— Тебе совершенно не нужно пытаться стать моей семьей, — дрожащим голосом сказал он, качая головой. — Мы и так семья. Я просто… — он запнулся, — я просто не хочу, чтобы из-за меня ты жертвовал своей жизнью. Ты ведь свободный человек и совершенно не обязан… — он прерывисто вздохнул, — я хочу сказать, что знаю, сколько проблем тебе доставляю, и если ты захочешь, если тебе будет в тягость…

— Гарри, — прервал сбивчивое бормотание Сириус, чуть сжав его руку, — прекрати уже болтать эту несуразную чушь и просто скажи, нужен тебе такой безалаберный крёстный или нет?

Поттер сдавленно рассмеялся.

— Нужен, — выдавил он.

— Ну тогда о чем мы спорим, Сохатик? — хохотнул Блэк и, подняв руку, стер со щеки крестника слезы. — Прекрати уже реветь и извиняться.

— Я не реву, — шмыгнув носом, оскорбленно сказал Поттер, высокомерно глядя на крёстного.

— Вот это мой парень, — гордо улыбнулся Блэк.

*

Нельзя сказать, что Сириус быстро шел на поправку, но ему явно становилось лучше, а вместе с его самочувствием жизнь самого Гарри постепенно возвращалась в прежнее русло. На следующий день после того, как Блэк пришел в себя, в клинику заявился перепуганный Люпин, который, как позже узнал Поттер, налаживал контакт с волком где-то в лесах Ирландии и узнал о том, что случилось в Лондоне, лишь по возвращении, после чего тут же бросился в больницу к Блэку. Нормально поговорить с оборотнем так и не удалось, но на Гарри он вроде как больше не злился, что уже было неплохо, а с остальным они могли разобраться и позже. Наконец Гарри позволить себе отвлечься от минувших мрачных событий, закопавшись в книгах, раз уж вся библиотека Блэков была в его распоряжении.

До конца каникул оставалась всего пара дней, когда, блуждая вдоль книжных полок, Поттер натолкнулся на книгу в чёрной кожаной обложке, на корешке которой значилось «Кровная магия и артефакторика». Заинтригованный, он расположился в кресле, с интересом изучая весьма неоднозначное пособие, содержание которого балансировало на очень тонкой грани между безумием и здравомыслием, вызывая весьма специфический спектр эмоций от возмущения до восхищения. Потому что с одной стороны, это было гениально, но с другой — просто ужасно, и некоторые описанные там ритуалы казались чудовищными. Имя автора сего труда нигде в книге не указывалось, но Поттер подозревал, что это должен был быть тот ещё псих.

Пролистав теорию и возможности применения различных ритуалов с использованием кровной магии, Гарри мысленно отметил, что стоило бы парочку из них внести в разряд особо изуверских на государственном уровне, и уже собрался сделать перерыв и перекусить, когда наткнулся на раздел «Жертвоприношения». Он не сразу решился читать дальше, учитывая маниакальные замашки автора, но всё же пробежался взглядом по содержанию и застыл, когда наткнулся на знакомое слово, вцепившись в книгу с алчным предвкушением.

«Крестражи».

Закусив губу, Гарри раскрыл книгу на нужной странице, вчитываясь в каждое слово с таким вниманием, будто от этого зависела его жизнь… и, вполне вероятно, так оно и было. По мере того, как его взгляд скользил по тексту, Гарри наконец в полной мере начал осознавать, что сотворил Волдеморт в погоне за бессмертием, и почему само упоминание о крестражах ужасало даже непробиваемую Хельгу. «Разделение души», «Раскол сущности», «Ритуал создания крестража включает в себя человеческое жертвоприношение». «Осколки души, в зачарованных артефактах, отравлены тёмной магией, — затаив дыхание, читал он. — Как снедаемая проказой плоть, они гниют и мертвеют. Но до тех пор, пока осколок привязан к основной части души, смерть не сможет коснуться создателя крестража». Гарри подумал о запахе гниения, что ощутил, когда нашел тот странный медальон в книге, которую ему отдала Библиотекарь. Она тогда сказала, что в одной из книг Архива завелся хаос, и он долгие годы пожирает и книгу, и архив, и саму Библиотекаря. Мог ли тот медальон быть крестражем Волдеморта? После того, как в него попало смертельное заклинание, медальон перестал источать смрад разложения. По-видимому, в тот момент артефакт был уничтожен. Дневник тоже был крестражем? Интересно, что произошло с теми осколками души, которые были заключены в этих предметах? Они погибли или вернулись к основной части души? И если так подумать, то где всё это время находился сам Волдеморт? Точнее та часть его души, что осталась после создания крестражей. Если он возродился, то значит, крестражей было больше двух, так? Сколько же раз Тёмный Лорд расколол собственную душу? В сознании вспыхнул смутный образ рунического круга, вдоль границ которого были разложены какие-то предметы, среди которых можно было различить почерневший медальон и пробитую клыком василиска тетрадь. Гарри на миг зажмурился, пытаясь ухватиться за туманное воспоминание, но оно исчезло, стоило ему сосредоточиться на нём, оставив после себя лишь призрачный отголосок неясной тревоги, чувство холода и лёгкое головокружение. Передернув плечами, Поттер решительно захлопнул книгу и направился к стеллажам, собираясь вернуть ее на место, когда в библиотеку стремительно ворвался Том, торопливо закрывая за собой дверь.

