— Возможно, да, возможно, нет. Твоя судьба будет решаться отдельно, Мадам Клео, после твоего… бенефиса. Соглашайся или уходи.

Гермионе не нравилась такая формулировка, но она понимала, что это не подлежит обсуждению. Это было лучшим из того, что она могла получить. Во всяком случае, если она преуспеет и он убьет ее, другие останутся в живых. Луна может возглавить их. Какой бы мечтательной и не от мира сего та ни была, Гермиона доверяла ей и знала, что Луна обладает всей необходимой информацией и контактами, а также доверием людей, которое она заслужила годы назад.

— Вы говорите так, будто убеждены в моем провале.

— Разве?

— Я рассчитываю на честную игру, никакого жульничества.

— Ну, какое же это будет тогда удовольствие?

— Если вы станете моим клиентом, вы будете просто моим клиентом, как любой другой.

— Я не собираюсь расписываться на твоем глупом пергаменте.

— Принято.

В любом случае, учитывая силы, которыми он обладал, пергамент бы ничего не дал. Именно в подобных случаях ей приходилось перемещаться в её заведения лично и считывать клиентов. Слишком большая магическая мощь приводила к большому количеству возможностей, среди которых её зачарованный пергамент не мог отобрать правильное.

— Но кроме этого вы будете обычным клиентом, — настойчиво произнесла Гермиона. Если он согласится, ему придется впустить ее.

— Хорошо, я буду твоим клиентом, как и… любой другой, — он усмехнулся. — Означает ли это, что ты принимаешь сделку?

Грейнджер глубоко вздохнула, перед её мысленным взором пронеслись лица лондонского персонала и их семей. Эти люди каждый день вверяли ей свою жизнь. Если она откажется, они умрут. Если согласится и потерпит поражение — намного большее количество людей будет приговорено. Она никогда не проигрывала раньше, и она не имела права сделать это сейчас. Она — Гермиона Грейнджер, лучшая ведьма своего возраста, одна из последних оставшихся на земле эмпатов, и гори оно все адским пламенем, если она не сотрет самодовольное выражение на наглом лице ублюдка.

— Да.

Довольная улыбка расцвела на лице Волдеморта.

— Превосходно.

Он тоже встал, обошел вокруг стола, сел на ее стул и лениво махнул ей рукой.

— Можешь начинать.

Гермиона нахмурилась. Он что, ожидает, что ему придется противостоять банальному стриптизу? О, мальчик её явно недооценивает. Грейнджер медленно обошла стол. Он крутанулся на стуле, чтобы смотреть ей в лицо, и вытянул длинные ноги, скрестив ступни, одна рука поддерживала подбородок, в то время как его глаза выжидающе наблюдали за ней.

— Мне придется прикоснуться к вам, — произнесла Гермиона, неуверенно поднимая руку.

— Что, правда? — с издёвкой поинтересовался он. — О, я рад, что ты предупреждаешь меня заранее, Мадам Клео, это такое шокирующее откровение.

Он похлопал ладонью по коленям. Гермиона почувствовала, как вспыхнули её щеки. Она не это имела в виду! О, Мерлин, почему она сморозила это? Видимо, у неё вошло в привычку предупреждать обычных клиентов, что она собирается коснуться их груди. Ей нужно было сохранять более трезвый рассудок. Чувствуя себя не в своей тарелке — что ж, это был чертов Лорд Волдеморт — она села на его на удивление мускулистые бедра, обнимая одной рукой за шею и поглаживая другой ладонью грудь. Явное пренебрежение на его лице говорило ей, что он очень хорошо чувствовал её дискомфорт и считал себя победителем ещё до того, как она начала.

Собирая силу эмпатии в ладони, Гермиона последовала за потоком его магии и приступила к чтению. Эмоции пролетали мимо так быстро, что она ничего не могла поймать. Она сконцентрировалась. Внезапно сильный импульс прервал ее, пронзая руку и поражая разум и тело. Он отбросил ее прочь с коленей Волдеморта, и она больно ударилась о стену. Вскрикнув, Гермиона осела на пол, сжимая голову и не заботясь более ни о чем, кроме сводящего с ума белого света, который, казалось, ослеплял ее, несмотря на закрытые веки. Он, словно кинжал, пронзал её мозг, и она не могла заблокировать его. Она даже не заметила руку, которая подняла ее за волосы в сидячее положение, и другую, прикасающуюся к шее.

