Литмир - Электронная Библиотека

Тот моргнул и перевел взгляд на свой свитер и джинсы, небрежно брошенные на спинку кресла. Дафна брезгливо сморщила нос.

— Ты два дня собираешься ходить в одном и том же? — ужаснулась она, Поттер пожал плечами, продолжая держать во рту печенье, и не считая нужным уточнять, что сегодня будет уже три дня. — Это никуда не годится, — заключила Гринграсс. — Я немедленно распоряжусь, чтобы тебе выдали что-нибудь приличное… — она направилась к выходу из комнаты, продолжая рассуждать: — Где-то у нас должны остаться мантии моего кузена, он такой же тощий, так что тебе должны прийтись впору…

Её голос удалялся, пока Дафна уверенно шагала куда-то по коридору, а Гарри с легким удивлением смотрел в дверной проём, где она скрылась мгновение назад, и улыбался. У себя дома Дафна вела себя иначе. В школе он привык видеть её тихой и сдержанной, немного отстраненной, с лёгкой улыбкой на губах и полным равнодушием к происходящему вокруг. Но сейчас… она походила на ураган, властный, шумный и требовательный. Её голос звучал уверенно и громко, и по дому она передвигалась легко и стремительно, каждым шагом и жестом демонстрируя, что безраздельно владеет и правит этим местом. Гарри даже стало интересно, ведет ли она себя так же при родителях или вновь превращается в тихоню. Продолжая улыбаться своим мыслям, он вернулся к созерцанию сада, поедая печенье и дожидаясь, пока эльфы доставят ему мантию.

*

Отставив на стол стакан с огневиски, Сириус откинулся на спинку кресла и угрюмо уставился на собственные сцепленные замком пальцы.

— Не знаю, что с ним делать, — пожаловался он. — Как бы я ни пытался, всё становится только хуже.

Ремус, расположившийся в кресле напротив него, задумчиво барабанил пальцами по подлокотнику.

— Не скажу, что это оправдывает его поведение, — медленно начал он, — но, думаю, дело тут в том, что Гарри слишком привык полагаться только на себя. В конце концов, он слишком долго был предоставлен самому себе и теперь просто не знает, как принять то, что он больше не один.

— Я бы сказал, он просто не считает нужным что-то менять или принимать, — ворчливо заметил Блэк.

— И это тоже, — не стал спорить Ремус. — Но ему пятнадцать лет, — с легкой улыбкой напомнил он, — вспомни себя в этом возрасте: сплошь бунтарство и пылкий темперамент — не так-то просто принимать взвешенные решения, когда в душе буйствует огонь упрямства и неповиновения.

— Да, конечно! — Сириус скривился: — Ремус, уж ты-то понимаешь, чем забита голова бунтующего подростка: что-то сломать, с кем-то подраться или подшутить, найти море приключений на свою задницу, довести до исступления младшего брата, доказать родителям, что ты взрослый малый, поэтому тебе уже можно пить огневиски и в качестве доказательства тут же напиться до невменяемости. Ругаться, грубить и спорить до хрипоты, чтобы доказать всем вокруг какой ты самостоятельный, попутно вытворяя черте что. Но… — он на миг в гневе поджал губы, — с холодной расчётливостью манипулировать окружающими, подвергнуть собственную жизнь кошмарной опасности, врать и умалчивать о вещах, касающихся чьей-то безопасности… это не подростковый бунт, Лунатик! Это… это…

— Он слизеринец, Бродяга, — осторожно напомнил Люпин.

— И что теперь? Закрыть глаза на его выходку, потому что он двадцать четыре часа в сутки окружен мерзавцами, которые и его превращают в мерзавца?! — Блэк нахмурился. — Это скорее повод к тому, чтобы серьезно задуматься о его переводе на другой факультет, чем оправдание такому поведению.

— Какие бы методы он ни использовал, Гарри хотел помочь…

— И едва не погиб! Не говоря уже о том, что ты тоже мог пострадать! — перебил Сириус. — Неужели тебя самого не злит всё это?!

— Меня, — Люпин помолчал, — пожалуй, огорчает то, как он поступил. Я бы все же хотел знать, что он планировал сделать. Я не говорю, что согласен с его методами, но, — он вздохнул, — я понимаю, что в данном случае Гарри верил, что подобное решение будет верным. Именно из-за того, что у него уже сформировалось некое понимание мира и жизни, он действует исходя из этого. При всей своей показательной открытости, Гарри очень недоверчив к людям, — Ремус взглянул в глаза друга. — Его не получится переделать, Сириус. Единственное, что мы можем, это попытаться показать ему, что он не один и что мы всегда готовы поддержать его и помочь, поэтому ему совсем необязательно врать нам или умалчивать о чем-то.

