Этот день Рекс провел с Хэрком Геттисом, своим адвокатом. Он отчаянно желал поскорее получить деньги, поэтому заставил Геттиса позвонить Джошу Стэффорду и попросить разрешения взглянуть на завещание. Рекс строил планы, большие и амбициозные планы насчет того, как он распорядится деньгами, а Хэрк будет помогать ему в каждом шаге, предстоящем на этом пути. Рекс надеялся получить контроль над «Филан групп». Его часть голосующих акций, какой бы она ни была, сложенная с акциями, принадлежащими Ти Джею и сестрам, разумеется, позволит им получить большинство голосов. Но будет ли капитал находиться в доверительной собственности, передан напрямую или его передачу обставят сотней хитрых условий, которые позволят Трою насмехаться над ними даже из могилы?

– Мы должны увидеть это треклятое завещание! – вопил он целый день, терзая Хэрка.

Хэрку удалось угомонить его лишь с помощью долгого обеда с прекрасным вином, после чего они – уже позже – переключились на виски. Заглянув к ним, Эмбер увидела, что оба вдрызг пьяны, но не рассердилась. Сейчас Рекс ничем не мог ее рассердить. Сейчас она любила его больше, чем прежде.

Путешествие на запад должно было дать передышку посреди того хаоса, в который мистер Филан поверг всех своим внезапным прыжком. Его ранчо находилось неподалеку от Джексон-Хоула, где уже лежал снег толщиной в фут и ожидались новые снегопады. Джошу, впрочем, было все равно. Он рассеял бы прах перед лицом любой природной стихии.

Его осаждали адвокаты наследников. После его вопросов Хэрку Геттису относительно дееспособности старика в момент подписания завещания все семейство пришло в волнение, их реакция, как и предполагалось, была истерической и не лишенной оттенка угрозы. Поэтому путешествие представлялось чем-то вроде каникул. Им с Дурбаном удастся осмыслить предварительные итоги расследования и наметить план действий.

Они вылетели из Национального аэропорта на «Гольфстриме-IV» – личном самолете мистера Филана, честь полетать на котором Джошу была предоставлена лишь однажды. Это был самолет новейшей конструкции, стоивший тридцать пять миллионов, – любимая игрушка мистера Филана. Прошлым летом они летали на нем в Ниццу, где старик дефилировал по пляжу в голом виде, глазея на молодых француженок. Джош с женой, как и остальные американцы, не обнажались и принимали солнечные ванны у бассейна.

Когда стюардесса, накормив их завтраком, удалилась в кухонный отсек, они разложили бумаги на круглом столике. Впереди у них было четыре часа полета.

Заключение, подписанное докторами Фло, Зейделем и Тишеном, было длинным и многословным, отягощенным множеством повторов, но не оставляло и тени сомнения в том, что Трой находился в здравом уме и твердой памяти. Он блестяще отвечал на вопросы и отдавал себе полный отчет в том, что делал на пороге смерти.

Стэффорд с Дурбаном читали заключение, предвкушая удовольствие. Когда будет оглашено новое завещание, всех троих экспертов, разумеется, выгонят и призовут дюжину новых, которые постараются обнаружить промахи предшественников и сделать мрачные предположения относительно вменяемости Троя.

Что касается Рейчел Лейн – самой богатой в мире миссионерки, – то здесь мало что прояснилось, хотя детективы старались изо всех сил.

Согласно предварительным данным, выуженным из Интернета, ВОМП – Всемирная организация миссионеров, работающих в племенах – имела штаб-квартиру в Хьюстоне, штат Техас. Основанная в 1920 году, она насчитывала четыре тысячи миссионеров, рассеянных по всему миру и работавших исключительно с коренными племенами. Ее единственной задачей и целью было распространение христианского учения в самых отдаленных уголках света. Было очевидно, что свои религиозные воззрения Рейчел унаследовала не от отца.

В настоящее время миссионеры ВОМП несли свет христианства не менее чем двадцати восьми индейским племенам в Бразилии и десяти – в Боливии. Еще три тысячи человек работали в других регионах. Поскольку племена были изолированными и жили в самых отдаленных от современной цивилизации уголках, миссионеров обучали науке выживания в сложных условиях дикой природы, языкам малых народов и навыкам оказания медицинской помощи.