— О! Том! — Гарри как раз поставил книгу на полку и обернулся. — Ты не представляешь, что я сейчас…

Арчер буквально в два прыжка пересек комнату и, оказавшись вплотную к Поттеру, зажал ему рот рукой, попутно впечатав того спиной в книжные полки. Гарри недоуменно моргнул.

— В доме посторонние, — едва слышно выдохнул ему на ухо Том, кажется, переходя на парсельтанг.

Гарри скосил на него глаза, но лицо друга было слишком близко, поэтому он перевел взгляд на закрытую дверь и в тот же момент услышал доносящийся откуда-то из гостиной высокий женский голос:

— Ох, ты только взгляни на это, Цисси! Почти ничего не изменилось! По-прежнему такой же тёмный и мрачный, как я помню.

Поттер потрясенно распахнул глаза, когда, наконец, узнал, кому принадлежит голос. Раздался грохот и оглушительные вопли портрета в холле, которые с легкостью перекрыл смех Беллатрикс Лестрейндж.

— Ах, тётушка Вальбурга! Как приятно знать, что даже после смерти вы так рьяно отстаиваете наши идеалы.

Вопли портрета стихли, раздался стук каблуков по паркету, который, к счастью, отдалялся.

— Взгляни, Цисси, — пропела Беллатрикс, — эти очаровательные головы домовиков до сих пор тут висят! Просто прелестно! Я беспокоилась, что поганые предатели крови всё тут испортили, но нет. Так же миленько.

Послышался скрип ступенек, оповещающий о том, что незваные гостьи поднимаются на второй этаж.

Осторожно взяв Арчера за запястье, Гарри отвел его руку от своего лица и чуть повернул к нему голову.

— Как они сюда попали? — прошипел он.

— Сейчас хочешь это обсудить? — ядовито процедил тот и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Важнее отсюда убраться поскорее. С остальным потом разберемся.

— Через входную дверь? — тихо предложил Поттер. — Пока они наверху.

— Лучше через окно, — решил Том. — Какие окна тут не закупорены?

— На кухне, — подумав, ответил Гарри. — И в гостиной.

— Тогда в гостиную. Она ближе.

— Сейчас?

— Нет, посидим тут часок, ты что, торопишься куда-то? — едко бросил Арчер и потащил его к выходу.

Почти на цыпочках они выбрались из библиотеки и, постоянно останавливаясь и прислушиваясь к шагам и голосам наверху, вышли в гостиную, где едва ли не нос к носу столкнулись с Драко.

Все трое в пасмурном молчании уставились друг на друга. Малфой открыл рот, собираясь что-то сказать, потом бросил осторожный взгляд на лестницу и затравленно оглянулся на сокурсников. Гарри почувствовал волны жара, исходящие от Арчера, и понял, что тот готовится напасть. И напасть сокрушительно и жестоко. Пытаясь предотвратить кровопролитие, он выступил вперед, перекрывая Тому линию огня, и пристально взглянул в глаза Драко, подбирая слова, чтобы убедить его пропустить их. Но никто так ничего и не успел сказать, когда на лестнице послышались шаги и довольный голос Беллатрикс: