— А вы имеете что-то против? — раздраженно осведомился Арчер, с вызовом глядя то на крёстного Гарри, то на профессоров Хогвартса.

— То есть тебе все равно, что случится? — неприязненно скривился Сириус.

— Все равно или нет, изменить я ничего не могу, — жестко отчеканил Том. — А сидеть тут с вами всю ночь у меня нет никакого желания.

Не дожидаясь разрешения, он пересек широким шагом гостиную и, взяв с каминной полки банку с летучим порохом, зачерпнул оттуда горсть содержимого, собираясь вернуться в особняк Малфоев.

— Полагаю, о том, чем всё сегодня закончится, тебе можно не сообщать? — холодно бросил ему в спину Блэк.

Том помедлил, аккуратно поставив на место баночку с летучим порохом.

— Как вам будет угодно, — не оборачиваясь, сказал он и шагнул в камин, исчезнув в языках зеленого пламени.

Это была не его проблема.

Так и есть.

Это была совершенно не его проблема.

*

Разрушить преграду между сознанием волка и человека было несложно. Куда сложнее оказалось создать связь волка с человеком. Это не было похоже ни на диалог, ни на противостояние чувств. Гарри будто оказался в вязкой трясине из сомнений и недоверия. Все казалось спутанным, туманным и тусклым. Он прорывался через эту густую, удушающую тьму, увлекая за собой зверя и надеясь, что вскоре эта зыбкая стена исчезнет, но только глубже проваливался в пучину спутанных эмоций. Он уже прорывался не через проклятье, а сквозь плотную, непримиримую человеческую ненависть, смятение, боль и страх: все чувства, которые нужно было преодолеть, прежде чем создать связь. Он не знал, сколько провел так, прижавшись лбом ко лбу волка, отчаянно ища в сердце Ремуса хоть одну лазейку, чтобы впустить туда смирение и убедить принять зверя, живущего в его душе. Когда наконец бесконечная топь, которой отгородился от всего мира Люпин, исчезла, и Гарри мог отступить, ночь почти подошла к концу. Он всё еще ощущал отголоски чувств, сначала острых и непримиримых, наполненных ненавистью и болью, но постепенно мрак сменялся мягкой полутьмой, а значит, волк и человек все же смогли переступить черту, разделяющую их, и по-настоящему увидели друг друга.

С тихим вздохом Гарри устало привалился спиной к стене, наблюдая за волком. Он лежал на полу, глядя в пространство пустым неподвижным взглядом, но Поттер знал, что в душе его продолжается долгий безмолвный диалог с человеком, исход которого теперь от заклинателя не зависел. И всё же самое трудное осталось позади и теперь это больше походило на мирные переговоры, на попытку узнать друг друга. А на это требовалось много времени. В конце концов, им впервые выпал шанс встретиться.

Возможно, ему следовало объяснить Ремусу, чего ожидать. Возможно, нужно было как-то подготовить его к тому, что он впустит волка в его сознание. И он хотел, правда хотел всё рассказать. Но тот так сильно ненавидел волка и так отчаянно отрицал любую возможность, что зверь может оказаться разумным существом с собственными мыслями и чувствами, что Гарри испугался. Испугался, что, узнав подробности, Ремус откажется, или, даже согласившись, так сильно накрутит себя и запаникует, в ожидании встречи со своим «чудовищем», что подступиться к его разуму будет невозможно.

Быть может, Гарри был неправ. В конце концов, Люпин имел право отказаться. Это была его жизнь и его проклятье. И всё же Гарри так хотел, чтобы он понял, как сильно заблуждается…

И он принял решение открыть волку неподготовленное сознание Ремуса и предоставить ему возможность самому убедиться, что волк не был просто кровожадным монстром, которого Люпин столько лет рисовал в своем воображении.

Гарри поднял взгляд к потолку, впервые задаваясь вопросом, стоило ли оно того?

Правильно ли было вмешиваться?

Кого на самом деле он здесь спасал?

И спасал ли? Или это было просто научное любопытство. Эксперимент в попытке проверить собственные силы и возможности.

Кому это было нужно?

«С чего я вообще решил, что Ремус предпочтет такую жизнь проклятью? — тоскливо подумал он. — Теперь он обречен до конца жизни делить свой разум с волком, и он определённо этого не просил… я сам за него всё решил и посчитал что это правильно».

