Возможно, все эти мысли просто копились в подсознании, но до вспышки гнева он их игнорировал или находил безобидные оправдания?

Должно быть, так и было.

Хотя, по правде сказать, он не мог вспомнить, чтобы подобные мысли вообще закрадывались к нему в голову. И почему даже сейчас, когда он думал о Гермионе, в душе поднималось необъяснимое раздражение?

Поттер уставился на остатки своего сэндвича и мысли его плавно поползли в сторону дуэльного клуба, где он тоже умудрился набедокурить.

«И кто теперь вообще будет ходить на занятия? — тоскливо подумал он и, вдруг осознав, что сожалеет о том, что их занятиям пришел конец, недоуменно моргнул. — А с чего, собственно, я расстраиваюсь? — задался вопросом Гарри и, схватив с тарелки сэндвич, яростно впился в него зубами. — Эта идея мне с самого начала не нравилась! — он откусил большой кусок и принялся с чрезмерным энтузиазмом его пережевывать. — Мне что, больше нечем заняться, чем учить кучку ленивых болванов?»

В конце концов, он уже немало им рассказал, и если им так надо, пусть дальше занимаются самостоятельно. Он за них не отвечает, так? Так. Тогда и нечего переживать. Наоборот, стоит чувствовать себя воодушевленным! Ведь он так удачно избавился от этих дурацких занятий, которые только время отнимали. Отлично! Прекрасно! Теперь у него появилась куча свободных вечеров, чтобы посвятить их своим исследованиям. Он ничуть не переживал. И ему вовсе не нравилось проводить время в компании кучи малознакомых людей, которые… внимали каждому его слову так, будто им и правда было интересно. С которыми он после занятий подолгу обсуждал историю магии или особенности чар. Которые шутили и смеялись вместе с ним, обсуждая последние события в школе, обмениваясь новостями и сплетнями или жалуясь на сложное домашнее задание и грядущие экзамены, будто они были… друзьями.

Гарри доел сэндвич и удовлетворенно хмыкнул.

Это к лучшему. Определенно к лучшему. Зачем ему эта морока?

Осталось разобраться, что сказать Снейпу и Дафне. На остальных ему было плевать. Даже на Гермиону. Потому что все они сами во всём виноваты.

Замечательно.

Никаких проблем.

Гарри взглянул на часы и поморщился. Скоро уроки подойдут к концу, и кто-нибудь обязательно зайдет в спальню, чтобы проверить, как он себя чувствует. Разговаривать с кем-либо он пока не хотел. Конечно, Поттер понимал, что хоть прятаться от мира и собственных проблем, валяясь в кровати, было делом приятным, но рано или поздно ему придется столкнуться с последствиями.

Но лучше поздно, чем рано.

Выбравшись из кровати, Гарри сменил пижаму на джинсы и свитер и, завернувшись в мантию-невидимку, покинул общежитие. Стараясь двигаться как можно тише, чтобы кто-нибудь ненароком не услышал его шаги, эхом разносящиеся по пустынному коридору подземелий, он добрался до Тайной Библиотеки Слизерина, где улёгся на свой любимый диван и уставился в сводчатый потолок.

Оставалась последняя проблема, которую следовало обдумать.

Что произошло со Зверем?

По-видимому, он среагировал на вторжение Арчера в сознание Гарри, но откуда вдруг столько ярости? Поттер прекрасно понимал, что вся эта дикая злость принадлежала не ему. Он и раньше испытывал нечто подобное, когда его магическая кора трещала по швам. Но тогда Зверь реагировал на сильные эмоции Гарри, а не наоборот. Впрочем, Поттер и после этого порой испытывал отголоски чувств Зверя, которые отчасти отражались на его собственном поведении. Ему вспомнилась первая отработка у Амбридж, когда он едва не напал на профессора, ослепленный негодованием собственной магии. Если так подумать, то особо сильные эмоциональные вспышки у Зверя случались в следствии столкновения с любым проявлением несправедливости по отношению к Гарри. Особенно, если это было как-то связано с физическим уроном.

Так и в чем же состояла несправедливость, которая вызвала настолько сокрушительный гнев? Что такого сделал Том? Пытался прочитать какие-то особо секретные мысли? Так у Гарри не было секретов от лучшего друга, не считая КАБРиСа, да и это не было такой уж страшной тайной.

