— Господи, за что мне это наказание? — брюнет шумно выдохнул, но все-таки улыбнулся и посмотрел на небо, а потом повернул голову и начал рассматривать профиль Томаса. Казалось, он знал уже каждый миллиметр его лица, но все равно не мог перестать смотреть. Они официально встречались уже почти месяц, но О’Брайен все еще временами не мог поверить, что Томас его парень. Приходилось напоминать себе, что это не сон, а иногда и проверять, касаясь губами чужого лица, шеи, плеч, если им удавалось проводить ночи вместе.
Сангстер ничего не ответил, только рассмеялся и поднялся на ноги, поправляя шапку. Солнце уже садилось и, отражаясь от снега, заливало улицы оранжевым светом, и Дилан невольно засмотрелся на блондина, чьи волосы казались золотыми в таком освещении. Залюбовавшись, О’Брайен не заметил, как Томас зачерпнул ладонью снег, слепил рассыпчатый снежок и, коварно улыбаясь, запустил снаряд прямо ему в грудь.
— Эй! — возмущенно воскликнул Дилан и вскочил, отряхиваясь. — Еще раз так сделаешь, и я не буду больше провожать тебя до дома.
— Да ла-адно тебе, — протянул Сангстер и, обхватив брюнета руками, повалил их обоих обратно на снег. Нависнув сверху, он довольно улыбнулся и прильнул к губам Дилана, не обращая внимания на редких прохожих, а затем отстранился и заглянул парню в глаза. — Ты же любишь меня?
Вместо ответа О’Брайен приподнялся на локтях и снова поцеловал Томаса, на этот раз более настойчиво. Потом коснулся губами чужого носа и нахмурился.
— Нос ледяной, Томас, давай домой быстрее. — Дилан обеспокоенно посмотрел на своего парня. Сангстер закатил глаза, встал и протянул брюнету руку, за которую тот уверенно схватился.
— Как насчёт горячего кофе? Мать сегодня у подруги ночует, так что можешь остаться.
— Звучит заманчиво, — Дилан поднялся, стряхнул снег с куртки и волос, улыбнулся и лукаво посмотрел на Томаса.
Сангстер в своей излюбленной манере прикусил губу и, не дожидаясь брюнета, пошел к дому, чтобы открыть дверь подъезда.
— Пошли уже, а то, мне кажется, заболею не я, а кое-кто другой, кому сейчас определенно понадобится плед и кружка горячего кофе, — Томас достал из-за воротника мокрый ком снега, попавший туда, пока парень валялся в сугробе. Подождав, пока Дилан подойдет, светловолосый, развернувшись, зашел в дом.
Когда они поднялись на нужный этаж, Сангстер принялся искать в кармане ключи. На это ушло несколько минут, потому что каждый карман его куртки был забит мелочами вроде варежек, сигарет, монет, записок и тому подобным. Стоило ему открыть дверь, радостный щенок, почуявший их, запрыгал по прихожей, напрашиваясь на ласку. Томас, тепло улыбнувшись, разделся, скинув промокшую насквозь куртку, отбросил в сторону ботинки и поднял питомца на руки, кружась с ним по комнате.
Дилан зашел в квартиру следом и рассмеялся, глядя на танцующего со щенком на руках блондина. Пока тот пошел переодеваться, опустив собаку на пол, О’Брайен снял кроссовки, в которых, похоже, ходил круглый год, и, аккуратно поставив их возле двери, нагнулся, чтобы почесать малыша за ухом, а потом пошел на кухню, где поставил чайник и сел на стул, по привычке подогнув одну ногу.
Томас снял джинсы, которые тоже были мокрыми до нитки, и сменил школьную рубашку на огромный красно-зеленый свитер, достающий до середины бедра. В первый раз увидев блондина в этом свитере пару недель назад, Дилан смеялся, наверное, минут десять, назвав вещь примитивно-рождественской, пожаловался, что его парень оказался типичным романтиком, слепо ведомым традициями, а потом поспешил этот самый свитер стянуть, как и всю остальную одежду. Вспомнив о той ночи, Сангстер ухмыльнулся и пошел на кухню — отогревать О’Брайена.
