Борзан – это сконцентрированный самой жизнью образ героя нашего времени. Человека, взращенного на социалистической закваске, но растоптанного системой буржуазной морали отсталой российской псевдодемократии наших дней. Капитан милиции Борзунов прожил полвека и вдруг понял, что он оказался за бортом действительности. Вне успеха, процветания, карьеры. Все, чему его учили, чему он был предан, к чему стремился, исчезло и растворилось навсегда, превратилось в тлен. Старые законы уже не действуют, но действует новый принцип беззакония: «Кто сильнее и наглее, тот хватает лакомый кусок общего пирога и делает ноги». Ему непонятны законы хищнического, либерального рынка, замешанного и взращенного криминалом.

Решая все вопросы старыми методами, Борзан становится, по сути, и фактически, маргиналом, человеком, не вписывающимся в новый пасьянс силовой структуры. Личная игра против воровской системы начинает утомлять его. Капитан Борзунов решает отойти от дел, доживать свой век тихо и незаметно, словно садовая мышь под старым обветшалым домом.

Но, однажды, уже майор полиции получает шанс начать все сначала. Могущественный покровитель, полномочия комиссара по особо опасным делам, анти-шпионаж и контрразведка – все то, о чем мечтал Александр Борзунов в юности и видел в своих кошмарных снах, начинает сбываться, раскручиваться с невероятной скоростью. Моховик абсурдных, на первый взгляд, заданий получает мощный энергетический импульс. Это уже не приключение, но свободное движение по лезвию опасной бритвы. Комиссар Борзан оказывается в эпицентре загадочных и необъяснимых заговоров и жестоких преступлений. Головоломки рождаются, рассыпаются, и возникают вновь, как монстры фантазии. Иногда ему кажется, что это всего лишь сон, и он продлится вечность…

Автор романа уже создал по зарисовкам и сценарным наброскам три художественных фильма, посвященных приключениям комиссара Борзана.

– Дядюшка Джек, перед тем, как нам отправиться в опасное путешествие, я хотел бы узнать ваше мнение о том, где может скрываться дьявол?..

– Чаще всего, дорогой Вильям, дьявол прячется за благодеяниями и красивыми речами достойных людей. А вот дерзость и бесшабашность простолюдинов, напротив, являются признаками истинной чести.

– Но, если этого будет мало, дорогой наставник?.. Мало, чтобы обнаружить зло?..

– В этом случае, мы попытаемся выковырять черта из его табакерки.

– А вдруг он опередит нас?..

– Вильям, мой дорогой юноша, тогда мы попадем в рай, но и дьявол отправится по месту своей постоянной прописки… Или ты немного боишься?..

– Нет, это не про меня, дядюшка…

Тихий городок в Подмосковье. Июнь 2011 года. Некто Серж, называющий себя свободным художником – «Красное ухо», сидел за этюдником на пленэре на берегу канала имени Москвы. Никто не заставлял его делать это, но этюды у воды были неотъемлемой частью жизни этого человека на протяжении последних тридцати лет.

Уже несколько дней, через заросли зеленых ив, за ним наблюдал незнакомец: седовласый усатый мужчина европейской внешности, лет шестидесяти. Мужчина был суховат, в его одежде и поведении угадывалась прежняя военная выправка и южная закалка. На третий день наблюдений он осторожно подошел к художнику и завел дружеский разговор.

– Здравствуйте! Сегодня ветрено. Такая рябь по воде. Мне даже пришлось поднять воротник плаща.

Седовласый учтиво наклонился над этюдом, пытаясь уловить в наивной картинке проблески настоящего шедевра, но, похоже, что ему это не удалось.

– Добрый день… Рябь есть, но с ней интересней писать. Что вы делаете, аккуратней… Измажетесь в краске… – не поворачиваясь, ответил Серж и лениво добавил: – Когда кто-то сует свой длинный и любопытный нос в чужие этюды, финал всегда одинаков.

– Я буду осторожен, господин строгий художник.

– Однако, впрочем, это ваша забота, – проворчал живописец.

– Как ваш пленэр, удается?..

– Да, пожалуй, сегодня ничего…

Серж повернулся, и вяло поглядел на навязчивого человека. Потом решил громко ответить, думая, что старик просто уйдет.

