– И что там есть такого более интересного, чем во мне? – нахмурив свои брови, строго спросила этого типа Антипа, Ация. Но разве он, находясь на таком расстоянии от неё, может услышать то, о чём его спрашивает Ация. Скорее нет, чем да. Так что если Ация хочет того, чтобы её услышали, то ей придётся что-то более существенное, да и поскорее придумать, пока её новоиспечённый жених не подошёл. И Ация, бросив взгляд в сторону окна, а затем на своё зеркальце, придумала. Так она подлавливает в своё зеркальце солнечный блик и в виде солнечного зайчика перенаправляет его в сторону глаз Антипа.
Ну а сам Антип, несмотря на свою такую внимательную отвлечённость в сторону окна, как оказывается, не на 100% был поглощён пейзажем за окном, а держал на постоянном контроле всё, что происходило в вагоне. И когда его глаза осветились солнечным светом совсем не с той стороны, которая время от времени его тревожила, он не так уж и сильно удивился этому, а лишь радостно усмехнулся про себя. – Значит, говоришь, что у тебя есть насчёт меня один пунктик. – Антип вспомнил свой давнишний разговор с Ацией, с которой он, как можно было уже догадаться, не почему-то, а потому, что по-другому в данных обстоятельствах и быть не могло, был близко знаком.
– Есть. – Ничего не собирается скрывать от него Ация.
– Какая ты пунктуальная. – Улыбаясь в ответ, говорит ей Антип, готовясь подойти к ней поближе и уточнить на ушко, что она подразумевает под этим своим заявлением. Но Ация своим преждевременным ответом, которого Антип ранее от неё не слышал: «Значит, скоро будет остановка», – останавливает его и выводит из его воспоминания в действительность.
– Я понял. – Антип едва заметным кивком дал знать Ации, что он её понял. И хорошо, что Антип всё это так вовремя понял, а то новоиспечённый жених Подтекст, очень требовательный к своим невестам жених и он не терпит любых препятствий на своём пути.
И только Ация закрыла своё зеркальце, как вдруг перед ней нарисовалась переполненная радости и сопутствующими ей напитками, физиономия Подтекста, который к потрясению головы напротив Ации сидящего пассажира, для устойчивости своего стояния, опёрся рукой на его голову – на что только не пойдёшь для того чтобы во всей своей красе выглядеть перед невестой. И этот его поступок по отношению к голове, даже не сильно и сопротивляющегося пассажира, показывал, не как можно было подумать, пренебрежение Подтекстом личных свобод окружающих людей или того больше, его хамское отношение жизни, а он подчёркивал насколько Подтекст большой хозяйственник – ничего не пропустит мимо себя.
Правда Ация не смогла сразу оценить самого Подтекста, и его готовности ради неё пойти на многое, и поэтому вместо призывной улыбки, несказанно удивилась при виде его. Что ж, Подтекст, судя по всему, был не гордым, о чём он мог бы немедленно утвердить в таком мнении насчёт себя всех вокруг сидящих пассажиров, но посчитав, что это и так видно, отпустил голову пассажира-подставки и всем своим весом бухнулся на него. И видимо пассажир-подставка был к тому же скользким типом, раз он как-то незаметно для Подтекста выскользнул из под него и растворился в глубинах вагона.
Но Подтекста, несмотря на потерю мягкости сидения, это всё не волнует, когда у него есть масса заманчивых предложений к своей будущей невесте, Ации. Правда он их сейчас, от неожиданного наплыва чувств, внятно выразить не может и поэтому, пока что ограничивается немигающим плотоядным взглядом, которым он одаривает Ацию с ног до головы. Где в самых интересных её и видимо для него тоже местах, смеет выразительно, – облизывая губы, – подчёркивать своё удовлетворение им увиденным, и всего вероятней, уже опробованным в его голове полной всяких нескромностей.
И вполне вероятно, что такое положение вещей вполне устраивало Подтекста, но вот насчёт Ации, то этого не скажешь, судя по её удивлённому виду. Чего она и попыталась изменить, обратившись с вопросом к Подтексту:
– И что же вы такое увидели, что не можете сомкнуть своих глаз?
