Когда Гарри окончательно потерял счет времени, заблудившись в собственных хаотичных мыслях, Амбридж, наконец, подала голос:

— Подойдите сюда, — велела она.

Он отложил перо и поднялся на ноги. Правая кисть почти онемела, а кожа на тыльной стороне покраснела и воспалилась. Но всё, о чем мог думать Гарри — это пристальный, укоряющий взгляд серебристо-зеленых глаз, которые, казалось, наблюдают за ним из каждого уголка кабинета.

— Дайте руку, — попросила Амбридж, когда он остановился возле неё.

Поттер безропотно протянул ей руку и лишь молча ждал вердикта, пока она изучала его кисть с придирчивым вниманием.

— Увы, увы, увы, результаты пока скромные, — наигранно печально протянула она. — Что ж, продолжим завтра вечером, не так ли? Можете идти.

Не произнося ни слова, Гарри развернулся на каблуках и, подхватив с пола свою сумку, вышел из кабинета. В коридоре было совершенно безлюдно; наверняка уже перевалило за полночь. Он медленно шел по коридору, пытаясь отделаться от чувства, что за ним наблюдают, повернув за угол, он понял, что просто не способен больше сдерживаться и бросился бежать.

Добравшись до мужского туалета на втором этаже, Гарри толкнул дверь и, переступив порог, плотно ее закрыл, привалившись к ней спиной. В звенящей тишине собственное дыхание казалось ему неестественно громким и тяжелым. Скользя потерянным взглядом по пустующему помещению, Гарри пытался заставить себя успокоиться и принять, наконец, что никто за ним не гонится и не следит. Помедлив, он опасливо приблизился к зеркалу, что висело над раковиной, и уставился на своё отражение. Никаких светловолосых двойников. Только его собственная испуганная физиономия. Гарри медленно выдохнул и покачал головой.

— Ну ты и идиот, — сказал он самому себе.

И чего он так перепугался?

Скривившись, Гарри открыл кран и подставил саднящую кисть под струю холодной воды, чувствуя, как пульсирующий жар воспаленной кожи постепенно сменяется приятным онемением. Всё это время он, не отрываясь, рассматривал своё лицо в зеркале, почти ожидая, что в любую секунду оно изменится на бесстрастную маску двойника. Но ничего не происходило.

— Просто показалось, — твердо заключил он.

Выключив воду, Гарри уставился на покрасневшую кисть и досадливо скривился. Если так и дальше пойдет, эти взыскания закончатся тем, что на тыльной стороне его ладони появится эта дурацкая надпись. Тогда возникнут нежелательные вопросы. Не стоит демонстрировать всем, что именно ему приходится делать на отработках.

В дорожном сундуке у него хранилось несколько флаконов с заживляющими зельями. Это решит вопрос со шрамами, но если ему ещё пять дней придется заниматься самоистязанием, следовало найти какое-то средство, чтобы притупить боль. Гарри совершенно не хотелось при очередном приступе неконтролируемой ярости увидеть в отражении чужое лицо. Но что использовать? Кровавое перо было разработано таким образом, чтобы причинять максимум страданий и обычные обезболивающие тут были бесполезны. Так что же делать? И у кого попросить совета? Идти к мадам Помфри и выслушивать её причитания Поттеру не хотелось, но что ему ещё оставалось? Не то что бы в Хогвартсе были ещё колдомедики… Гарри моргнул.

— Нет, ну я точно идиот, — насмешливо пробормотал он.

Ведь мадам Помфри и не была единственным колдомедиком в школе. Оставалось только придумать какую-нибудь правдоподобную историю, что было весьма непросто, ведь Эрмелинда Герхард была до неприличия догадливой.

*

— Любопытные у вас изыскания, мистер Поттер, — сухо заметила профессор целительства, с подозрением наблюдая за сидящим напротив подростком. — Хотелось бы поподробнее узнать, где вы раскопали столь архаичные методы ведения допроса?

— Хм, — Гарри сконфуженно пожал плечами. — В книжке? В смысле я как бы давно изучаю эту тему. На третьем курсе, например, я писал эссе об особенностях допроса с использованием веритасерума.

Профессор целительства кивнула.