Целью заклинателя было оберегать магических существ и помогать им. Но помощь ли это?

Ответа на этот вопрос у Гарри не было, он мог теперь только отчаянно надеяться, что не сделал хуже.

На улице начало светать, когда волк моргнул и поднял на Гарри долгий, осмысленный взгляд в котором удивительным образом переплелись звериный и человеческий разум. Даже не смотря на то, что в этой форме Ремус был всего лишь наблюдателем, Гарри теперь чувствовал его присутствие, и в этом присутствии ощущалось… спокойствие и усталость человека, который впервые за многие годы наконец осознал, что может больше не бороться с чудовищем в своей душе. Что этого чудовища просто не существует.

«Ну по крайней мере он не зол, — мысленно порадовался Гарри. — Пока».

— У нас осталось последнее дело, — отодвигая в сторону собственные переживания, сказал он. — Ты всё ещё носитель проклятья и если ты укусишь другого человека, то он, как и ты станет оборотнем. Я могу это исправить, но для этого тебе нужно ещё раз довериться мне, хорошо?

Он протянул к волку руки и тот, помедлив, подался вперед, уткнувшись носом в ладонь Поттера. Тот мягко улыбнулся.

— Спасибо, — он чуть сжал пальцами подбородок зверя, вынуждая его открыть рот. — Только, пожалуйста, не откуси мне руку, — пробормотал он, надавливая ладонью на клык волка, пока тот не проколол его кожу.

Почувствовав на языке вкус крови, зверь в панике дернулся назад, но Гарри свободной рукой удержал его, проводя окровавленной ладонью по зубам волка.

— Кровь заклинателя — это своего рода нейтрализатор, — начал торопливо объяснять Гарри. — Как противоядие. Это часть ритуала и мне не навредит, не волнуйся, — он тихо рассмеялся. — У меня сейчас своего рода иммунитет.

Волк тяжело, отрывисто дышал, но все же замер, позволяя Гарри довести дело до конца.

— Ну вот, — он слабо улыбнулся, погладив здоровой рукой волка, — вот и всё, — он подался вперед, уткнувшись носом в густую шерсть и закрывая глаза, — тебя теперь и оборотнем как-то неправильно называть, — сонно пробормотал он. — Но и не анимаг, — от волка исходило приятное тепло, а шерсть уже не казалась такой жесткой, — знаешь, заклинатели называли таких как ты «пробужденными», — засыпая, бормотал он, — но звучит как-то странно, да?

Гарри что-то ещё сонно бормотал, зарывшись носом в шерсть волка и крепко обняв его за шею, а тот, смиренно лежал рядом с ним, чувствуя, как за стенами камеры разгорается новый день. Где-то в отдаленном уголке сознания за ним с легкой опаской наблюдал человек, но жажда крови и убийства более не руководила зверем. В его душе больше не было ярости и злобы, как не было тьмы и одиночества.

Волк тихо вздохнул, прикрывая глаза. Он поспит совсем недолго, пока мальчик-говорящий не проснётся. А после… возможно, он сможет увидеть солнце.

Ночь подошла к концу, и вместе с этим запирающие чары, которые Гарри наложил на дверь, развеялись, замки с тихим щелчком открылись.

*

Солнце уже стояло довольно высоко над домами, когда послышался щелчок замка и запечатанная дверь в тюремную камеру открылась. Сириус, который в полудреме дежурил возле нее в коридоре, тут же подскочил на ноги, бросившись внутрь, и замер на пороге, потрясенно открывая и закрывая рот. За его спиной застыл Снейп, который был готов к чему угодно, но только не к ужасающему зрелищу мирно спящего монстра, который с шестого курса порой преследовал его в кошмарах, возле которого крепко обнимая его за шею, дремал Гарри.

Волк шевельнул ушами и, приоткрыв глаза, поднял голову, обратив настороженный взгляд на пару волшебников. Почувствовав, что зверь рядом с ним напрягся, Гарри открыл глаза и сонно моргнул.

— О, Сириус, привет! — пробормотал он. — Видишь? Я же говорил, что все будет нормально, — он перевел взгляд на Снейпа, который молчал всё еще пытаясь осмыслить то, что видел. — Профессор Снейп? — Гарри пригляделся к окаменевшему лицу декана. — Вы только не ругайтесь, со мной все хорошо.