Генерал лейтенант Загребайло.Пы.Фы, понял, что без высшего руководства полка на вооружении, которого сей танк числился, не обошлось и вызвал к себе на ковер командира этого полка полковника Иванова.Гэ.Дэ и зампотеха подполковника Петрова.Пы.Бы.

– Вот что, братцы, даю вам сроку неделю. Танк вернуть в часть и доложить. Через неделю отправляю рапорт в вышестоящие инстанции, и полетят тогда с вас звезды, как листья осенние. Свободны!– взял он их за горло.

А Емеля тем временем танк свой завел и в лес на нем порысил. Наломал там березок десятка полтора, тросом лебедочным стянул и домой приволок. Топору да пиле команду дал заготовкой поленьев заняться, а сам на печку залез и под шинелью пригревшись, закимарил. Под визг пилы и треск чурок раскалываемых. Два дня проспал, замаявшись. А вы думали как? Попробуйте-ка побегать с тросом по сугробам лесным… Это не на дискотеках ногами дергать…

Через двое суток проголодался и с печки слез. Мать у плиты хлопочет. Что-то вкусное разогревать принялась, мясцом припахивающее. Она, пока Емеля хоря давил, икру соседям по дешевке за треть цены сбагрила и, денег теперь в семье хватало даже и на щи с мясом.

Навернул Емеля пару мисок щец, бадейкой молока сверху залил, литров на пять и опять на печь уполз. За дровами только сходив по просьбе матери. Хорошо топор с пилой поработали. Слов нет. Так разогнались, что пару яблонь соседских на дрова исхлестали. Вовремя Емеля вышел проверить и остановил их. И так скандала уже не избежать, а ведь могло бы и чего похуже быть. Не останови он этих работничков безмозглых. Избенку бы, к примеру, разнесли на дрова соседскую. И хорошо если бы за соседскую принялись, а если бы за Емелину сначала?

Сосед прибежал минут через пятнадцать скандалить. От возмущения даже обуться забыл, так босой по снегу и примчался.

– Это чтож за хрень, Емеля?– заблажил, в избу вломившись.– Эта как? Эта по какому такому праву ты мои дерева повалил на дрова?– по горнице мечется и босыми ногами следы мокрые печатает.

– Да их ышо отец мой сажал. Ты понимашь? Че сотворил? Да я тебя паскудника такого в бараний рог сверну,– как же свернет он. Да Емеля его одним шалобаном прибьет, если до драки дело дойдет. Мелкий мужиченка. Но, как известно – мал клоп, да вонюч. И потом в праве он своем. И пришлось Емеле извиняться:

– Да ладно тебе, Петруха. Мы ж с тобой в путяге вместе учились. Я заплачу, сколь скажешь. Вона, хошь забирай оставшуюся икру заморску. Целых десять банок отдаю. На полмиллиона рублев,– предложил он материальную компенсацию за нанесенный ущерб.

– Да на хрена мне эта трава давленая сдалась, в масле подсолнечном? Деньгами давай,– Петруха даже плюнул в сторону коробок с деликатесом заморским.

– Ну, хорошо, хорошо. Деньгами получишь. Завтра маманя занесет. Ты меня ведь знаешь, я не обманываю,– Емеля взял ласково Петруху за шиворот, да и выдворил пинком за двери. Тот еще полчасика у окна повозмущался и уколдыбал к себе. Ноги дольше не выдержали. Мороз под вечер до -30-ти раскочегарился. Декабрь на дворе, не июнь месяц. А Емеля на печь вполз, в шинель завернулся и стал думать. Где ему денег за яблони расплатиться взять. И пришла ему в голову вдруг мысль удачная,– "А что ежели по щурячьему веленью испросить?"– за ухом почесал, да и изрек просьбу.– По щуренкину веленью, по мому хотенью ну-ка полмиллиона рублев мне на печь подать,– только договорил и повалили рубли. Ему бы, Емеле покрупнее купюрами попросить, а он не сообразил, вот и посыпались рубли металлические. Ровно полмиллиона. Полкухни куча заняла.

Такой вот казус случился. Пришлось с печи слезать, два мешка из-под картошки по щурячьему велению пустых просить и лопатой целый час эти рубли в них ссыпать. А потом, как и обещал, утром их к Петрухе самому тащить. Мать старуха-то и не подняла бы вес такой. Перетаскал мешки к крыльцу Петрухиному и барабанит в двери: – Эй, сосед, деньги выходи получить,– тот выскочил радостный, рот до ушей. Емеля ему все рубли к ногам и высыпал.– На, живоглот, мы свое слово держим. Пересчитывать будешь?– у Петрухи шары на лоб полезли.