— Но равнодушие, с которым он принял это решение… — Блэк покачал головой, — он ведь даже не подумал о том, что если его план провалится, тебе придется жить с этим. Ему будто и вовсе не было дела до того, что ты или я подумаем или почувствуем. Он принял решение, которое касалось не только его, но не посчитал нужным посоветоваться с нами.

— Но я знал…

— Ты знал, что он вбил себе в голову эту историю про излечение от проклятья, но он ведь не предупредил тебя, что для этого ему понадобится запереться с оборотнем в одной камере, — Блэк раздраженно взглянул на друга. — И я всё ещё зол на тебя, за то, что ты молчал.

— Я мало верил в то, что у него получится, — тихо признался Ремус. — А рассказать кому-то значило отчасти принять эту идею. Я просто не хотел потом… — он умоляюще взглянул на Сириуса, — если бы я с самого начала знал, что он задумал, я никогда бы не позволил ему…

— Да и я бы не позволил, — Сириус замолчал, встречаясь взглядом с Люпином, — потому что это сумасшествие.

— Полагаю именно поэтому он никому ничего и не сказал, — безрадостно хмыкнул Ремус. — Он знал, что мы не поверим ему. Вот и решил действовать самостоятельно. Выходит, мы собственным поведением не даём ему довериться нам.

— Но то, что он сделал…

— Сработало, — вдруг тихо сказал Люпин.

— Что? — Сириус растерянно взглянул на друга, слишком занятый своими переживаниями, чтобы сразу сообразить, о чём речь.

— Не знаю, как у него это вышло, — медленно начал говорить Ремус, — и не знаю, сколько времени мне понадобиться, чтобы ужиться с… с волком, но проклятья больше нет, — он поднял горящий взгляд на Блэка. — Его нет, Бродяга. Я чувствую… впервые за многие годы я чувствую, что свободен.

— Но волк никуда не делся, — веско напомнил Сириус, не желая так просто признавать, что сумасбродная эскапада его крестника в итоге была затеяна не зря.

— Да, и теперь мне нужно делить часть своей души со зверем, и это поначалу меня сильно разозлило, — Люпин негромко засмеялся, — но, знаешь, подумав немного, я понял, что это больше походит на взаимодействие с фамильяром. Это не бремя и не проклятье. Волк… — он запнулся, — я постоянно ощущаю его присутствие, но больше не чувствую в нём ненависти. Он наблюдает и изучает, ему любопытно и порой мы даже будто общаемся друг с другом.

Сириус помолчал, задумчиво разглядывая лицо лучшего друга.

— Так выходит, ты теперь можешь превращаться, когда захочешь?

— Видимо, да, — тот пожал плечами, — но тут придется считаться с желаниями волка, и знаешь, чем больше времени проходит, тем легче мне это принять. Это ново. Но не плохо. В одном Гарри был определённо прав. Волк — не чудовище, жаждущее крови, и теперь, благодаря ему, я это понимаю. Гарри действительно избавил меня от проклятья и за одно это я должен быть ему благодарен, — Люпин помрачнел. — Но всё, что я сделал, это отчитал его при первой же возможности. Он рисковал ради меня жизнью, а я даже не поблагодарил его. Не удивительно, что он в итоге сбежал от нас при первой же возможности.

— И правильно сделал, что отчитал. Не стоит поощрять такие выходки. Твоё исцеление до сих пор не отменяет того, что Гарри повел себя безрассудно, — упрямо нахмурился Блэк.

— Сказал Сириус Блэк, — тихо рассмеялся Люпин.

— И даже не пытайся сейчас всё свести к тому, что я в его возрасте был не менее отчаянным и поэтому не имею права на него злиться, — тот фыркнул.

Ремус только вздохнул, зная, что его другу нужно больше времени, чтобы примириться с положением вещей. В конце концов, Сириусу непросто было принять то, что его крестник уже давно не ребенок и не нуждается в опеке. Если уж на то пошло, сам Сириус нуждался в Гарри куда больше, чем Гарри нуждался в нём. И это было самым печальным. Потому что, похоже, ни Поттер, ни его крёстный не хотели этого понимать.

125
{"b":"650655","o":1}