– Пленэр! Это ведь как рыбалка, не клев, так отдых и здоровье, румянец на лице. Он почти всегда удается… Удается?.. Да никогда, уже много лет! А если быть честным, просто чертова мазня! Мы в состоянии тихого помешательства! Вечный поиск гения внутри своей черепной коробки, который не прекращается ни на минуту! Мракобесие, выброшенное на белое полотно с одной только задачей замазать его грязью и потом найти очертания, линии, образы, которые были бы кому-нибудь интересны! Может быть вам это интересно? – закричал неистово Серж и округлил покрасневшие от пыли глаза. – Смотрите! Что вы видите?! В воде, словно очертания женщин или русалок! Их там нет! Но на картине они появились! Зачем, я их не изображал! Скрытые символы, бесценные полотна… Этот этюд прекрасен. Я вам не отдам его ни за какие деньги. Ваши деньги ничто, их печатают для удовлетворения низменных потребностей, таких как вы! А она живая… Хрен вам, видали? Мокрая, живая картина, она зародыш будущего произведения живописи! Может быть мне понадобится еще сделать десяток этюдов на этом месте, прежде чем я буду удовлетворен…

Отвратительный монолог художника показался седовласому усачу чем-то средним между паранойей и буйным помешательством непризнанного гения, учитывая тот факт, что гость не понимал часть быстро выговариваемых бранных выражений и умозаключений этого русского гения словесности и кисти.

– Кто знает кроме самого автора, удался ему новый этюд или нет? – продолжал кричать Серж, вытирая кисти грязной ветошью и бросая их в деревянный ящик, словно в бездну. – Кому это по большому счету надо! Вам?.. Нет! Ему или ей, этой парочке, пожирающих шашлык и запивающих водкой мертвое мясо на железной палке, тоже нет. Этюды, зарисовки, рисунки, картины в золотых рамах, черт бы их побрал! Мазать краской по старой фанерной дощечке на свежем воздухе, не безумие ли это? Я вас спрашиваю, уважаемый ценитель прекрасного!

– Не знаю, я как-то не думал…

– Не думали? Вот и хорошо, что не думали! Вам это не пригодится! Адольф – этот маньяк – приказал уничтожить тысячи холстов авангардистов и импрессионистов в кострах третьего рейха! Безумцы, они хотели уничтожить бессмертные полотна мировых художников! У них ничего не вышло, великие картины невозможно удавить или задушить в газовых камерах, потому что это идеи! А идея – это есть эфир – Бог, можно так сказать! Те художники только поднялись в цене… Ха, Адольф сам мечтал стать одним из них, но стал диктатором! Потому что, чтобы стать и быть художником, надо любить весь мир, а он ненавидел людей и весь мир…

– Вы правы, уважаемый живописец, – осторожно произнес любитель живописи.

– Американцы приютили у себя многих нацистов! – неистово продолжал художник. – Спрятали в США тысячи разыскиваемых картин! Ублюдки! Демократы, поправшие права индейцев! Скольких они вырезали?..

От этой фразы седовласый поморщился, но интерес его не угасал. Он продолжал завороженно слушать художника «Красное ухо».

– Те маленькие секунды счастья, когда художник погружается в придуманную им самим эйфорию, как наркоман погружается в идею всеобщего благоденствия и счастья, как полутораметровый сом погружается в ил любимого им с детства болота, не зная, что где-то рядом на опушке уже стоит чертов экскаватор и ждет приказа засыпать это болото песком и галькой! И все, нет выхода, смерть в болоте! Мир рушиться для сома и его сородичей в мутной воде! А кого это волнует? Меня?.. Может того обормота, который сидит за рычагами железного монстра и выполняет свою работу? Нет! Он и не догадывается о жизни этого сома и еще сотни ему подобных! Ха, в этом все человечество! Оно рисует красивые этюды и фальшиво восхищается ими, развешивая их на своих серых стенах. Впрочем, меня очень волнует жизнь сома, я бы хотел приказать рабочему не засыпать болото, предполагая, что именно в нем живут золотистые караси, карпы, и сомы, прекрасные жабы и лягушки! Меня это очень волнует… Я сумасшедший лирик! А вы любитель живописи?.. Вас это волнует?.. Вы явно иностранец. Какой я вам господин, смешно… – Серж, наконец, сузил свои глаза и засмеялся в рыжие запущенные усы.