– Ты бы еще копейками принес. Куда я с железом этим? Где это ты их насобирал за ночь?

– Извини, мельче нынче не бывает. Копейки инфляция, говорят, сжевала. Так что бери, че дают. А в магазин будешь с ведром заместо кошелька теперь ходить. Отсыпешь, сколь надо и вперед. Ну, мне некогда с тобой тут лясы точить. Сосчитаешь когда, забеги. Вдруг не хватает. Я добавлю. За два дня управишься?– ответил Емеля и спать пошел. С этими дрязгами совсем умаялся.

Вот сосед-то Петруха осерчав и стуканул видать участковому деревенскому Митьке Федоркину, что у Емели во дворе танк настоящий уже неделю целую стоит. Или другой кто донес?

Федоркин – мужик ответственный, в органах лет двадцать уже отслуживший и до капитанских аж погон, отреагировал, как положено. И двух недель после доноса не прошло, а он уже в двери Емелины стучится. Во дворе перед этим вокруг танка походил, номер его себе в блокнотик перерисовал и даже ствол пулеметный понюхал. Не стреляли ли из него давеча. Ствол пах замерзшим смазочным маслом и равнодушно торчал, уставившись в окна соседа Петрухи.

Митька-капитан минут пять Емелю добудиться не мог. Еле растолкал и сразу вопрос в лоб задал:

– Откуда танк во дворе, Емеля? Где взял?

– Какой танк на хрен?– не понял Емеля спросонья.

– Какой. С пушкой и пулеметом который и с номером бортовым 116-м?– Емеля окончательно проснувшийся, понял, что с танком этим он маху дал. Достанут теперь расспросами. Покоя ведь не дадут теперь и хоть поздно, но ошибку свою исправил. Вернул танк обратно в часть, прошептав скороговоркой свое заклинанье щучье.

– Чего ты там бормочешь? Танк спрашиваю чей? Откуда взялся?– дернул его за рукав Митька-капитан.

– Ты че, Мить, с похмелья или как? Какой танк? Где?– Емеля совсем дураком прикинулся.

– Я тебе не Мить. Я тебе гражданин капитан. Слезай с печки, арестовываю я тебя по подозрению в хищении казенного имущества,– обиделся на фамильярность Митька и из кобуры свой табельный " макар" выпростал. Трясет его перед носом Емелиным, того и гляди стрелять начнет, в рвение впав. Пришлось с печи слезать.

– Ну, и где танк? Пошли, покажешь,– Емеля ухмыльнулся.-Интересно поглядеть. Я после дембеля уже месяца три, как ни одного не видал. Соскучился по ним,– вышли во двор, а в нем пусто. Нет танка. Только следы от траков и масляные пятна. У Митьки-капитана рот самопроизвольно открылся от удивления и закрываться ну никак не хочет обратно.

– Ну, и где танк? Тебе, Мить, пить надо меньше. А самолет или вертолет ты тут не видал часом?– заботливо осведомился Емеля. Однако Митяя на мякине не проведешь. – Ага,– кричит,– сообщник у тебя видать имеется. Уж не маманя ли твоя, пока я будил тебя, танк спрятала? Вон следы-то от траков и пятна масляные,– "Вот ведь гад глазастый",– подумал Емеля и хоть и с запозданием, следы оставленные танком по щурячьему велению ликвидировал. Чистеньким двор в одну секунду сделался, будто и не ходил по нему ни кто, ни когда. Даже следы Митяя, исчезли. Те, что он всего минут несколько назад тут натоптал. Все снежком присыпано.

– Где следы? Гражданин капитан, Митька. Пить меньше надо. Скоро не только танки со следами мерещиться начнут, а черти с рогами полезут,– съязвил Емеля, ошибку исправивший. А Митяй-капитан кулаками глаза трет, не верит им. Потом на четвереньки встал и по двору пополз. Следы ищет. Надоел он Емеле расследованиями своими и по щучьему велению отправил он Митяя домой, залив для надежности пол-литра водки ему в желудок. И сам спать ушел. А в Псковской гвардейской опять переполох. Не успели комполка с зампотехом от звезд на погонах избавить, как появился пропавший танк в ангаре целехонький. Прямо средь белого дня у всех на глазах. Только что место пустое было, а через секунду уже танк стоит. И номер на борту как и положено 116-ть. Хорошо, что не придавило ни кого. Доложили комдиву. Примчался тот лично. Вокруг танка ходит, щупает. Тут же особист принюхивается.