Маша проснулась, когда автобус свернул с трассы и его затрясло на ухабах городских улиц. Она смущённо погладила Сантоша по щеке: - я тебе всё плечо отлежала, да?

Он улыбнулся: - я готов так ехать до Непала! - негромко продолжил: - ты так сладко пахнешь, я нюхал тебя всю дорогу! - Маша засмеялась, взяла его за руку:

- вставай, автобус дальше не идёт!

***

До деревни Весняки добирались на древнем разбитом ПАЗике. Автобус скрипел, дребезжал, но упрямо преодолевал все препятствия, возникающие перед ним на сельской грунтовой дороге. Народу было много, и все друг друга знали: здоровались, переговаривались, обменивались семейными новостями. И все с любопытством поглядывали на Машу и Сантоша.

Через полтора часа выматывающей душу тряски, они, наконец, вылезли из автобуса, который покатил-покряхтел дальше, а Маша и Сантош остались на тихой деревенской улице, заросшей мягким мятликом и вездесущим одуванчиком. Пяток кур рылись в пыли у ближайшего забора, озабоченный петух настороженно разглядывал незнакомцев. Улица была пуста, лишь издалека едва слышно доносились голоса.

Маша с интересом разглядывала дома по обе стороны неширокой улицы. Одноэтажные, деревянные, на три-четыре окна, все с резными наличниками, с небольшими палисадниками под окнами. Сантош, приобняв её за талию, потянул вперёд: - пойдём, уже недалеко, через десять минут будем на месте.

Вскоре они подошли к дому, выкрашенному в зелёный цвет. За облезлым покосившимся штакетником, огораживающим палисадник, виделись заросли отцветших георгинов вперемешку в обвившим их вьюнком. Сантош уверенно постучал в узкую двустворчатую дверь, к которой вели три скрипучие ступеньки. За дверью послышались шаркающие шаги, распахнулась одна половинка, и на пороге показалась маленькая, чрезвычайно полная старушка в ситцевом цветастом платье и меховой безрукавке поверх него. Она подслеповато прищурилась, глядя на них, строго спросила: - вам кого, молодые люди?

Сантош, улыбнулся: - ба, ты меня не узнала, что ли?

Та вздрогнула, часто заморгала, растерянно глядя на него жалобно сказала: - Санька, ты что ли?? - и, не дожидаясь ответа, припала к его груди, расплакалась. Привстав на цыпочки, обняла за шею: - Санюшка, дитятко, да как же это? Почто же мать-то не позвонила, не сказала, что ты к нам едешь? Дед бы в город съездил, купил что, а так нам и угостить-то тебя нечем! - обратила внимание на Машу: - да ты не один, с женой небось? - Продолжая одной рукой обнимать старушку, Сантош привлёк к себе Машу:

- знакомься, ба, это моя невеста, Маша.

- Ну-ну, - утерев слёзы, та растроганно посмотрела на женщину, - имечко-то какое хорошее - Маша! А я баба Клава, мать Галины, знаешь её, нет?

- Ты с кем там, мать? - Высокий крепкий старик появился в дверях. Глубокие морщины избороздили его лицо, а обширную лысину прикрывала старая замызганная кепка. Он внимательно посмотрел на молодых людей, и его лицо озарилось радостной улыбкой: - Санька! Внучок! Ну, здоров будь, ирбис! - Он неуклюже облапил Сантоша, сильно прижал его к себе, и Маше показалось, что старик украдкой смахнул слезу. - А девушка… - он перевёл взгляд на Машу.

- Невеста евойная, Машей зовут, знакомься, отец. А это дед Никола, детонька! Отец, значит, Галинин.

Маша улыбалась, старики ей нравились: - да, я знаю Галину Николаевну и Джайю, и Майю тоже. Я была в Непале в прошлом году, там мы с Сантошем и познакомились.

- Ну заходите, что на улице стоять! - баба Клава суетилась, пропуская гостей вперёд, чуть придержала Сантоша за рукав: - Женьку-то Галина не обижает?

- Нет, что ты, ба, - он засмеялся. В ответ на вопросительный Машин взгляд пояснил: - отец, Джайя. Ба его Женей зовёт.

Баба Клава ткнула его в спину кулачком: - ты мне эти свои иностранные словечки брось! Зови баба Клава или бабуля, как раньше звал и как другие внуки зовут, а то какую-то “ба” выдумал! - он поймал её руку, чмокнул сжатые пальцы:

- прости, бабуля, я давно у вас не был, совсем забыл, что ты не любишь, когда я тебя, хм, по-иностранному зову!

