Пока в баке было топливо, ехали на одном дыхании, не останавливались. За рулём сидел Ромич – друг, с которым легко в разведке и весело на вечеринке; остряк, балагур, отчаянный жизнелюб, он без остановок проехал практически две трети пути, и казалось, получал удовольствие от каждого километра. Я предлагал сменить его за рулём, но он отрицательно кивал, и только около пяти часов утра, когда почти закончился бензин, мы всё-таки остановились, чтобы заправиться и что-нибудь перекусить.
Осмотрев прилавок на заправке, мы решили взять по «сникерсу» и не задерживаться. В это прекрасное июльское утро фортуна была к нам благосклонна, на этом эмоциональном порыве нужно было продвигаться по маршруту до тех пор, пока не остановят усталость или обстоятельства.
Именно так, в сущности, все путешественники проходят первую половину пути, не останавливаясь даже тогда, когда этого требует организм или здравый смысл. Зато, когда воображаемая медиана пройдена, и финиш становится ближе, чем старт, оставшаяся часть преодолевается через дикую усталость, хандру и постоянно увеличивающееся желание вернуться. Вторая часть путешествия – это уже не преодоление пространства, скорее, преодоление себя.
Сейчас усталости в нас не было, к тому же в такой ранний час на дороге практически не было машин, и восьмичасовая поездка пролетела как один миг, отпечатавшись в памяти, единым ярким впечатлением. Мы были свободны! Свободны в выборе мест для проживания, способов пропитания, вариантов и направлений для передвижения в пространстве.
В начале седьмого утра, на подъезде к Красноярску, меня вдруг осенило! Будто ущипнул кто-то, подсказывая столь очевидный ответ на вопрос о том, что на самом деле ищут все беспокойные туристы, которым так тяжко сидеть на диване. В массе впечатлений, эмоций, накопленного опыта, в бесконечной суматохе дней, потраченных на подготовку к походам, я наконец нашёл ту формулу, которая давно сложилась в моей голове, но никак не попадала на язык:
– Свобода, друганы, это когда просыпаешься утром где-то и не знаешь, где уснёшь вечером! – сказал я неожиданно, подводя итог общей теме всех разговоров этой ночи.
– Это в точку, Костян! – поддержал Серёга. – Даже представить не могу, как закончится сегодняшний день! Но уверен, что всё будет офигенно, пацаны! Всё будет просто о-фи-ген-но!
Телеграмма
На теплоходе царили покой и умиротворение. У штурвала стоял Иван – высокий, крепкий парень двадцати четырёх лет отроду, три года назад окончивший училище и мечтающий, сколотив начальный капитал, заняться бизнесом и купить где-нибудь на Енисее домик.
Каким именно бизнесом, Иван, похоже, даже самому себе не мог толком объяснить. Он с жаром рассказывал всегда о том, как будет держать, то магазин хозтоваров, то артель по производству пиломатериалов, или получит лицензию и будет заниматься промыслом рыбы.
Каждый раз, когда очередной рейс подходил к концу, Иван донимал капитана расспросами о том, как вести дела.
– А с чего начать-то? Есть же какие-то инструкции? – издалека начинал расспросы молодой речник – обычно тогда, когда до порта назначения оставалось меньше суток.
– Да нету, Вань, универсальных инструкций! Нельзя выучиться жизни по учебникам! – отвечал Луговской.
– Ну как?!. Есть же успешные и провальные идеи! Есть прибыльные предприятия, есть и банкроты!
– Секрет успеха, Вань, у каждого разный! А вот истории провалов, как правило, типичные! Всё из-за жадности и попустительства. Или и того, и другого, вместе взятого…
Капитан не любил учить жизни. Как все люди, он шёл к своему счастью путём проб и ошибок, поэтому понимал, что не сможет придумать стопроцентный рецепт успеха для парня. Бабочка должна сама вылезти из кокона, только тогда она сможет летать.
– Пробуй! – добавил он. – Если сильно хочешь чего-то, то это сбывается!
