Стон, не менее бледный, чем Спок, хлюпнул носом, из которого потекла тонкая струйка зелёной крови. Трикодеры взвыли.

- Остановка сердца! – выдохнул МакКой.

- Не выйдет, - рассерженной гадюкой прошипел мужчина. – Пусть только попробует!

Приборы истерично запищали. Сердце Спока снова начало биться. Потом, вдруг опять сделало попытку встать, и вновь пошло качать кровь по жилам. Эта безумная борьба длилась всю дорогу до самого Вулкана. Стон неотлучно находился рядом с братом, раз за разом запуская сердечную мышцу, и пытаясь достучаться до сознания Спока.

«Услышь меня, брат!» - мысленно кричал вулканец. – «Разве ты можешь вот так бросить нас всех?»

«Не уходи, sa-fu», - вторил ему Сарек, сжимая руку сына.

Спок оставался глух, снова и снова обрубая ток крови в теле.

Когда корабль вернулся в порт на T’khasi Сарек, Стон и Леонард валились с ног, держась из последних сил. Но выдохнуть эти трое смогли только когда Спока поместили в восстановительную капсулу, и приборы мерно запищали, показывая, что жизни пациента ничего не угрожает. Сердце снова попыталось остановиться, но бдительная машина мгновенно впрыснула в кровь релаксант пополам с лекарством, и оно забилось мерно и ровно.

- Справились, - устало выдохнул Стон.

- Справились, но только, что теперь будет? – покачал головой Сарек. - Ты же видишь, sa-fu, он не хочет жить. Разве, - голос мужчины дрогнул, - мы в праве его удерживать?

- Не мели чепухи, остроухий! – возмутился МакКой. – Смерть никогда не выход.

Сарек сокрушенно покачал головой:

- Не в этом случае, Леонард.

““““““

Спустя семь дней Спок пришел в себя, о чем Стона оповестил предупредительный писк приборов. Видимо, вулканец вконец отчаялся бороться за право смерти с машиной, которой, в отличии от него, не требовался отдых.

Стон мгновенно оказался рядом с боксом, считывая показания техники. С той стороны стекла на него с осунувшегося, опутанного трубками проводов лица уставились полные боли серо-карие глаза.

- Зачем, sa-kai? – болезненно прошелестел Спок. – Почему ты не дашь мне уйти следом? Он ведь всё ещё не далеко, я знаю. Отпусти, sa-kai…

Стон сжал руку в кулак и ударил по железной стенке капсулы. Вот же! И что прикажете теперь делать? Как заставить этого упрямца цепляться за жизнь?

- То есть, то, что у этого человека есть семья, тебя не смущает? – попытался надавить мужчина. - Ты нарушишь священное таинство чужих уз, Спок? Им, а не тебе, идти с ним за грань. Их, не тебя он будет ждать по ту сторону.

- Пусть… - последовал ответ. – Я стану его тенью в смерти.

- Какой же ты эгоист, брат! – рявкнул Стон. – Станешь тенью! Да как ты можешь даже думать о том, чтобы оставить свой народ на произвол судьбы, когда ты нам так нужен? Ты заставил всех Rihannsu поднять голову и посмотреть в будущее. Подарил столько идей. А сколько проектов ещё не реализованы? Они не справятся без тебя, и ты это знаешь.

- Найдётся кто-то другой, - отвернулся Спок; длинные черные волосы мёртвыми змеями рассыпались по подушке.

- Как ты можешь уйти и бросить свой клан? – уговаривал старший вулканец. - Ты, тот, с кого теперь берут пример дети. Как мне оправдываться, когда они спросят от чего oveh больше не приходит к ним на занятия? Предлагаешь честно сказать, что ты испугался жить?

- Ты не понимаешь… - Спок закрыл глаза; из-под опущенных век покатились дорожки слёз.

- Не понимаю чего? Того, что без тебя все твои начинания погибнут? Что своей смертью ты лишишь тех, кто в тебя верил будущего? Что без тебя ромулане снова развяжут войну, в которой вулканцам не выиграть? – с каждым сказанным словом Спок вздрагивал, словно от удара. - Или, быть может, ты предлагаешь мне забыть, что за собой ты утянешь и S’haile Сарека, который успел стать отцом и мне? Sa-mekh не станет жить без тебя. Не бросай нас, sa-kai, пожалуйста.

Договорив, Стон судорожно вздохнул, разжал кулак и осторожно коснулся стекла, за которым без движения лежал Спок. Наконец, юноша, решив для себя что-то открыл глаза и безжизненно посмотрел на Стона. Мужчина затаил дыхание.

- Kaiidth, - тускло проговорил он. – Благо большинства превыше желаний одного. Твоя логика понятна и безупречна, sa-kai. Я не буду пытаться убить себя. Даю слово.

Стон облегчённо выдохнул:

- Спасибо, брат.

- Не стоит.

Спок провёл в клинике под присмотром Стона и Леонарда еще пять дней, и потом вернулся домой. Сарек, как и двенадцать лет назад старался лишний раз не выпускать сына из виду, лично сопровождая того на каждую трапезу, неизменно заходя перед сном, но все равно не уследил. Месяц спустя Спок исчез.

““““““

(Подсказонька: Gregorian - Ameno Dorime)

Храм T’Karath встретил его мерным мерцанием лампад у подножия и по всей протяженности Лестницы Паломников.

Спрыгнув со спины Ай-Чайи, Спок пошатываясь, побрёл вверх по высеченным в скале ступеням, точь-в-точь как тогда, когда ему было шесть. Острые кромки плит врезались в босые ступни, глубоко рассекая кожу, но ему было всё равно. Что такое боль физическая, когда сама твоя суть разорвана надвое. Агония разума гнала его вперёд. Выше и выше, туда, где в тишине и прохладе пели собраться, туда, где он наконец, сможет обрести такой желанный, благословенный покой.

Спотыкаясь, оскальзываясь в зелёной крови, Спок вошел в огромный зал со сводчатыми потолками.

Перед статуей Сурака, раскинув руки, стояла Т’Саз, старшая из Жриц. Она молчала, тихо напевая одну из древних песен.

Спок рухнул на колени посреди залы и завыл, сворачиваясь в клубок, укрывая голову руками.

- Kusut… Dash-tor… Sanoi korsau… Sanu… - умолял он, рыдая.

Жрица, тихо шелестя юбками, подошла ближе и опустилась рядом с ним на колени. Прохладная ладонь легла Споку на затылок, и он услышал в голове тихий шелест слов; шёпоту разума тихо вторил голос вовне.

Тут и там из темноты выступали другие жрецы, в кипельно белых робах. Мужчины и женщины спускались по анфиладам и лесенкам в зал, подхватывая песню старшей сестры – и мелодия взвивалась вверх, отражаясь от потолка и стен, вторя эхом мыслей.

Жрецы и жрицы обступили сжавшегося в комок Спока, осторожно опускаясь рядом с ним, касаясь его рук, окровавленных ног, плеч, спины, головы. Те, кому не хватило места подле, сплетали руки с соседями.

Служители Гол пели единым неслышимым громким хором, и их голоса шумом прибоя заполнили агонизирующий разум Спока, навевая прохладу, даруя избавление от боли утраты половины души.

«Мы с тобой, дитя» - голос Т’Саз, перекрыл мелодию песни. – «Мы, как и ты, потеряли и потерялись. Мы понимаем и принимаем твою боль. Следуй за нашим голосом. Мы поведём тебя. Следуй за нами».

И Спок послушался, позволяя разумам жрецов подхватить себя и унести сквозь черноту подступающей Пустоты. Боль потери и чувство вины вели битву с безмолвием и отрешенностью, не желая так просто отдавать свою добычу. Сотни сознаний внутри его головы, множеством рук возводили стену. Она рушилась, трескалась, прогибалась от переживаний и эмоций, но раз за разом поднималась и высилась общими усилиями служителей. Наконец, щит воздвигся единым монолитом, надёжно отсекая ярость и скорбь, оставляя мирское позади белоснежных мерцающих баррикад.

«Наконец-то, покой», - благодарно подумал Спок.

«Покой. Тишина. И ничего кроме…», - вторил ему хор голосов. - «Услышь наш голос…»

““““““

В дверях храма застыли Стон и Сарек. Они примчались вслед за сбежавшим Споком, по следу маячка в браслете, который настоятельно потребовал надеть на пациента МакКой.

Леонард как в воду глядел. Одним вечером, когда настало время ужина они обнаружили, что комната Спока пуста. Он не взял с собой ничего. Ушел как был: босым, в простых домашних штанах и рубахе. Камеры внешнего наблюдения показали, что Спок спрыгнул в окно, наплевав на расстояние в 5 метров до земли и, подозвав Ай-Чайю, положил руку на лобастую голову. Постояв так с пару секунд, Спок взобрался ле-матье на спину; черный чешуйчатый кот вспрыгнул на дерево и легко перемахнул через высокий забор, унося с собой седока.