Сектор дальний, до центра добираться несколько суток с пересадками, но, как я говорил, мне не к кому ездить. А вот что база находится на планете — огромный плюс. За годы службы на 523-й я привык, конечно, к суровому быту на орбитальной станции: крошечные казармы, особый состав воздуха, ионный душ вместо воды, однообразная еда из синтезатора — но на твёрдой земле всяко должно быть лучше.

Как и на всех терраформированных планетах, климат на 147-й был умеренным, мягким, а дожди шли по расписанию. Растительность высажена в предназначенных для этого местах, а постройки, которые я видел при моём небольшом путешествии по новому месту службы, были сугубо утилитарные.

В целом я не ошибался — в казармах жили по двое. Мне выпало с пилотом — оказывается, это Неон. Вроде адекватным показался, кстати. И койки не двухъярусные, а просто стоят на полу. Вот душ общий, даже без загородок, но зато — с настоящей водой. Я хотел было отпроситься у Штопора минут на десять и помыться, но вспомнил, что тренировка через полчаса. Штурмовик показал мне столовую, тренажёрный зал, тир, плац и полосу препятствий. Тренироваться на свежем воздухе? Отлично, мне нравится! Выдали несколько вариантов формы, сделали замеры для боевой экипировки. Быстро, чётко, без проволочек. Но переодеваться и бежать к месту сбора сослуживцев всё равно пришлось второпях — встал в строй последним.

Чёрный был облачен в свободного кроя штаны, видимо, летний вариант формы, облегающую майку и поверх — расстегнутую форменную куртку с короткими рукавами, из-под ворота которой я смог заметить татуировки. Волосы он собрал в высокий хвост. На голове — кепка. Не могу сказать, что я реагирую на омег, как альфы, но наш командир был довольно аппетитным экземпляром. Собственно, это вызывало во мне отторжение, поскольку любоваться красивым омегой в принципе нормально, а вот понимать, что такой милашка руководит штурмовой группой и от его решений зависит твоя жизнь… странно. Не верилось, что он способен на это. Впрочем, двенадцать альф, стоявших рядом, были со мной не согласны — ни единого ёрничания или признаков неуважения.

Когда началась тренировка, уровень моего скепсиса начал таять — скорость Чёрного и легкость, с которой он перемахивал через препятствия, были мне не доступны. Собственно, они и альфам были недосягаемы, но они брали силой и выносливостью, а вот омега был действительно очень и очень быстрым. Стрельбы тоже меня удивили: командир — безоговорочный лидер, давал указания, следил. Мне помогал — я тяжелый дальнобойный импульсник не тем хватом держал, он показал, как правильно. Может, в какой-то другой компании я бы даже оскорбился, но если дюжина альф слушает Чёрного, как будто он сам альфа или около того, я тоже начал воспринимать это как норму.

Как и все события этого дня, душ после тренировки стал для меня из ряда вон выходящим эпизодом — омега при всей группе полностью обнажился, демонстрируя множество татух по всему телу, и пошёл мыться. Правда, таращился на него только я — всем остальным было до лампочки, что рядом ходит симпатичная попка. Я устыдился своих мыслей, но шаблон в голове сложно сломать — все привыкли, что омеги — слабый пол. Что с ними заигрывать надо, трахать их. И хоть я с омегами спал пару раз, еще в интернате, до училища, всё равно этот стереотип жил в моей голове. А вот другие штурмовики, похоже, так не думали.

— Снежок, перестань пялиться, а то я подумаю, что у тебя гон начнётся, — заржал Штопор.

— Не пялюсь я, — я отвернулся в своему шкафчику.

— Вот и не пялься, а то Чёрный тебе яйца в жопу засунет. А если не он, то его альфа устроит.

— Альфа? — переспросил я. — В группе?

— Нет, не в группе, на базе служит.

Кормили на 147-й, к сожалению, не свежими продуктами — работал синтезатор. Правда, модель поновее нашего. И стоял аппарат — можно было сварить кофе. Я решил подсесть за столик к соседу — Неону.

