— Не знаю, — честно признался брюнет. Все в голове путалось. Естественно, возвращаться домой он не собирался. Идти до дома Ки не было абсолютно никаких сил, поэтому, скорее всего, Дилан бы просто спустился на пару лестничных пролетов и с удовольствием отоспался на ближайшем подоконнике.
— Ну, конечно, вперед и с песней, — Сангстер закатил глаза. — Ты в зеркало смотрелся? Примешь ванную и можешь отоспаться у меня.
Закрыв дверь в квартиру, Томас закинул руку брюнета себе на плечо и потащил его в ванную. Конечно, было немного тяжеловато, ведь блондин особой силой похвастаться не мог, да и сам все еще едва стоял на ногах, несмотря на несколько часов сна, но все равно настойчиво тащил О’Брайена в ванную, намереваясь обработать губу, а затем дать Дилану как следует выспаться.
— Прямо как в старые добрые времена, — усмехнулся темноволосый, лениво переставляя ноги.
Пока Сангстер искал нужные медикаменты, брюнет, который привычно уселся на край ванны, задумчиво смотрел прямо перед собой.
— Мы выжили, Томас, выжили, — неверяще прошептал Дилан и посмотрел на блондина. В карих глазах плескалось отчаяние: в памяти навсегда останутся страшные образы, которые еще не раз будут являться ему в кошмарах.
— Да, ты прав. Мы выжили, — тихо отозвался блондин и, смочив ватный диск антисептиком, слегка нагнулся, осторожно вытирая уже почти засохшую кровь с губы О’Брайена. — Упал… Так себе из тебя врунишка.
— Но ты ведь меня любишь и таким, правда? — темноволосый поднял глаза и посмотрел на Сангстера в упор. Он не шутил, как это бывало раньше, а выглядел максимально серьезным и заглядывал в ореховые глаза напротив с каким-то горящим интересом и едва уловимой надеждой.
Томас кинул использованный ватный диск в раковину и вздохнул. Несколько секунд он задумчиво смотрел Дилану в глаза, а потом, немного наклонив голову набок, накрыл губы О’Брайена своими, оставив невесомый поцелуй.
— Ты прав, я люблю тебя и таким, — Томас пожал плечами. Вот так, просто. — Я не буду удивлён, если ты сейчас мне двинешь в лицо…
— Дурак… — беззлобно бросил Дилан, на секунду закрыв глаза, пытаясь запомнить ощущение. Это был не первый их поцелуй, не самый красивый, не самый страстный. Но он был самым настоящим, искренним, и О’Брайен хотел навсегда оставить этот момент в памяти. — А твои родители? Они не против, что я тут тусуюсь?
— У меня только мать. Она назвала тебя моим парнем, а ещё подарила пачку презервативов. — Томас кивнул в сторону угла ванной, где все ещё валялась неиспользованная коробочка. — Так что, думаю, не против.
О’Брайен удивленно поднял брови и, посмотрев на Томаса, нервно хихикнул.
— Ну, мы квиты, получается. Ки тебя моим пидором назвал, твоя мама меня — твоим парнем. Все честно. — Дилан усмехнулся и бросил взгляд на коробочку в углу. В голове вдруг всплыли воспоминания о том, как блондин извивался и стонал здесь же, в этой самой ванной, в его руках. Казалось, это было вообще в другой жизни.
— Мы так и будем тут стоять и пялиться на презервативы или все же пойдём в гостиную?
— Пошли, — хохотнул брюнет. Встав с ванной, парень нагнулся, подобрал упаковку, засунул ее в карман толстовки и подмигнул Томасу. — Покурим? — беззаботно спросил он, обернувшись через плечо уже в коридоре.
— Зачем ты… Да, пошли, пожалуй, — Сангстер решил не вдаваться в подробности, зачем другу вдруг понадобилась «резина», поэтому вышел из ванной следом за Диланом и на ходу достал пачку сигарет и зажигалку из домашних штанов.