***

Маша чувствовала себя легко и весело за большим столом, уставленным нехитрой деревенской едой: варёной картошкой, посыпанной зелёным лучком и укропом, малосольными огурцами, свежими мясистыми помидорами, самодельным сыром, жареными курами, копчёной мелкой рыбёшкой и непременным атрибутом деревенской жизни - бутылками с прозрачным, необыкновенной крепости самогоном и настойками на травах, клюкве и облепихе. Она порадовалась, что они с Сантошем закупили кое-каких продуктов перед поездкой в деревню. Теперь сырокопчёная колбаска, карпаччо и буженина приятно разнообразили стол, вокруг которого собралась вся большая дружная родня её Сантоша. Оказывается, у Галины Николаевны имелось два брата и сестра. Все они жили в Весняках и сейчас собрались в доме родителей вместе с со своими семьями. Маша слушала разговоры, отвечала на вопросы, смялась шуткам и исподтишка разглядывала будущих родственников. Оказывается, Санош был похож на деда, такой же высокий, широкоплечий. А она-то ещё удивлялась, как у невысокого Джайи родился такой здоровенный сын. Непальцы и вообще-то не отличались внушительными размерами, были чуть ниже среднего роста, в основном худощавыми. Сантошу же достались славянские гены матери. Она с удивлением узнала, что все родственники были в курсе его необычных способностей, но воспринимали это совершенно спокойно. Гораздо больший интерес вызывала его специальность, и среди присутствующих она нет-нет да и улавливала разговоры, что надо бы о том-то и о том посоветоваться с Сантошем или даже попросить его осмотреть человека и выписать лекарство.

Приезжие гости самогон не пили. Маша просто боялась пригубить стопку, до краёв наполненную прозрачной жидкостью, которая горела, когда к ней подносили зажжённую спичку. Деревенских это не смущало, а она смотрела на них с ужасом. Сантош тоже не пил, и никто не настаивал. Кажется, все понимали, что для чуткого обоняния барса восьмидесятиградусный самогон может быть гибельным. Правда, Маша помнила, что лёгкое виноградное вино он смаковал с превеликим удовольствием.

Застолье растянулось допоздна. Маша устала и тайком позёвывала. Сантош наклонился к её уху: - пойдём-ка спать, моя хорошая, а то боюсь, ты прямо за столом заснёшь! - она с облегчением кивнула:

- правда, Сантош, я прямо с ног валюсь от усталости, - он встал, потянул её за руку. Никто не обратил на них внимания, подвыпивший народ бурно обсуждал международное положение. Только баба Клава подняла на них совершенно трезвые глаза, спросила:

- ребятки, вы ведь устали, наверно? Постелить вам?

- Не надо, бабуль, мы сами постелем, только бельё дай, - Сантош, продолжая держать Машу за руку, потянул её из комнаты вслед за хозяйкой. В небольшой кладовке из древнего комода были извлечены простыни, чистенькие, хотя и заплатанные, пододеяльники и наволочки. Сантош, принимая стопку белья усмехнулся: - да нам и не надо так много, хватит одной простыни и пододеяльника!

Баба Клава дёрнула его за ухо: - Санька, я разврата в своём доме не допущу! Вы, молодые, теперь девичью честь не блюдёте, до супружества в общую постель ложитесь! Вот поженитесь, приедете опять к нам с дедом, тогда и постелю вам на одной кровати, а пока отдельно спать будете, нечего нас позорить на старости лет!

Сантош засмеялся, но спорить не стал, Маша тоже улыбнулась.

***

С непривычки Маша спала плохо, часто просыпалась, прислушиваясь к прямо-таки звенящей тишине. Даже собаки помалкивали. За тонкой фанерной перегородкой возился и тоже не спал Сантош. В темноте она услышала тихие шаги. Он подошёл, и кровать просела под тяжестью тела. Маша почувствовала его дыхание на своём лице, с готовностью подставила губы.

- Не могу без тебя уснуть, - пожаловался он, поцеловав её. Она смешливо фыркнула, прошептала:

- можно подумать, ты не спал без меня целый год!

- Я собираюсь об этом забыть. Отныне и навсегда! - Маша легко вздохнула, ласково провела пальцами по его щеке. Сантош поймал их губами, лизнул. Она привлекла его голову на подушку: