Дальше — всё как в тумане. Сердце перестает биться ровно на мгновение, но вот, героиня опять собирается во едино. Теперь она снова Андайн. Андайн Бессмертная. Воительница, восставшая из пыли. Левый глаз, который был закрыт до этого момента, начал пускать лучи, броня, до этого обыкновенная, превратилась в нерушимую. Она будто бы слышала, как эхом в голове отдает голос Папируса. Каждая шуточка… Каждый смешок… Каждый вздох и выдох… Их сердца бьются в унисон. Не смотря на бой, Андайн улыбается. Решимость дает о себе знать — удары этого дьявола практически ничего для нее не значат. Ему не победить.

Этот бой, кажется, длится уже несколько дней. Андайн уже полностью ижила себя, её сердце, будто хрустальное, разрушилось. Она перестала верить в себя. Сил у неё не оставалось. Битва с настоящей героиней… Закончена? Магия это, или просто “везучесть”, но Героиня все же бросила копье. По тому же самому месту, не сравнимое с жизнью ранение.

— Этого не может быть! Нет! Ты не могла победить… Нет! — руки расплывались, ноги превращались в кашу. В глазах помутнело, и Андайн, когда-то глава королевской стражи, растворилась. Бронзовые, когда-то полные жизни глаза, наполнились невиданной никем пустотой. Последний крик громом замер в воздухе.

***

— Хэй, Андайн! Уже соскучилась за мной?

— М-м-м… П-Папирус?.. — всё те же медные, живые и радостные глаза, смотрели на Папса.

— Андайн, ты что, совсем с катушек съехала?! Идем немедленно! У нас там весло! — в своей манере сказал скелет и потащил Андайн за собой.

Пользуясь моментом, девушка прижала Папируса к себе. Таких объятий никто и никогда больше не увидит. Просто назвать их крепкими — ложь самому себе. Это искренние, чистосердечные объятия тех, кто влюблен. Кто не успел поговорить при жизни. Кто не может больше ничего сделать и кто не может сказать правду — в ней больше нет смысла.

Не забывай меня,

Не оставляй меня в беде,

Не говори, что всё кончено,

Потому что это свело бы меня в могилу,

Глубоко под землю