Ваня был благодарным слушателем, решительно соглашался с капитаном, но реальных шагов к лучшей жизни не предпринимал.
Поднимаясь на борт в каждый новый рейс, Иван приносил с собой новую историю про то, как он провел два дня в полиции, потому что выручал друга из беды, или проходил весь отпуск в гипсе, или ещё что-нибудь… Всё время, пока он был на суше, судьба была неблагосклонна к нему. На теплоходе же он попадал в зону полной безопасности. Это был его шестнадцатый рейс, и ни в один из них не было с парнем, ну абсолютно никаких передряг.
На «Краснограде» он отвечал за работу электро– и навигационного оборудования. Делал свою работу исправно, но в силу молодости иногда что-то, по его мнению, не важное, пускал на авось. Этот самый «авось», а может быть дух святой, помогали ему не хуже сноровистого электрика – пока не случалось пожара, а его на теплоходе не случалось ни разу, все приборы работали безотказно. Капитан называл это явление «человек на своем месте», и многое прощал.
Демократия, наверное, самая опасная форма управления людьми, которую в некоторой степени мог позволить себе Луговской, была возможна только с такой командой, с большим трудом подобранной и воспитанной за много лет.
Теплоход Иван держал отменно, умел проходить узкие створы и сложные для судоходства участки, за штурвалом по ночам не кемарил, и не отвлекался на телефон, поскольку не был женат и постоянных отношений почему-то не имел.
Капитан был спокоен и попивал чай, пригревшись на топчане возле электрообогревателя. Ночная смена, закончившаяся в четыре часа утра, прошла без происшествий, можно было сказать, пролетела как один миг. В восемь, когда команда проснулась и с камбуза потянулся запах каши, на мостик заступил первый помощник.
Только что часы показали ровно девять утра – запищал телеграф, извещавший о принятом сообщении. Телеграмма была не совсем обычного содержания, в ней значилось:
«Луговскому Красноград тчк 6 авг на участке у впдения Подк Тнг на борт взять трех туристов и маломер судно объем 2,1 куб м тчк платеж документы на руках тчк конт тел 89082051248 тчк»
– Хм, взять туристов? – пробурчал Луговской, зная, что начальство не разрешает брать на борт людей. – Да с лодкой!..
– Браконьеры! – выдал Иван, прочитав телеграмму.
– Да почему сразу браконьеры? Может, случилось… Моторы сломались или ещё чего! – прокомментировал капитан. – Вернуться не могут. Бензина нет, провианта… Туристы!
По установленной негласно классификации, на воде встречалось всего два рода людей: «мужики» – это те, кто жил на берегах реки, или те, кто на ней собственно работал – службы путевых знаков, заправщики, буксировщики, в общем – речники, и все остальные люди, которых с долей презрения, среди первых принято было называть, «туристы».
Капитану не раз приходилось встречать таких горе-речников. Однажды его команда эвакуировала группу ребят прямо в шторм, безжалостно сорвавший с их плота жилую палатку. Тогда пришлось оставить плот навсегда – вместе с частью снаряжения и продовольствия. Ни много ни мало, те туристы были обязаны капитану жизнью, но Луговской не считал это подвигом. На его месте любой капитан поступил бы так же.
– И что, они с нами тут на теплоходе будут до самого Города?! – недоумевал Иван. – Что с ними делать-то?! Где разместить? У нас же не пассажирский! Алканавты какие-нибудь! Намаемся, Игорь Алексеич! А?! Может, пусть другие берут? Игорь Алексеич?!
– Посмотрим, что за туристы… Не кипи раньше времени, Вань. Пошли на завтрак.
Большая вода
Правило не останавливаться на одном месте больше, чем на одну ночь, было одобрено единогласно.
Сегодня мы были готовы проглотить всего много и сразу: больше видов, больше приключений, больше эмоций. Река, без преувеличения, была одной из самых полноводных и интересных на планете. Мы убедились в этом сразу, как только спустили лодку на воду.
