— Поздравляю, молодой человек! — улыбнулся седой эскулап. — Беременность не во время течки говорит о высокой степени генетической совместимости будущих родителей. Кстати, где ваш альфа? Я хотел бы дать ему пару советов по тому, как вести себя с будущим папочкой.

— У меня нет альфы, доктор, — ответил Тони, борясь с подступающей тошнотой — больничный запах в этот раз очень сильно провоцировал его желудок. — Что мне делать, меня всё время тошнит?

— Это нормально, мистер Рамирес, — ответ про отсутствие альфы его немного расстроил. — Можно я буду обращаться к вам Тони? У нас впереди девять месяцев тесного общения. Меня вы можете называть Ричард.

— Конечно, Ричард, — кивнул Тони. — Совсем ничего нельзя сделать с тошнотой?

— Можете попробовать носить фильтры, есть маленькими порциями, не допуская чувства голода, — посоветовал врач. — Следующий приём через неделю, нужно оценить развитие плода и показатели гормонов в динамике. Если почувствуете какой-либо дискомфорт — сразу звоните.

— Спасибо.

На следующий день майор с утра шел в сторону дверей Департамента, когда заметил ошивающегося там Андерсона. Тони перебежками пересек коридор, оставшись незамеченным. «Какого хрена он приперся?» — фыркнул про себя омега.

— Тони, у тебя что-то случилось? — спросил Вальтер, разглядывая озирающегося подчиненного.

— Нет, Валле, я в полном порядке, отчёт принес по «Десятке» — всё, как мы и предполагали, — ловко перевел тему Рамирес.

Уже собираясь на обед, Тони через стеклянные раздвижные двери опять заметил Патрика. Альфа неотрывно разглядывал дверь, явно ожидая увидеть там майора. «Не очень-то и хотелось обедать — всё равно опять выблюю», — успокоил себя он.

— Тони, зайди, — неожиданно сухо произнес Вальтер и, когда они остались в кабинете наедине, спросил: — Что случилось? Выкладывай.

— Я забеременел от капитана Андерсона, — честно ответил Тони — врать генералу Магнуссону было себе дороже. — Вот он меня и караулит.

— Почему не хочешь поговорить с ним? — поднял бровь начальник.

— Он женат, не о чем говорить, — вздохнул омега.

— Понятно. Если тебе нужен больничный — обращайся, — кивнул Вальтер.

— Спасибо, я пока держусь.

Следующие дни тошнота если не отступила, то хотя бы не прогрессировала — питался майор маленькими порциями, грызя на рабочем месте печеньки и фрукты, запивая нехитрую еду чистой водой. От вонявших сослуживцев эффективно спасали фильтры. Но появились и новые симптомы — постоянно хотелось спать, особенно после обеда: Тони с трудом удерживал голову на руках. На следующем приёме в клинике Ричард подтвердил, что это тоже является нормальным для беременности явлением.

Андерсона Тони периодически видел в коридорах Управления, но капитан его игнорировал, демонстративно кивая в приветствии и делая вид, что очень спешит по делам. «Всё к лучшему», — подумалось омеге, который вместо радости оттого, что его случайный любовник не пристает с вопросами о том, что произошло и каковы последствия их секса (беременность его коллеги смогли определить по запаху и довольно бурно поздравляли), испытал какую-то щемящую пустоту. Тони успокаивал себя, что всё идет по плану: Вальтер — дай Вселенная ему здоровья и долголетия — вошел в положение и не нагружал его работой, отпуская на дневные приёмы в клинику; сформированная за несколько лет финансовая подушка грела душу — пару лет они с сыном точно не будут нуждаться; а в последний раз в кабинете доктора он увидел, как у его малыша забилось сердце. И прослезился. Правда, радость его была с привкусом горечи и вины — за тех двоих, которым он не дал шанса.

В один из дней Тони проснулся и едва мог подняться с постели — низ живота сковало от боли. Дотянувшись до комма на тумбочке, он вызвал доктора Джонсона. Через час он уже был в центре репродукции.