С огромным интересом Джош прочел рассказ миссионера, проведшего семь лет в джунглях. Этот человек жил под односкатным навесом и старался выучить достаточно языков примитивных племен, чтобы иметь возможность общаться с ними. Поначалу, однако, никакого контакта с индейцами наладить не удавалось. Он был для них всего лишь белым человеком из Миссури, эдаким туристом, забредшим в их деревню и знавшим на их языке только «здрасте» да «спасибо». Если ему нужен был стол, он сам его мастерил. Был голоден – шел на охоту. Пять лет прошло, прежде чем индейцы стали ему доверять. Ему было хорошо за шестьдесят, когда он впервые обратился к ним со словом Божьим. Этого человека научили быть терпеливым, постепенно налаживать отношения, изучать язык и культуру индейцев и только потом не спеша – ни в коем случае не спеша – внедрять в них библейские истины.

С внешним миром у этого племени почти не было связи. За последнюю тысячу лет их жизнь мало изменилась.

Каким же должен быть человек, сколь глубока должна быть его вера и преданность церкви, чтобы он мог отказаться от благ цивилизации и погрузиться в другую историческую эпоху? Этот миссионер писал, что индейцы поверили ему только тогда, когда убедились, что он не собирается покидать их. Он решил остаться с ними навсегда, любил их и хотел стать одним из них.

Значит, Рейчел тоже жила в хижине или под навесом, спала на сооруженной собственными руками постели, готовила еду на костре, читала детям Библию, проповедовала Евангелие взрослым и ничего не знала о событиях, тревогах и проблемах современного мира, во всяком случае, они ее нисколько не волновали. Она наверняка была довольна своей жизнью. Вера поддерживала ее.

Вторгаться в такую жизнь казалось жестокостью.

Прочитав все это, Дурбан сказал:

– Мы можем никогда ее не найти. Там ведь нет ни телефонов, ни электричества; черт, чтобы добраться до этих людей, нужно пешком карабкаться через горы.

– У нас нет выбора, – ответил Джош.

– Мы уже связались с ВОМП?

– Свяжемся сегодня.

– И что ты скажешь?

– Не знаю. Не заявишь же им, что мы ищем одну из их миссионерок, потому что та унаследовала одиннадцать миллиардов долларов.

– Это без вычета налогов.

– За вычетом тоже останется кругленькая сумма.

– Так что же им сказать?

– Мы скажем, что у нас как у юристов к ней неотложное дело. Абсолютно неотложное, и мы должны поговорить с ней лично.

Один из бортовых факсов начал передавать сообщения. Первое было от секретаря Джоша, со списком поступивших в контору сегодня утром звонков – почти все от поверенных в делах наследников Троя. Еще два – от репортеров.

В других факсах были результаты предварительных изысканий, проведенных сотрудниками Джоша по части законов Виргинии, имеющих касательство к делу. С каждой новой страницей, выползающей из факса, поспешно нацарапанное Троем завещание обретало все большую законную силу.

Стюардессы подали легкий ленч, состоявший из сандвичей и фруктов, и снова удалились на кухню, откуда показывались лишь тогда, когда кофейные чашки Джоша и Дурбана пустели.

В Джексон-Хоуле они приземлились в ясную погоду. Вдоль посадочной полосы громоздились сугробы. Спустившись по трапу и преодолев каких-нибудь восемьдесят футов, они пересели в «Сикорски-S-76С», любимый вертолет Троя, и через десять минут зависли над его обожаемым ранчо. Резкий ветер бросал вертолет из стороны в сторону. Дурбан побледнел. Явно нервничавший Джош медленно отодвинул дверцу, и ветер ударил ему в лицо.

Пока он высыпал прах из маленькой черной урны, пилот кружил над землей на высоте двух тысяч футов. Ветер мгновенно подхватил пепел и развеял его во всех направлениях, так что прах Троя исчез прежде, чем достиг заснеженной земли. Когда урна опустела, Джош втянул внутрь замерзшую руку и закрыл дверцу.