- Hу-тко, покажи мне, кто да чья эта девица?
И показала ему наушница чудесная, что девица эта - дочь самого Декана злого, который в хоромине-то и заправляет.
Пошел Кондрат во хоромину, да и поклонился декану низко:
- Пришел я, вашество Декан, твою дочку сватать.
Глянул Декан - а неказист вроде женишок-то, ни знатен, ни богат. И решил схитрить:
- Отдам я за тебя дочку. Да только ты за это сперва пять лет мне прослужишь, а потом прохвесорам на три вопроса ответишь. Коль прослужишь да ответишь - твоя Катерина, коли ж нет - служить-шагать тебе во солдатчине!
Отслужил Кондрат у Декана пять лет, да и слюбился за это время с егойной дочкой. Ох, и служба была - ажно камень гранит заставляли его грызть, так грыз! Говорила Катерина Кондрату:
- Ой, и не хочет меня батюшка мой за тебя выдавать. Чует сердце моe, подвох здесь какой-то.
Hо надеялся Кондрат, что все ясно будет.
Вызвали его к первому прохвесору, да тот такой мудреный вопрос задал, инда Кондрат мимо стула сел. Да спохватился, достал наушницу-самобранку лубяную, в шуйце схоронил, да такой мудреный ответ по ней написал - три дня писал, пуд бумаги извел. Глянул на это дело прохвесор, завопил "эврика" по-гречески, расцеловал Кондрата и вывел тому "отлично". А сам тотчас уехал с пудом Кондратовой бумаги, получать премию носовую... Аль шнобельную... Запамятовал я, ну да сгинул, так сгинул - не о нем сказ.
Вызвал его другой прохвесор, да свой вопрос задал:
- А скажите мне, коллега, лысина-то моя - брита аль стрижена?
"Охти мне", -- подумал Кондрат: "Скажу, что брита - скажет, нет, стрижена. Скажу, что стрижена - скажет - брита..."
Видит прохвесор, что пригорюнился малый, и говорит:
- Сейчас вернусь, коллега, и чтоб ответ был готов!
И - за дверь, над бедным Кондратом потешаться.
Достал тот наушницу, и так ее пытал, и эдак - молчит наушница: на три вопроса ответила, да и закончилась вся. Оно всегда так, в сказке-то, да только рановато Кондрат три вопроса свои истратил: все равно ведь про корову не понял ничего.
Достал тогда Кондрат свисточек костяной, да дунул в него что есть мочи, покрывшись бумагою на всяк случай. Прилетела птица Шара, он ей и говорит:
- Сделай так, чтобы у прохвесора, как войдет, буйны волосы на голове выросли!
- Ачь-от! - по своему обыкновению крикнула птица, и была такова.
А тут и прохвесор заходит:
- Hу-с, коллега?
- А то, -- говорит хитро Кондрат, -- не брита и не стрижена. И давненько ж не стрижена!
Схватился прохвесор за голову - а и впрямь, заместо лысины - буйна шевелюра, такой и молодой позавидует.
- Hу, уважили, коллега! - обрадовался он, смекнув, что без Кондрата тут не обошлось. И "отлично" поставил.
И тут вызвал Кондрата третий прохвесор, и с ходу - вопрос:
- А угадайте, коллега, кому сейчас в солдаты идти?
- Hешто вам? - думал схитрить Кондрат, да не вышло.
Зашелся прохвесор хохотом страшным, нарисовал Кондрату оценку страшнее Лиха Одноглазого, и пошел вон из светлицы.
Сидит Кондрат ни жив, ни мертв - думает, что ж теперь-то? А тут и ратники на зеленой колеснице поспели, взяли его под белы руки, да и повезли в солдаты брить. А как привезли, так и велели все, что есть, в амбар сдать, до сроку. А срок-то долог!
Вынул Кондрат из карманов два медяка, да бумагу белую. Что тут поднялось!
- Белый Билет! Белый Билет! - завопили служивые. - Ох, ходи отсель подобру-поздорову, человече, не накличь лиха на наши головушки!
А Кондрату того и надо было. Кинулся он прочь из дома казенного, да и побежал прямехонько к деканской дочке.
И увез он ее от злого Декана к своей родне, женился, и стали они жить-поживать. Да и по сей день, почитай, живут - сам давеча от Кондрата по мордастам получал, а жена его половником стучала.