— Как я и опасался, Тони, у тебя угроза выкидыша, — серьезно сказал Ричард. — Я назначу гормональные таблетки. Но тебе нужен полный покой. Абсолютный. Никакой работы в ближайшие пару месяцев, пока не пройдет критический период. У тебя есть, кому помочь по дому?

— Я найду, — закивал Тони.

На самом деле помочь было некому — Вальтер заходил раз в неделю, папа жил на дальней колонии, а близких друзей у омеги не было. Множество проблем решали магазины с доставкой — но не всё можно было привезти к двери квартиры. Доктор также приходил к Тони сам — с небольшим медицинским сканером. Всё свободное время некогда бравый майор проводил у головизора, поедая какую-нибудь нехитрую еду — тошнота постепенно начала отступать. Но недостаток общения и движения развлекательный прибор перекрыть не мог, и уже к третьей неделе заточения Тони буквально бросался на стены и выл в открытое окно. От того, чтобы убежать на работу, останавливали только тянущая боль в низу живота и страх за жизнь малыша — он не простит себе, если с его сыночком что-то случится из-за банальной скуки непутевого папаши. Животика по-прежнему не было видно — разве что едва заметную выпуклость на некогда впалом прессе, но Тони чувствовал, что сейчас он не один.

Когда пятничным вечером страдания Рамиреса от сложившейся ситуации достигли своего апогея, в дверь внезапно позвонили. Тони неуклюже сполз с дивана и пошел открывать. Вечерний гость удивил так, что хозяин квартиры первые несколько секунд не мог найти, что сказать.

— Андерсон? — нахмурился омега. — Что ты тут делаешь? Кто тебе мой адрес дал?

— Твой начальник, — ответил капитан, прислоняясь к дверному косяку — так его хрупкий Тони выгнать из квартиры бы не смог.

— На хера?

— У него спроси, — в глазах Патрика играло непонятное для Тони веселье. — Вызвал меня сегодня, попросил разъяснить ситуацию. Сказал, что тебе нужна помощь. Мировой, кстати, мужик.

— Старый интриган, — вырвалось у Рамиреса против воли.

— Да ну тебя, — улыбнулся капитан, делая еще один шаг в завоевании территории в квартире. — Кстати, сколько ему лет?

— Шестьдесят один, — машинально пятясь назад, ответил Тони. — И что ты ему сказал?

— Всё, что сейчас расскажу тебе. Не пригласишь присесть?

Хозяин квартиры, всё еще находясь в растрепанных чувствах, усадил незваного гостя на диван, заварил чай и, поставив чашки на журнальный столик, сам расположился в кресле напротив.

— Тони, ты был прав, — начал Патрик. — Я действительно хотел наладить отношения с Джастином ради мальчишек. Он подал на развод, когда меня отправили служить на Ришту после «Сороковки». Я думал, что переживу это, но все эти годы жил с мыслями о нём — фантазировал, как смогу вернуться, как мы будем вместе, хранил верность. Поэтому после Марау я принял спешное решение о переводе. Джастин вроде обрадовался, но войти второй раз в одну реку не получилось — я уже не мог ему доверять, как раньше. А он не терял времени даром. Нет, я не осуждаю, мы были в разводе, просто я уже не мог с ним… после. Еще он оказался очень недоволен тем фактом, что моё жалование стало почти вдвое меньше. Раньше я эту сумму ему высылал на содержание детей, а теперь нужно было тратиться на еду из моей зарплаты. В общем, ожидаемого единения не вышло. Потому, пусть неосознанно, я пошел на конфликт, переспав с тобой. А после скандала, который Джастин закатил, увидев меня ночью, съехал жить на съемную квартиру и с тех пор живу один. С мальчишками мне общаться никто не запретит, а вот с Джастином уже не хочется.

— Ясно, — озадаченно пробормотал Тони. — Но почему ты здесь? Чем я лучше Джастина?

— Хотя бы тем, что честный, — усмехнулся Патрик. — Когда я понял, что ты забеременел, до меня дошло, что меня использовали. Но ты не требовал ничего взамен, и я успокоился, войдя в твоё положение - возраст поджимает, характер у тебя сложный, как и работа… А потом генерал рассказал, что ты, оказывается, думаешь, что я женат… В общем, ты мне нравишься, еще с Ришту. Почему не попробовать?