Темнота окружила свет, прогоняя его и боль прочь, а затем не было ничего, лишь мрак и пустота, пока её голова не стала затуманиваться. Ощущения медленно возвращались, и Гермиона отметила положение своего тела. Её ноги были согнуты, спина болела, грудь тоже, будто по ней потоптался слон, и кто-то сильно сжимал её волосы и горло. Грейнджер моргнула, чувствую себя очень странно. Она попыталась тряхнуть головой и отогнать туман, но у нее ничего не вышло.

— Ч-что? — с заиканием выдавила она, глядя прямо в алые глаза. Он неподвижно смотрел на неё, черная мантия темным ореолом окружала его. Она обежала взглядом комнату, стараясь выяснить, где она и как сюда попала. — Ч-что случилось?

— А что ты помнишь?

— Я… — она сбилась, в то время как сознание медленно возвращалось, подозрения захватили её. — Что ты со мной сделал? — Она попыталась стряхнуть его с себя, но ей это не удалось. — Отпусти меня!

— Где ты?

— Что? — в замешательстве спросила она.

— Отвечай, — прошипел он, предупреждающе усиливая хватку.

— Мой офис.

— Какой сегодня день?

— Воскресенье. И это…

— Дата.

— Шестнадцатое июня, 2013.

— Твое имя?

— Клео МакНамара.

Он облегченно выдохнул и расслабил зажим, впрочем, не отпуская полностью.

— Ты очень везучая ведьма, Мадам Клео.

— О, я чувствую себя поистине везучей прямо сейчас, — огрызнулась Гермиона, её глаза метали молнии.

Волдеморт склонился ближе, она чувствовала его дыхание на своих губах.

— Учитывая, что разрыв связи в процессе эмпатического чтения может привести к смерти, ты все правильно чувствуешь.

Кровь схлынула с её лица, появилось ощущение, будто кто-то высыпал бочонок льда на её позвоночник. Он знал! Как это вообще было возможно? О, Мерлин, она была обречена. Подождите-ка…

— Ты знал о риске и все равно разорвал связь? — в ярости закричала она.

— Подумай. Это было секундное дело. Возможно, это научит тебя хорошим манерам и впредь ты будешь предупреждать, прежде чем ворваться в чужие эмоции, маленький эмпат.

Она не знала, откуда пришло столько ярости, но она была готова практически взорваться от злости.

— О, как будто ты всегда вежливо спрашиваешь, можешь ли вторгнуться в чужие мысли!

Хватка Волдеморта на её волосах и горле усилилась, и он резко потянул ее наверх.

— Эй! Отпусти меня!

Рука Грейнджер дернулась к карману с палочкой, но Темный Лорд оказался быстрее и прижал ее к стене. Пальцы Гермионы сомкнулись вокруг знакомого древка.

— Только попробуй, и я заставлю тебя смотреть, как я убью каждого здесь, — прошипел Волдеморт, — как они умрут медленной, мучительной смертью.

Поняв, что она не в лучшем положении для дуэли, но все еще полная всепоглощающего желания причинить ему боль, Гермиона задумалась. Что с ней не так? Почему она не может мыслить здраво? Что, во имя Мерлина, она вообще делала, зачем так рисковала?

«Успокойся, успокойся, успокойся».

Гермиона расцепила пальцы, сжимающие палочку, и подняла обе руки вверх, сдаваясь.

— Прошу прощения, эмоциональная отдача, мне трудно стряхнуть вашу ярость, — проговорила, закрывая глаза, чтобы не видеть его, но все еще чувствуя пульсацию магической ауры вокруг себя. — Пожалуйста, мой Лорд, вы не могли бы немного отойти?

«Успокойся, это не твои эмоции, успокойся, успокойся».

— Если ты не можешь контролировать это, никакое расстояние тебе не поможет, — холодно ответил он.

Ярость мгновенно снова затуманила ее мысли. «Нет! Нет, нет, успокойся, сфокусируйся». Она представила, как кладет руки на живот, отгораживая себя от окружающего мира, даже несмотря на то, что тело Волдеморта вжималось в её собственное. От её воображаемых рук исходило приятное тепло, обволакивающее и защищающее. В нем не было места чужой злости, только её собственным эмоциям и чувствам. Она была спокойна и собрана. Да, спокойная и уравновешенная. Все вокруг было мирным.