Кабинет объяла гнетущая тишина. Снейп безмолвствовал, не зная, что сказать. Гарри Поттер стал живым воплощением той ненависти и чувства вины, которые Северус испытывал по отношению к себе задолго до их встречи, но сейчас эти эмоции обрушились на плечи такой невыносимой тяжестью, что, казалось, можно задохнуться под их гнётом. Что он мог ответить? Как оправдать то, чему оправдания не было?

— Мне жаль, мистер Поттер, — наконец, очень тихо произнёс он.

— Жаль? — всё ещё глядя в сторону, эхом отозвался Гарри. — Вас не обрадовала смерть моего отца? — с мрачной иронией уточнил он.

Северус понимал, что правдивый ответ будет слишком жестоким, но и солгать он не мог.

— Меня не обрадовала смерть вашей матери, — уклончиво сказал он.

Поттер повернул голову, изучая лицо Снейпа с неясной тенью осознания в зеленых глазах.

— Вы любили её, — с безнадёжной усталостью понял он.

Северус мгновение колебался, прежде чем ответить:

— Да.

— Вы знали, о ком то пророчество, когда передавали его Волдеморту? — после секундных размышлений, спросил Поттер.

— Нет.

— А если бы знали? — Гарри взглянул на него почти с болезненным любопытством.

— Я бы никогда не предал её, — так медленно, будто каждое слово давалось ему с огромным трудом, произнёс Снейп. — Не подверг ее опасности, — он сжал руку в кулак. — Каждый день с тех пор я сожалею о своём поступке. Когда я узнал, что он ищет вас и ваших родителей, я просил его сохранить ей жизнь. Он обещал сохранить ей жизнь.

— Только ей? — уточнил Гарри, хотя ответ для обоих был очевиден.

— В тот момент я не думал ни о вас, ни о вашем отце.

После этих слов Поттер надолго замолчал, хмуро разглядывая свои сцепленные замком пальцы.

— Но её вы хотели спасти, — негромко заключил он, почти нехотя поднимая взгляд на профессора.

— Я пытался.

— Хорошо, — Гарри помолчал, и мысленно радуясь, что его наконец перестала колотить нервная дрожь, куда спокойнее спросил: — Я могу идти, сэр?

Снейп кивнул, неуверенный, что справится сейчас с собственным голосом. Поттер больше ничего не сказал. Несколько мгновений он продолжал пристально изучать лицо декана, потом с тихим вздохом поднялся на ноги и развернулся, чтобы уйти. Душу Северуса вдруг сжал ледяной, безотчетный ужас. Он не мог позволить ему уйти. Уйти так же, как когда-то ушла она.

— Гарри, — тот остановился на полпути к двери, но так и не обернулся, лишь удивленно вздрогнул, впервые услышав своё имя из уст Снейпа. — Я… — он сделал глубокий вдох, заставляя себя говорить: — За смерть твоих родителей… прости меня. Если бы я только мог всё изменить…

Помедлив, Поттер повернулся, глядя на него с отстранённой задумчивостью.

— А вы, сэр, — негромко проговорил он, — сможете ли вы когда-нибудь простить себя?

Северус скривил губы в горькой усмешке.

— Не думаю.

— Почему? — Гарри вопросительно поднял брови.

— По-вашему, у меня есть на это право?

На этот раз Поттер медлил с ответом куда дольше, вглядываясь в его глаза.

— Это не мне решать, сэр, — осторожно заметил он. — Какая разница, прощу я вас или нет, если вы сами себя простить не можете?

— Я виновен в смерти ваших родителей, — жестко, почти сердито, бросил Северус. — Думаю, ваше мнение имеет значение.

В кабинете наступила тишина. Поттер нервно сжимал и разжимал пальцы, глядя на профессора с необъяснимой обидой и вызовом.

— Вам станет легче, если я скажу, что прощаю вас? — нахмурился он.

— Не уверен, — со вздохом признался Снейп. — Но, по крайней мере, я буду знать, что из нас двоих хотя бы один меня не ненавидит.

— Я не ненавижу вас, сэр, — Гарри покачал головой. — Просто злюсь…

— Я понимаю…

— …что вы не рассказали раньше, — он перехватил удивленный взгляд профессора. — Что же до всей этой истории с пророчеством, — Поттер сделал глубокий вдох, — то я вас прощаю.

