чтоб далеко не ходить. Я хоть и присматриваю здесь заранее самые подходящие места под установку водяных колёс и под производственные мощи, которые сразу же под это дело и резервирую, но когда ещё колония до них реально дорастёт? В эти ближайшие годы с этим мизерным населением полноценной железоделательной мануфактуре здесь и делать нечего, и работать на ней некому. Но металл-то ведь колонистам один хрен нужен, и кому их пока-что невеликие потребности обеспечивать, как не кузнецу-кустарю? Таков же и Бразил, таков же будет и Барбадос, если необитаемым и поэтому вполне подходящим для колонизации окажется, такими же будут и многие другие наши колонии на их ранних этапах развития. И везде будет нужен для начала хотя бы один свой кузнец, а несколько позже — пара-тройка, и лишь когда они перестанут справляться с потребностями порядком выросшего населения, встанет вопрос о развёртывании мануфактур. Но это здесь уместно, на материке, где есть не только свой лес, но и своё железо, а на привозном железе мелких островных колоний только кустарям и работать, и значит, их понадобится ещё больше. А откуда они возьмутся, если я сейчас их отцов разорю и из кузнечного ремесла выдавлю?
Пока же здесь и сельское-то хозяйство лишь в самой начальной стадии. Землю под поля расчищают, да под огороды, пашут и мотыжат предварительно, плодовые сады сажают, до первых урожаев с которых ещё не один год, да и с однолетних-то культур, как засеют ими поля и огороды, когда ещё только урожай будет? Скотины пока — тем более с гулькин хрен, так что ей и пастбища-то, которые мы у бушменов выторговывали, ещё не нужны — пасётся себе рядом с лагерем, и хватает ей пока-что. Если бы не дичь, так долго ещё наши "африканеры" не увидели бы свежего мяса.
— А чего, кстати, буры-то нашли в этой голубой антилопе? — спросил Володя, — Ладно, я понимаю ещё, кваггу они промышляли — и мясо вкусное, и много его, и шкура крепкая, в хозяйстве не помешает, а от этой-то какой толк? И не жалко было боеприпасов?
— Ну, шкурка-то красивая, на коврик самое оно, — объяснил Серёга, — Мясом её они собак кормили, но это, конечно, чтобы трату боеприпасов оправдать, а так вообще-то — ради забавы. Поразвлечься охотничьим азартом…
Не следует нашим поселенцам пренебрегать, конечно, и собирательством. Я же упоминал уже о капской "железнодревесной" оливе? Плоды у неё мелкие, но оказались вполне съедобными и даже маслянистыми, так что пока нормальные оливы не выросли и не заплодоносили, и эти за оливки сойдут. А благодаря довольно тёплому климату с чисто символической зимой, сезон плодоношения растянут — есть пик, когда плодов максимум, но и вне его они тоже растут и созревают, хоть и понемногу, демонстрируя съедобность тёмно-кормчневым цветом, вплоть до чёрного. Разобрались мы здесь наконец и с двумя видами тутошнего подокарпуса или ногоплодника. Тот из них, который широколистный, даёт ягодоподобные шишки — типа "ягод" можжевельника — фиолетового цвета с сочной сладкой мякотью. Другой, который серповидный — жёлтого цвета, но тоже вполне сочные и сладкие. Листья у обоих вытянутые, только у широколистного пошире, а у серповидного поуже, но и у него листья как листья — ага, хвойные и голосеменные называется, гы-гы! А различать их желательно ради их древесины. У широколистного с фиолетовыми ягодами она твёрдая, но он и растёт медленно, а у серповидного, у которого ягоды жёлтые — как у сосны, ну так зато он и растёт даже побыстрее, чем та сосна.
Если, допустим, балки потолочных перекрытий нужны или на судовой набор ответственные части, которые долго служить будут, то лучше всего из твёрдого дерева их делать — и не сломаются, и прослужат не один десяток лет. А если на расходники какие, не говоря уже о топливе, то лучше вот этот вот заменитель сосны, который и заготавливается легче, и растёт побыстрее. Мосты же через ручьи, дверные косяки, сваи и столбы — всё, что на земле или касается земли, а предназначено для долгой службы — лучше всего из той "железной" оливы, которая вряд ли придётся по вкусу термитам. Стены же — и обычных жилых домов, и фортификационные — лучше всего сразу же начинать строить из камня. Обжиг известняка на строительный раствор, конечно, тоже потребует немало древесины на топливо, но это будет один раз, а из дерева строиться — твёрдого и термитостойкого на такое строительство хрен напасёшься, а мягкое — боюсь, как бы не каждый год пришлось его менять, если и не всё, так немалую часть. Тогда, хоть его и больше, но и его тоже хрен напасёшься. С термитами и современной-то цивилизации бороться не так-то легко, а у нас она ещё и античная в общем и целом, если некоторых отдельных прорывов не считать.
По-хорошему, тут бы много чего ещё наладить следовало бы. Например, ещё разок встретиться с бушменами, да и самим визит главнюку ихнему нанести. Не помешал бы нам кто-нибудь из их молодёжи, который бы поднаблатыкался в турдетанском языке, дабы послужить в дальнейшем переводчиком. Ведь кому-то из наших бушменский язык осваивать — это же проще убиться об стенку. Мало того, что в нём эти щёлкающие звуки, которых белому человеку физически не произнести, а без них и слово совсем другое уже получается, с другим смыслом. Серёга говорит, что у них ещё хлеще — одно и то же слово может иметь абсолютно разный смысл в зависимости от интонации и даже от громкости его произнесения. Это, он говорил, к современному бушменскому языку относится, но с чего бы языку их предков быть в этом плане другим? Пущай уж лучше бушмен говорит на ломаном турдетанском с этими своими щёлкающими звуками — как-нибудь приноровятся наши понимать. Есть и другие вопросы, которые не мешало бы порешать, да только нет у нас уже на это времени. Завтра — сборы, послезавтра — отплытие. Генерал-гауляйтерами новых колоний Тарквинии кого попало не назначают, и нет оснований сомневаться в том, что их наместник на Капщине своё дело знает…