— Давно служишь?

— Четвёртый год, — ответил голубоглазый пилот.

— С Чёрным?

— Да, с ним. Что тебя так в Кэпе смущает, будто он бурт какой-то, а не омега, — ухмыльнулся он.

— С командиром-альфой я бы себя надёжнее чувствовал, — честно ответил я.

— Ну и толку? Твоих всех убили. А Чёрный осторожный, ему есть, к кому возвращаться. И наши возвращаются вместе с ним.

— Но задания вы выполняете, — я возразил.

— Выполняем. Наравне. Говорю же, Кэп осторожный. И своих никогда не бросает.

Что поделаешь — я покивал, дожевал синтетический стейк, запив его натуральным кофе, и побрёл в казармы, пока было время. В коридоре столкнулся с Гризли — какой же он здоровый, папочки! И лицо такое зверское, что ли, как перекошенное. Неприятный тип. Он вообще умеет разговаривать?

В комнате я переложил личные вещи в тумбочку, одежду повесил в общий шкаф. Кажется, всё — так непривычно, если честно. Мы жили вместе в одной комнате с Кейтом — пусть у нас было еще два соседа, неважно. А сейчас я тут, без него. Вроде почти полгода прошло — дали мне прийти в себя — а кажется, что так мало. Судя по опыту Кометы и Тукана, неуставные отношения командиром не возбраняются (без залёта, но это не про меня), то есть штурмовики и пилот могут подкатывать. А я понимаю, что не готов. Надо придумать что-то, только вот не сопли о том, что всё еще не пережил смерть бывшего — не поймут эти амбалы.

Мог бы ведь и на гражданку уйти, да что мне там делать? Я с самого рождения на попечении — меня одевают, кормят, не надо ничего решать. Даже в увольнительные мне ходить не особо хотелось — только ради Кейта. И деньги расходовать не умею — всё храню на счёте. На одежду не трачусь, на еду тоже. Выпиваю редко. Правда, после смерти Кейта напивался несколько раз в одиночестве, но после первой проваленной пробы перестал — хоть и был рядовым пилотом атмосферника тогда: перевозил людей между базами. Спасибо руководству за этот полугодовой подарок. А потом попросился обратно в группу — зачем? Вот и я не знаю. Привык, наверно, к такому образу жизни. Затосковал. На деле я понял, что тосковал по Кейту, а со штурмовиками общаться нет никакого желания.

Еще неделю мы тренировались. Чёрный иногда лютовал. Например, на 147-й дожди по расписанию в три ночи. Вот он нам и устроил побудку, а потом пробежку в полной амуниции под дождём. Альфы молчали и бежали за командиром, я — ругался про себя. Насколько понял, такое случалось периодически. В общем-то правильно — на войне как на войне, не будет никто ждать, пока ты выспишься, на хорошую погоду тоже надеяться не стоит.

Отдельно меня натаскивал Неон на управление раптором. Да, у нас в «Острие» использовали другие штурмовые машины. А эта птичка сама в гипер даже прыгать может. И вооружение неплохое несёт. Правда, грузоподъемность у нее так себе — двенадцать штурмовиков — и под завязку. Экипаж — два пилота и штурман. Последнего у нас не было, незачем.

Предстоял первый боевой вылет — собрал медкит: портативный медицинский сканер, перевязочные материалы, стимуляторы общего действия, обезболивающие, активатор — препарат широкого спектра действия, применяемый в критических ситуациях, который ускоряет регенерацию и борется с последствиями сильных травм. Для случаев, когда вопрос стоит как: дать сдохнуть или дать активатор.

Потом надел на себя лёгкий лётный комбинезон, взял табельную пушку. Брони у меня практически нет, только защитный шлем с маской да встроенный бронежилет, защищающий спину и грудь. Не то, что у штурмовиков — в их доспехах можно пару часов спокойно в открытом космосе проторчать, в огне поменьше, но огнеупорность на грани фантастики — гражданские были бы в шоке, узнав, сколько интересного военные скрывают.