— И какая связь между зельем правды и диким средневековым пыточным инструментом? — изогнув бровь, уточнила она.

— Эм, ну как бы никакой? — Поттер развел руками. — Я просто подумал, а можно как-то обмануть перо? Ну, чтобы не испытывать боли? Например, чтобы дать ложные показания?

— Если вы действительно изучали данный вопрос, мистер Поттер, то знали бы, что Кровавое перо в первую очередь использовали для истязания пленника, а не для дачи показаний, — невозмутимо сообщила Эрмелинда. — В редких случаях его применяли для подписания магических контрактов. Таким образом, в первом случае обезболивающее было бессмысленным, а во втором, необязательным.

— То есть обычное зелье, снимающее боль, может помочь? — с затаённой надеждой уточнил Гарри.

Герхард с минуту молчала, пристально глядя в его глаза.

— Кто применял к вам Кровавое перо, Поттер? — жестко осведомилась она.

— Никто! — торопливо воскликнул тот. — Это просто теоретический вопрос.

Она на миг с подозрением сузила голубые глаза, после чего откинулась на спинку кресла.

— Тогда вот вам «теоретический ответ», Поттер, — равнодушно сказала Эрмелинда, — никому не было дела.

— Ну хоть предположить вы можете? — Гарри нахмурился.

— Увы, нет, — отрезала она. — Меня мало интересуют кровожадные пристрастия средневековых садистов.

— Что ж, ладно, — пробормотал тот, поднимаясь на ноги. — Спасибо, что уделили мне время. Хорошего дня, мэм.

— Гарри, — вздохнула Эрмелинда, когда он уже взялся за ручку двери, — я не смогу тебе помочь, если ты не расскажешь, в чем дело.

Поттер медленно обернулся, оставшись стоять у двери.

— Это просто теоретический вопрос, — упрямо повторил он.

Герхард смерила ученика долгим взглядом.

— Допустим, — наконец, смилостивилась она. — Говоря теоретически, тот «гений» которому пришла в голову идея создать столь «очаровательный» артефакт руководствовался целью причинить жертве максимум страданий. Соответственно в саму структуру Кровавого пера были заложены чары, нейтрализующие любые обезболивающие зелья или заклинания. То есть в теории, — с легкой насмешкой выделяя последнее слово, сказала профессор, — заглушить боль нельзя.

Гарри с любопытством склонил голову к плечу.

— А на практике?

— На практике, в те времена, когда создали перо, никто не брал в расчёт маггловскую медицину, — помедлив, заключила она. — А именно анестетики.

— Ане… что? — Гарри моргнул.

На лице Эрмелинды отразилось досадливое раздражение человека, считающего, что собеседник недостаточно эрудирован для продолжения конструктивной беседы.

— Маггловские обезболивающие, — всё же пояснила она.

— О-о-о, — в зеленых глазах вспыхнул жадный интерес. — И где их достать?

Герхард насмешливо изогнула бровь.

— В Хогвартсе вы их не найдете, — помедлив, ответила она. — Но в маггловских аптеках при наличии рецепта, вам их выдадут без проблем.

— О, — его плечи разочарованно поникли. — Понятно.

— Так вы объясните мне, что происходит? — осведомилась Эрмелинда, когда он больше ничего не сказал.

— Всё нормально, мэм, — пробормотал Гарри, собираясь потихоньку сбежать. — Спасибо за помощь.

— Хочу заметить, — неторопливо произнесла профессор, когда он снова взялся за ручку двери, — что Кровавое перо было официально признано запрещенным артефактом в конце девятнадцатого века. Таким образом, тот, кто его использует, нарушает закон Министерства магии.

«Боюсь, этот закон становится неактуальным, когда этого «кого-то» прикрывает сам министр магии», — мрачно подумал Поттер, но в ответ только кивнул.

— Спасибо за помощь, мэм.

* * *

Майлз Блетчли Гарри Поттера отчаянно не понимал. Порой тот вел себя совершенно непоследовательно, и вратарь слизеринской команды по квиддичу без конца задавался вопросом, что же движет их капитаном. И главное, что влияет на его поступки? Казалось, Поттер физически неспособен серьезно относиться к чему бы то ни было, превращая всё в дикое цирковое представление. Как, например, отбор в команду по квиддичу.