Выходит, Зверь подобным образом будет реагировать на любое вторжение в сознание Гарри? Это могло стать проблемой. Ведь если Гарри после каждого подобного случая будет превращаться в берсерка, то рано или поздно его разбушевавшаяся магия кому-нибудь навредит. И хорошо, если это будет недоброжелатель, а не случайно подвернувшийся под горячую руку сторонний наблюдатель.

Поттер мысленно содрогнулся, на мгновение представив, что могло бы произойти с Арчером, если бы не его реакция и магический щит. Одновременно с этим он вдруг вспомнил случай на третьем курсе, когда его стихийная магия вышла из-под контроля и разнесла на клочки половину коридора Хогвартса. В тот момент в эпицентре стихии находился и Том, но по какой-то причине он не пострадал, будто сама магия, чувствуя его привязанность к Арчеру, обошла того стороной. Нелепое предположение, конечно, но… что если так оно и есть? Что если его магия уберегла Тома? Так ведь произошло и во время их дуэли в библиотеке Слизерина. Тогда Гарри призвал магию намеренно и, даже понимая, насколько разрушительными и страшными могут быть последствия, он также чувствовал, что стихийный выброс, за считанные секунды разорвавший на части василиска, не навредит Арчеру.

Так что же изменилось теперь?

Почему Зверь, скованный цепями магической коры, ослепленный болью и яростью, в тот раз не тронул Тома, а в этот попытался убить за то, что Арчер по сути всего лишь пытался помочь? Разве Зверь этого не знал? Он ведь видит всё, что видит Гарри. Сомнительно, что он вдруг пропустил тот факт, что это было просто занятие окклюменцией, а не нападение. К тому же, Зверь после этого пришел в такую ярость, что Гарри едва с ума не сошел от головной боли и злости, а такого не происходило никогда. Так что же так взбесило Зверя? Это была инстинктивная самозащита? Или реакция на какие-то действия Тома?

Поттер мысленно вернулся к той теории, где Зверь реагировал на некую несправедливость по отношению к нему. Если следовать этой логике, то выходит, что Арчер не просто пытался прочитать его мысли. Он сделал что-то еще. Что-то достаточно серьёзное, чтобы вызвать такую реакцию. Но что? Вряд ли Том собирался навредить ему. Тогда что? Внушение? Гарри фыркнул. Ну да. Как же. И что же он, скажите на милость, хотел внушить? Никаких странных, нелогичных мыслей у него не появилось, за исключением, пожалуй…

Он замер, глядя в потолок.

— Не может быть, — потерянно прошептал Гарри. — Этого не может быть…

Том никогда бы так не поступил с ним или с Гермионой. Это же было отвратительно! Это было нечестно… подло…несправедливо…

И зачем? За что?

Какой во всем этом был смысл?!

Гарри резко сел и на мгновение зажмурился, когда вся комната закружилась перед глазами, а виски обожгло знакомой болью. Все его степенные, упорядоченные мысли вдруг обратились в ураган бессвязных чувств. Он больше не мог ни о чем думать, анализировать, делать выводы. Ему нужно было успокоиться. Нужно было сосредоточиться. Нужно было… Поттер оттянул ворот свитера, чувствуя, что задыхается. Вскочив на ноги, он подхватил с пола мантию-невидимку и почти бегом бросился к выходу. Ему нужно было на улицу. Грудь сдавило, и он никак не мог сделать вдох. Воздух… ему нужен был воздух…

*

Том добавил последнее заклинание и затаил дыхание, пока на желтоватом пергаменте проступали очертания плана Хогвартса. Вот появился Большой зал, за ним длинная вереница коридоров и тайных ходов, кабинет трансфигурации, чар, ЗОТИ и так далее, пока наконец он не увидел Выручай-Комнату, где в неподвижности замерла точка с именем Том Арчер.

— Наконец-то! — он победно рассмеялся и ударил кулаком по столу, на миг растеряв свою холодную собранность.

Ему удалось обмануть карту Мародеров!

Закрыв все книги и тетради, в которых проводил расчёты, Том уничтожил копию карты, над которой до этого работал Поттер, и широко усмехнулся. Его вдруг охватило нестерпимое желание поскорее поделиться новостями с Гарри. Окинув последним взглядом свое безупречное творение, и попутно отыскав на карте точку с именем друга, он аккуратно свернул новую карту и убрал её в сумку вместе со своими записями.