На улице уже царила ночь, и, стоило им выйти на балкон, прохладный ветер тут же растрепал волосы. Все казалось таким… Спокойным. Томас достал одну сигарету из потрепанной пачки, не дожидаясь брюнета, и поджег ее, сразу глубоко затянувшись, а потом молча протянул сигареты и зажигалку О’Брайену, смотря куда-то вперёд, вглядываясь в темноту. Дилан, не куривший несколько дней, сделав первую затяжку, даже зажмурился от наслаждения. Дым привычно наполнил легкие, и это расслабляло. Темноволосый положил запястье на перила балкона и, развернув ладонь, посмотрел на Томаса. Для полного умиротворения не хватало только тепла чужой руки. Сангстер улыбнулся брюнету и положил свою ладонь сверху, переплетая их пальцы, все также глядя вдаль и медленно выдыхая дым.
Даже докурив, парни не спешили возвращаться в дом. Стоя вот так, плечом к плечу, они оба чувствовали тепло, несмотря на то что стояла осенняя ночь и, похоже, собирался дождь. Наверное, дело было в другом тепле, которое разливалось в груди каждый раз, когда взгляд цеплялся за переплетенные пальцы.
— Наши руки… — тихо сказал Дилан, улыбнувшись. — …Они друг другу подходят.
— Ага, моя костлявая пораненная рука идеально сочетается с твоей, — Томас положил голову на плечо брюнета и прикрыл глаза, вдыхая чужой запах и аромат приближающегося дождя. Когда на лицо стали падать первые капли, Сангстер смешно нахмурился. — Может, пойдём в дом? Не горю желанием промокнуть.
— Иди, я сейчас приду, хорошо? Мне надо немного подумать, — О’Брайен улыбнулся, немного повернув голову к Томасу, и отпустил его руку. Ему и правда надо было осмыслить многие вещи, а размышлять парень привык в одиночестве.
— Хорошо, — блондин широко зевнул и медленно поплёлся к выходу, оставляя Дилана наедине с самим собой. К счастью, скучать светловолосому не пришлось, ведь щенок уже требовал к себе внимания, хотя Сангстер надеялся, что малыш будет ещё долгое время поедать содержимое миски, которую, наконец, наполнили кормом. Плюхнувшись на диван, Томас похлопал рядом с собой, и щенок, довольно тявкнув, запрыгнул к нему.
О’Брайен обернулся и, разглядев сквозь стекло, по которому уже стекали тонкие ручейки, Томаса, играющего с собакой, улыбнулся. Дождь с каждой секундой усиливался, парень снова повернулся к заграждению, облокотился на него и подставил лицо холодным каплям. Брюнет осознавал, что все проблемы еще впереди, но они преодолели ссору, пережили два ужасных дня буквально в аду, где смерть дышала в спину, поэтому сейчас в душе царило умиротворение. Дилан устал бояться. Конечно, теперь, когда они с Томасом так сблизились, придется быть настороже, но О’Брайен был уверен, что все будет хорошо. «Я люблю тебя и таким», — вспомнились вдруг уверенные слова Сангстера, и темноволосый глупо улыбнулся, коснувшись пальцами разбитой губы. Получается, Томас признался ему в любви? Наверное. Несмотря на то, что они были знакомы не так давно, Дилану казалось, что он знает блондина уже несколько жизней, столько всего случилось между ними. Он слышал, что любовь — это бабочки в животе и подкашивающиеся ноги. Но, думая о Томасе, О’Брайен не испытывал ничего подобного. Он чувствовал только желание защитить, желание всегда быть рядом и, оглядываясь, встречать смеющийся взгляд ореховых глаз. Слушать извечные ругательства и бесконечно обрабатывать царапины. Если бы брюнет верил в любовь, то сказал бы, что это именно она.
Дождь давно пропитал толстовку; темные волосы намокли и топорщились, а парень все стоял на балконе, всматриваясь в спящий город и счастливо улыбаясь.
Томас игрался с псом до тех пор, пока не услышал, как ливень барабанит по стеклу, задавая какой-то бешеный и сбивчивый ритм. Нахмурившись, блондин поднялся с дивана и подошёл к двери балкона, а открыв ее, он демонстративно громко кашлянул, привлекая к себе внимание.
— Ты решил, как вижу, испытать на прочность свой организм? Живо в дом. — Голос Сангстера звучал уж слишком серьезно, с нескрываемым беспокойством. О’Брайен послушно зашел за светловолосым в квартиру и, закрыв за собой балконную дверь, стряхнул с волос капли воды. Он улыбнулся Томасу и стянул с себя промокшую насквозь толстовку.
— Я, наверное, в душ схожу, — брюнет улыбнулся. — Только штаны мне дай.
