— Стой! — перед ним встала Гермиона, заслоняя собой Гарри. — Подожди!

— Уйди, Грейнджер!

— Мы здесь не драться должны, а решить, что нам делать! — попыталась вразумить его та и чуть обернулась к остальным сокурсникам, которые смотрели то на Поттера, то на Томаса, не зная, что предпринять. Сам Поттер так и сидел на месте, не проявляя никаких признаков обеспокоенности сложившейся ситуацией и наблюдая за происходящим с отстранённым безразличием.

— Гарри, — Гермиона обратила на него горящие подозрительной решимостью глаза, — ты утверждаешь, что тебе по силам освоить программу курса, чтобы сдать СОВ и преуспеть в ЗОТИ?

— Вполне, — не особо задумываясь о том, куда она клонит, ответил тот.

— Отлично, — на ее губах появилась жесткая, уверенная улыбка. — Раз ты действительно так уверен в себе и своих силах, то почему бы тебе не научить нас тому, что ты знаешь?

— Что?!

Поттер не был до конца уверен, кто это сказал — он или группа ошеломленных гриффиндорцев. Пожалуй, это был коллективный вопль, в котором его собственный шок просто утонул, смешавшись с хором пораженных голосов.

*

Гарри не мог бы припомнить случая, чтобы его лучший друг так хохотал. Он пересказал ему разговор с гриффиндорцами ещё на подходе к Большому залу и с тех пор тот всё не мог успокоиться, продолжая смеяться, хотя оба уже сели завтракать. Некоторые слизеринцы за столом неодобрительно на него косились, но никто не решался открыто делать замечание веселящемуся старосте.

— И что ты ответил? — отсмеявшись, спросил Том.

Гарри, который все это время мрачно наблюдал за другом, пожал плечами.

— Что мне это неинтересно.

— Мерлин, — выдохнул Арчер и зашелся в новом приступе смеха, — я так это и вижу! «Гарри, будь нашим учителем!», — явно пародируя Гермиону, сказал он. — «Не интересует». «Но, Гарри…» «Нет, спасибо»… Только ты, Гарри, — выдавил он сквозь смех, — только ты мог в такое влипнуть.

— Спасибо за помощь и понимание, Том, — язвительно проворчал Поттер. — Я очень ценю это.

Арчер только покачал головой, продолжая тихо посмеиваться.

— Что за повод для веселья с утра пораньше? — напротив них уселся Забини.

— О, ничего особенного, — отмахнулся Арчер, принимая степенный вид. — Мы с Гарри просто обсуждаем, какой бы из него вышел профессор ЗОТИ.

— И какой же? — подсаживаясь к Блэйзу, поинтересовался Малфой.

— Очень, хм, незаинтересованный, — Арчер снова насмешливо фыркнул.

— Не понял, где шутка, — расстроенно признался Забини, поворачиваясь к Драко. — Ты понял?

— Чувство юмора Тома может понять только Том, — глумливо прокомментировал Гарри.

Разговор прервался, когда в Большой зал влетели почтовые совы. Радуясь, что тема закрыта, Гарри наблюдал за птицами, надеясь получить весточку от Сириуса или Ремуса. Том рядом с ним ловко подхватил предназначающийся ему номер «Ежедневного пророка» и раскрыл журнал, как и многие другие ребята. Со всех сторон слышался шорох страниц, и по мере того, как все больше людей разворачивали свои номера «Пророка», шум голосов и смех постепенно стихали. Гарри знал, что это означает. По залу расползалась тяжелая, удушливая тишина. Он поднял голову, вопросительно глядя на сидящего напротив Блэйза. Тот медленно, почти нехотя встретился с ним взглядом.

— Что пишут? — тускло поинтересовался Гарри.

— Этой ночью из Азкабана сбежали Пожиратели смерти, — ответил за друга Малфой.

— Ну вот и началось, — констатировал Том, обводя сокурсников долгим взглядом. — Всем счастливого Хэллоуина.

Гарри не мог понять, чего больше в его голосе: тревоги или предвкушения.

====== Глава 13. Страх под маской сомнений ======

С того дня, как стало известно о побеге Пожирателей смерти из Азкабана, обстановка в магическом мире изменилась. Люди были напуганы и взволнованы, и эта тревога ощущалась даже в стенах Хогвартса. Невилл ходил как в воду опущенный, зная, что женщина, по вине которой он потерял обоих родителей, на свободе. Большинство старшекурсников Гриффиндора выглядели так, словно каждое мгновение ждали нападения на Хогвартс, и воинственно поглядывали на слизеринцев. Некоторых представителей змеиного факультета новости, напротив, воодушевили, хотя даже среди них были те, кто казался встревоженными.

Министр Фадж дал интервью, заверяя население магической Британии, что у Министерства всё под контролем, и на поимку беглецов брошены все силы Аврората. Некоторые, должно быть, действительно верили в это, и все же игнорировать массовый побег опасных преступников было сложно. Ведь кто-то этот побег организовал, а это определенно должен был быть далеко не заурядный маг, и главное, он явно действовал не один. Разговоры и теории ходили разные: от возвращения Волдеморта до появления нового Тёмного Лорда. И, конечно, несмотря на слова министра, в безопасности себя больше никто не чувствовал.

По школе поползли разговоры, что грядет новая война. Студенты едва ли не каждый день отправляли родителям письма, чтобы убедиться, что с их семьями всё в порядке, и пытаясь выяснить, что происходит вне школы.

Амбридж всем своим авторитетом старалась искоренить нежелательные пересуды и волнения и в итоге, руководствуясь малопонятными мотивами, запретила любые кружки и собрания студентов. Теперь собираться в какие-либо группы по интересам ученики могли только с позволения генерального инспектора, что мало кого остановило, и вечерами в гостиных общежитий проходили бесконечные дебаты о том, что же всё-таки происходит.

Гарри до всего этого безумия в Хогвартсе дела не было. И все же, в нём отчего-то взыграл дух противоречия, навеянный всеобщими настроениями, и он в очередной раз поцапался с Амбридж на уроке, заявив, что если бы министра действительно так беспокоила безопасность волшебного сообщества, он бы не занимался идиотизмом вроде отмены школьных кружков, а усилил охрану в Азкабане. Подобное заявление дало ему некоторое уважение в рядах гриффиндорцев, вызвало молчаливое негодование слизеринцев и стало причиной ещё недели отработок у Амбридж в компании кровавого пера.

На третий день отработок шрамы на руке Гарри перестали заживать, а все запасы заживляющей мази подошли к концу ещё во время прошлых отработок. Теперь Поттер был снова вынужден скрывать порезы маскирующими чарами. Но долго так продолжаться не могло. Прятать их бесконечно он не мог, а значит, следовало обратиться за лекарством к одной из двух целительниц, пока чертовы строчки не врезались в его кожу на всю жизнь уродливыми шрамами. Решив выбрать меньшее из двух зол, вечером в среду Гарри постучался в кабинет профессора целительства и, не дожидаясь разрешения войти, осторожно приоткрыл дверь, заглянув внутрь.

Эрмелинда стояла возле книжных полок в дальнем конце кабинета, изучая какие-то бумаги, и когда Поттер осторожно окликнул её, едва не подскочила от неожиданности, выронив записи, и те рассыпались по полу. Заметив в дверях своего ученика, Герхард сердито поджала губы, в её голубых глазах вспыхнула злость.

— Поттер, — процедила она, взмахом руки призывая бумаги обратно, — вас что, стучать не учили?

Удивленный столь нехарактерному поведению обычно очень сдержанной целительницы Гарри недоуменно моргнул.

— Простите, мэм, но я стучал, — он помедлил. — Я могу зайти?

Она мгновение смотрела на него со смесью раздражения и досады, словно определяясь, стоит ли впускать.

— Проходите, — наконец решила она, и когда тот переступил порог кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь, холодно поинтересовалась: — Что вам нужно?

Гарри нахмурился, начиная сомневаться в своём решении прийти к ней этим вечером. Профессор явно была чем-то расстроена или встревожена, может быть, не стоило беспокоить её?

— Я… ну… я могу потом зайти, если вы заняты, мэм, — нерешительно пробормотал он.

— Не несите чепухи, Поттер, — резко бросила она, убирая бумаги на полку и возвращаясь к своему столу, который был завален книгами. — Либо объясните, зачем пришли, либо не тратьте моё время невнятным бормотанием.