Северус, не веря тому, что услышал, в растерянности рассматривал собеседника.

— Почему? — не удержавшись, спросил он.

— Честно? — Гарри помедлил. — Не знаю, — он беспомощно развел руками. — Вы четырнадцать лет казнили себя за эту ошибку. Не уверен, что готов присоединиться к этой экзекуции, — он неуверенно улыбнулся. — Надеюсь, вы не против?

— Я… — Северус с трудом прочистил горло, — спасибо.

Поттер пожал плечами и, засунув руки в карманы, принял независимый вид. Он всё ещё был расстроен, напряжен и вымотан разговором, но вместе с тем, высказав наконец, всё, что накопилось в душе, чувствовал облегчение. Прощать, оказывается, было проще, чем копить обиду. И всё же…

— Но я всё ещё зол, что вы мне сразу не рассказали, — с деланым возмущением напомнил он.

— Это я уже понял, — насмешливо фыркнул Снейп.

— Ничего вы не поняли, — насупился Гарри. — Это очень серьезная, важная злость…

— Идите уже, Поттер.

— Вы, кстати, можете звать меня по имени…

— Поттер!

— Хорошего дня, сэр, — Гарри с тихим смешком, закрыл за собой дверь.

Северус устало откинулся на спинку кресла, сжав пальцами переносицу и не зная, чего ему хочется больше: расхохотаться или разрыдаться. Каждый раз этот невозможный ребенок с удивительной легкостью выбивал почву у него из-под ног, но сейчас… сейчас он вдруг осознал, что каким-то невероятным образом Гарри удалось заставить его поверить, что, возможно, только возможно, он всё-таки имеет право на прощение.

*

К тому моменту, как пришло время обеда, о кровавом пере знал весь Хогвартс, включая тех ребят, кто не присутствовал на завтраке и не покупал «Придиру». Часом позже, за закрытыми дверями кабинета Амбридж состоялся страшный скандал с участием МакГонагалл, Флитвика, Помфри и Снейпа. Через два часа, приказом Генерального Инспектора Хогвартса был издан указ о том, что «Любой учащийся, уличённый в хранении журнала «Придира», будет немедленно исключён». Ещё через три часа в Хогвартс на имя новой директрисы и деканов факультетов начали приходить первые письма от возмущенных читателей «Придиры», коих оказалось на удивление много. Четыре часа спустя министр Фадж объявил, что разрешения на использование кровавого пера не давал, никакого пера нет, а все обвинения в статье являются клеветой.

Десять часов спустя Долорес Амбридж бесследно исчезла.

====== Глава 27. Опять звезда скользит по небосклону... ======

Опять звезда скользит по небосклону.

Не та, что раньше — новая звезда.

Хотел бы я, чтоб вышло по-другому?

Что было в прошлом — сгинет без следа!

Грядущего вступительное слово!

Как жаль, что люди — звёздам не родня:

Проснись с утра, и окажись... сверхновым.

Свои обиды трепетно храня,

Я к ложной цели много лет стремился,

И поздно ложность разгадал, боюсь.

Взгляни теперь, во что я превратился:

То здесь — то нет, то плачу — то смеюсь,

В агонии бессилья, вне себя,

И торжествуя равно, и скорбя.

KetrinBraun

Она очнулась на сыром, холодном полу в огромном, тускло освещенном зале. С болезненным стоном повернув голову, Долорес обратила затуманенный взгляд к теряющемуся во мраке потолку и медленно перевела его на обвитые каменными змеями колонны, отбрасывающие на пол длинные черные тени сквозь странный зеленоватый сумрак. Со всех сторон её обступала гулкая тишина. Она медленно села, опираясь на локти, и скривилась от запаха сырости, плесени и едва уловимого приторного смрада гниения. Блуждая потерянным взглядом вдоль перечеркнутых тенями стен, Амбридж задавалась вопросом, где оказалась и как сюда попала. Последним, что она помнила, был её собственный кабинет, за этим — только тьма. Её глаза остановились на огромной, почти достигающей потолка статуе древнего старца, облаченного в ниспадающую до самого пола каменную мантию. Но внимание ее приковала не сама статуя, а уродливый, изломанный труп исполинской змеи, что лежал у серых стоп, распахнув огромную пасть в подобии предсмертного вопля.