Увидев, что чайник уже закипает, Томас довольно улыбнулся, достал две кружки и насыпал в них карамельный кофе. Как всегда. Наверное, он мог уже с закрытыми глазами проделывать этот ритуал, потому что карамельный кофе с корицей стал у них уже традицией. Хоть О’Брайен и называл этот напиток «девчачьим», но втайне обожал его.
— Классный прикид, — хмыкнул Дилан, совершенно беззастенчиво рассматривая блондина, на котором был только свитер и носки, а потом поднялся со стула и подошел к парню со спины. Положив подбородок на плечо Томаса, О’Брайен переплел пальцы обеих рук с пальцами светловолосого, мешая ему заваривать кофе.
— Ты, видимо, никогда не перестанешь меня пугать. Почему ты так бесшумно ходишь? — Сангстер вздрогнул, но испуг прошел моментально, стоило блондину прижаться спиной к груди своего парня.
Когда чайник щелкнул, оповещая о том, что вода закипела, Томас все равно не торопился отпускать чужие руки. Повернув голову, он поцеловал Дилана в щеку, а потом улыбнулся и сделал вид, что пытается выбраться из объятий, наигранно хмурясь.
— Не мешай мне, я не хочу, чтобы ты заболел.
— Ну кто так целуется, Томас? — разочарованно протянул брюнет. Он отпустил пальцы Сангстера, но не отстранился, а просто переместил ладони на чужой живот, прижимаясь к нему всем телом.
— Так целуются парочки, которым за шестьдесят. А потом идут гулять в парк, держась за старческие руки, кормят голубей и обсуждают лекарства. — Томас рассмеялся, разливая кипяток по кружкам. Запах карамели и корицы теперь ассоциировался у него только с Диланом, который сейчас прижимал его к себе.
— Ну вот когда нам будет за сорок, и будешь так меня целовать. А пока мне семнадцать, и я требую нормальных поцелуев. Я его до дома провожаю, из сугробов вытаскиваю, а в ответ что? — О’Брайен весьма правдоподобно изобразил недовольный голос Ки. Отстранившись, он гордо фыркнул, взял свою кружку и уселся за стол.
Томас вздохнул. Поставив свой кофе на стол, он забрал кружку из рук брюнета, поставил ее рядом со своей и, прикусив губу, уселся на колени Дилана, лицом к нему, положив ладони на широкие плечи для опоры. Поцелуй получился чувственным, глубоким, но без всякого намека на продолжение. Отстранившись, Сангстер облизал влажные губы и заглянул темноволосому в глаза.
— А так тебя устроит?
— Определенно, — О’Брайен довольно улыбнулся и провел пальцами по щеке Томаса. На самом деле он был рад даже коротким поцелуям в щеку, но провоцировать Сангстера стало уже определенной игрой, в которой Дилан всегда побеждал. А может просто сам Томас был совсем не против проигрывать. Брюнет немного наклонил голову набок, рассматривая своего парня, которого освещали оранжевые лучи заходящего солнца, проникающие в кухню через окно.
— Пей уже свой кофе, — наконец усмехнулся Дилан через какое-то время. — И постарайся, пожалуйста, никого из нас не облить и не обжечь, окей?
— Ладно-ладно, я буду очень стараться, — Сангстер потянулся за своей кружкой, не слезая с чужих колен, и, на удивление, и правда не пролил ни капли. Кофе приятно согревал, а запах корицы только усиливал ощущение приближающегося Рождества.
О’Брайен тоже сделал глоток кофе и блаженно зажмурился.
— Ты ж моя хозяюшка, — усмехнулся он, открыл глаза и посмотрел на светловолосого. Хотелось запомнить этот момент и потом хранить светлое воспоминание долго-долго: закат за окном, глаза Томаса, которые, казалось, светились изнутри, его растрепанные светлые волосы, пальцы, сжимающие кружку с кофе. Вкус карамели и запах корицы. Тепло в тех местах, где его касался Сангстер и ощущение его губ на своих губах. И необъяснимое чувство, так похожее на счастье.
— Я рад, что ты рядом, — Дилан улыбнулся. Он говорил тихо, но был уверен, что Томас его услышит. О’Брайен еще никогда не признавался парню в любви напрямую, но такие внезапные фразы говорили об этом лучше, чем заезженные три слова.