– Возможности. – С таким неприкрытым, до чего же грязным намёком это сказал облизнувшийся Подтекст, что даже злорадствующие тётки и мадам, до этого занимающие критическую позицию по отношению к Ации, вознегодовали на этого Подтекста за то, что он так распускает свои слова и полные вожделения взгляды.
– Я не позволю! – вдруг к полной неожиданности всех окружающих и в том числе Подтекста, в этот разговор встрял весь красный Антон.
– Чего? – удивился изумлённый Подтекст, хлопая глазами в сторону Антона.
– Так себя непозволительно вести по отношению к девушке. – Сбиваясь на свой повышенный сердечный ритм, проговорил Антон, полный страха и счастья оттого, что на него смотрит, не только этот злодей Подтекст, но и эта красавица Ация. Ну, а что можно ожидать от выбравшего для себя путь злодея человека, кроме как только подлости и провокаций. И Подтекст не преминул пустить вход все эти инструменты своих злодеяний, подло приметив за Антоном то, что у него ещё молоко на губах не обсохло, чтобы встревать в разговор взрослых дяденек и тётенек.
Что и говорить, а это был подлый удар со стороны Подтекста, на который вот так сразу, даже после того как Антон невольно проверил на своих губах несоответствие заявленного с действительным, и не ответить. При этом Антон, пока, что только сопляк, а не дурак, и он конечно же уловил скрытый подтекст в заявлении Подтекста, который в очередной раз показал, что его недооценивать не стоит. Но и промолчать Антон не может, когда на него так заинтересованно смотрит Ация.
– Это к делу не относится. – Набравшись духу, заявил Антон. – Я сказал, что не позволю, значит, не позволю. – Но Подтекст уже пришёл в себя от неожиданности встревания этого прыща, и теперь его лицо вновь обрело суровость для окружающих и в особенности для несогласных с ним, типа Антона.
– А если я не соглашусь? – спросил Антона Подтекст, взяв свои руки в замок и звучно щёлкнув пальцами.
И если по растерянному Антону видно было, что он к этому вопросу как-то совершенно не был готов, и он в ответ только захлопал ртом, пытаясь наловить ответов, то того же не скажешь по Подтексту, который не только был готов на ответ, но и знал, что дальше будет. А дальше будет то, что всегда бывает с теми, кто смеет встать на пути Подтекста.
И не успевает кто либо вокруг сидящих пассажиров, и главное сам Антон сообразить, как так быстро его голова оказалась накрыта массивной правой рукой Подтекста, как последовавший удар оттянутого Подтекстом пальца этой руки, вместе с черепом Антона, от жуткого отзвука «пиявки», содрогнул сердца пассажиров всего вагона.
Дальше наступает практически мёртвая пауза, где только стук колёс вагона об стыки рельсов нарушает эту тишину. И только когда Антон обмяк в теле и бессознательно повалился головой на Ацию, то только тогда пассажиры начали приходить в себя. И первым, кто пришёл в себя, был Подтекст, который, в общем-то, никуда не уходил и не собирался этого делать. И он, посмотрев на дело рук своих, усмехнулся и своим последовавшим заявлением, прямо-таки всех добил. – А парень то не промах и с головой. Знает, как воспользоваться ситуацией. – Засмеялся Подтекст, и это оказалось последней каплей терпения для мадам Бандаж. Которая и так не отличалась терпеливым нравом, а тут на её глазах происходит такое. Ну а то, что она первоначально имела свои критические взгляды на Ацию, то всё это в прошлом. К тому же перед лицом опасности, которую источал Подтекст, все обиды нужно забыть и единым фронтом встать против общего врага.
– Да сколько мы ещё можем терпеть всё это издевательство. Неужели среди нас не найдётся настоящих мужчин, которые наконец-то утихомирят этого, всего-то одного хулигана?! – подскочив на ноги, прогремела на весь вагон мадам Бандаж, принявшись озираться по сторонам в поисках настоящих мужчин. Ну, а мужчин всегда украшала скромность, особенно в таких востребованных случаях, так что мадам Бандаж не сразу удалось отыскать этих представителей исчезающего рода человечества. Так что к ней даже пришлось прийти на помощь, и с очень неожиданной для неё стороны – со стороны Подтекста.
