– После этого слесарь начал работать. Он снял старый замок и стал ставить новый. А я вниз к себе пошла. Позже, когда слесарь уже ушел, увидела горничную, послала ее стружки и опилки подмести, чтобы порядок не нарушался. А потом я крики услышала и вызвала охрану. Горничная прибежала, рассказала, что случилось.

– А что случилось? – вмешался в разговор Альтшулер.

– А это вы у нее спросите, – совсем осмелев, ответила администраторша. Ей, похоже, надоело отвечать на глупые вопросы.

Лейтенант без возражений «проглотил» эти слова администраторши, закончил писать протокол допроса, прочитал его вслух, а в завершение попросил ее написать внизу второго листа: «С моих слов записано верно», поставить подпись и расшифровку.

Женщина все это сделала и поспешила на свое рабочее место, расположенное на первом этаже.

– Теперь ваша очередь, товарищ подполковник, – заявил лейтенант и почти любезно показал мне на стул.

Я сел.

Он снова включил диктофон и не забыл вежливо предупредить меня, что наш разговор записывается еще и в аудиоформате. Поступать так следователю велит закон. Человек, которого он допрашивает, вроде бы имеет право отказаться от такого дубляжа. Только вот смысла в этом я лично не нахожу. Наоборот, вижу только страховку от самоуправства.

Лейтенант стал заполнять «шапку» бланка. Вот тут у меня опять возникли сложности с тем воинским званием, которое я носил до выхода на пенсию. Называть себя отставным старшиной я никак не мог, поскольку сказал ментам, что был подполковником спецназа. При этом получалось бы, что копия приказа министра обороны о награждении меня оружием «липовая». Вот и пришлось мне назвать свое настоящее звание.

При заполнении графы о наградах я упомянул только самые высокие, иначе у лейтенанта не хватило бы бумаги. Честно говоря, я вообще не понимал необходимость заполнения такой графы. Зачем? Если преступник имеет награды, то он заслуживает особого отношения к себе?

– Вот тебе на! Не исключено, что это уже статья! – перебил нас сотрудник следственного управления.

Он сидел на диване рядом с ментовским сержантом, который что-то шептал ему на ухо, и поглядывал на монитор ноутбука старшего лейтенанта Линдера.

– Что там? – спросил Альтшулер.

– Посмотрите сами, товарищ полковник. Целый альбом детской порнографии. Похоже, ваш старший лейтенант был заядлым педофилом.

Альтшулер встал, подошел поближе, посмотрел на монитор.

– Вы присаживайтесь. Под углом ничего, наверное, не видно, – сказал следователь и беззастенчиво отодвинул от себя ментовского сержанта.

– А что там смотреть-то? Я такими вещами не интересуюсь, – пробубнил полковник, погладил свой округлый животик и вернулся на прежнее место.

– Не будем отвлекаться. Продолжим, – обратился ко мне лейтенант.

– Продолжим, – согласился я.

– Теперь попрошу вас, товарищ подполковник, рассказать, как вы встретились со своим соседом впервые. Вы же не видели момента, когда он въехал в номер?

– Нет, не видел. Впервые мы встретились после установки в дверь моего номера нового замка. Когда слесарь ушел, сосед постучал, я вышел к нему. Он стал спрашивать про новый замок. Поинтересовался, не воруют ли здесь, потому что он, уходя, оставляет в номере ноутбук и дорогой смартфон. Я ответил, что не знаю, а замок попросил поставить просто на всякий случай. У меня не было желания объяснять постороннему человеку, что я видел кого-то в окне своего номера. К тому же я мог и ошибиться с этим.

– Офицеру ФСБ вы могли бы сказать, – заметил следователь.

– Откуда мне было знать, что это офицер ФСБ? Он представился просто как сосед, не назвал ни имени-фамилии, ни звания.

– Откуда же вы узнали его звание?

– Точно не помню. Не от вас ли?

– От меня, – сказал охранник отеля, который почему-то тоже находился здесь. – Мы его обыскивали, нашли удостоверение.

Лейтенант взглядом спросил у меня подтверждения. Я в ответ просто плечами пожал, мол, в упор не помню, возраст, знаете ли.

– Разрешите и мне задать вопрос? – вклинился в наш разговор полковник Альтшулер.

– Бога ради.

– С какой целью вы прибыли в город и почему решили остановиться именно в «Белой лошади»?

– А что, жителям области запрещено посещать город? Захотел, вот и поехал. По магазинам пробежаться, подкупить кое-что. Но, главное, работу подыскать. Хотелось бы устроиться начальником охраны к какому-нибудь серьезному человеку. Главное – не жадному. Чтобы платил хорошо. А то с финансами проблемы изводят. Остановился здесь потому, что просто проезжал мимо. Да и раньше от кого-то слышал про «Белую лошадь». Название мне понравилось. К тому же автостоянка здесь охраняемая.

– Нашли работу?

– Обратился к своему куратору. Есть такая должность в военной разведке. – Я резко замолчал, показывая, что не могу говорить об этом при посторонних.

Полковник меня понял и заявил:

– Я знаю, кто такой куратор.

– Вот. Он обещал что-нибудь подыскать, если возможность будет.

Куратор, если у него спросят, без сомнения, подтвердит, что я к нему с таким вопросом обращался. А относительно своего обещания подыскать мне работу он, как обычно, пожмет плечами и пробормочет что-нибудь невнятное. Но обязательно сообщит в Москву, что мной интересуется местное управление ФСБ. Там сумеют оказать давление, настоять на том, чтобы меня оставили в покое.

Я сам мысленно искал вариант, как отправить следователя к своему куратору. Полковник Альтшулер, сам того не желая, мне помог.

– Вы на чем приехали? – последовал следующий вопрос.

– На своей машине.

– Какая у вас машина?

– «Шевроле Камаро».

– Вы неплохо живете. Грех жаловаться на безденежье. – Теперь полковник говорил со мной уважительнее, но не спросил, давно ли я владею этой машиной.

– Раньше зарабатывал больше. Привык себе почти ни в чем не отказывать. А пенсия к этому не располагает, потому и ищу работу.

Про мою «Волгу» вопроса не последовало. Значит, они не знают, что я в «Белой лошади» уже постоянный клиент, заинтересовались мной только по последнему контакту с «господином Генераловым».

– Продолжайте, лейтенант, – кивнул полковник следователю.

– Расскажите, что произошло дальше. – Голос лейтенанта снова стал серьезным и грозным, словно он готовился предъявить мне обвинение.

– Дальше все просто было. Пришла горничная, в номере убирать не стала, только у порога подмела опилки и стружки. В коридоре они тоже были. Сосед, видимо, разнес их обувью к своей двери. Кажется, на нем были тапочки. Горничная подумала, что и в номере у него грязно. Сейчас я именно так представляю себе эту ситуацию. Я слышал, как она дважды стучала в дверь, потом загремела ключами.

– Дверь была закрыта изнутри?

– Я не в курсе.

– Дальше что?

– Шум и крики. Сосед сильно матерился. Горничная звала на помощь. Я поспешил туда. Дверь была распахнута. Ваш сотрудник размахивал большущими ножницами, которые до сих пор тут на полу валяются, и матерился самыми последними словами. Горничная отбивалась от него пустым оцинкованным ведром и шваброй, отступала к двери. Думаю, любой мужчина на моем месте вмешался бы. Я встал между ними. При этом горничная умудрилась заехать мне ведром в ухо – в нем до сих пор звон стоит! – ударила шваброй по подставленной руке, чуть в голову не угодила. Но она случайно в меня попала. Пыталась соседа остановить, но сделать это было трудно. Он и на меня попробовал напасть с теми же ножницами, однако я являюсь хорошим специалистом по рукопашному бою. Удар заблокировал, хорошо ответил и лишил его сознания. После чего горничная увидела у парня пистолет, который я из подмышечной кобуры вытащил и положил к себе в карман.

– Где пистолет сейчас? – обеспокоенно спросил полковник Альтшулер.

– Я передал его сержанту полиции.

– Оружие у меня, – подтвердил тот. – Мы проверим его на предмет участия в преступлениях, после чего, если ствол «чистый», вернем его в ваше управление. Акт изъятия оружия мы с вами составим.