Удар тяжелой лапы с внушительными когтями отбросил меня на ствол дерева, после чего подняться уже не удалось. Что может голый и безоружный человек против трехсоткилограммового хищника? Ничего.

Когда тебя рвут когтями – это очень больно, когда тебя душит здоровая кошка – это дико страшно, а вот когда ты лежишь мертвый, но при этом чувствуешь боль, не умираешь и ничего не можешь сделать, – это жутко. Жутко так, что я думал, сойду с ума. Меня тогда спасло то, что при попытке попробовать меня на вкус хищник заскулил и убежал. Так я и узнал, что моя кровь воспламеняется, едва покинув тело.

Целый день я плакал и молил бога о смерти или хотя бы о том, чтобы он прекратил эту пытку, но никто не откликнулся. Что делать, не готов я был к подобным испытаниям. Я почти обезумел, но с первыми лучами местных солнц произошло чудо. Мое тело объяло пламя, и я снова сгорел, но это была уже совсем не та боль, что ранее. На этот раз она очищала и освобождала. Пламя ударило вверх, опаляя листву и стволы деревьев. Мой дух огненной птицей воспарил над землей. Я потерял себя. Свобода и сила, мощь пламени и лютая злоба – вот кем я стал в тот момент. Чудесное и неописуемое чувство. А через какое-то время я снова ожил в человеческом теле. Без единой царапины, свежий и полный сил, как будто и не было этого дня мучений.

Впоследствии мне приходилось умирать еще много-много раз. Меня рвали дикие животные, забивали плетьми работорговцы, дважды убивали местные аристократы и трижды я ощущал, как сталь разбойничьего кинжала холодит внутренности. А однажды меня даже повесили крестьяне из-за нескольких фруктов. Уже потом я узнал, что это были плоды священного дерева Сорке, но это случилось намного позже.

Тот год выдался одним из самых насыщенных в моей жизни. Я оказался голым в чужом мире, без понимания местных реалий, не зная даже языка – да-да, при перемещении мне этот навык не достался, и язык пришлось учить. Справился, хоть и с трудом. Английский, к примеру, я в школе так и не осилил. Но жить захочешь – и не такое сделаешь. Над местной письменностью еще предстояло работать, но прогресс наметился. Мало-мальски читать и писать я уже умею.

Однако пора отвлечься от воспоминаний – утро близко. Я уже ощущаю, как моя плоть начинает гореть.

Малое светило, Гисеон, появилось над горизонтом, и уже такая привычная боль пронзила все тело. Горящее внутри пламя требовало выхода, кожа начала темнеть и трескаться, и с первыми лучами большого Гериона я вспыхнул факелом.

Наконец-то! Оковы плоти теперь не сдерживали мой дух, и я птицей взвился ввысь. Свобода, мощь пламени и злоба овладели моим существом. Языки огня поднялись вверх, опаляя каменный потолок подземной комнаты, и через бесконечно долгие мгновения тело осыпалось черной сажей. Свобода, мощь пламени и злоба! Я Феникс! Я снова восстану из праха!

В богато украшенном зале в массивных креслах у камина расположились двое.

– Как ситуация? – нарушил молчание хозяин дома. Седоволосый мужчина в белых одеждах держал в руках широкий бокал с крепким напитком и задумчиво смотрел сквозь стекло на огонь в камине. От танца огня по стенам и лицам разбегались тени.

– Сложно, но в целом держимся. Основной удар мы отбили, потеряно два мира, но мы сдерживаем эмиссаров еще в трех, – ответил молодой человек в красных одеждах.

– Что же делать?

– А какой у нас выбор, брат? Нас слишком мало, но мы продолжаем сражаться! – От его последних слов пламя в камине взметнулось вверх.

– Тише, – наставительно произнес седоволосый. – Как твой подопечный?

– Пока копошится на самом дне. Но в целом нормально, адаптируется потихоньку.

Оба собеседника замолчали, каждый обдумывал что-то свое. Тишину нарушал лишь треск дров, объятых жаром в камине, и вой ледяного ветра за окном.

– Слабоват он, – неожиданно сказал седовласый. – Не рановато ты его пробудил?

– Ты просто забыл, что такое быть молодым, – с улыбкой отозвался маг в красном. – Он молод, но это его плюс, ему легче перестроиться. Подожди, он еще тебя удивит.

После воскрешения тело было переполнено энергией. Хотелось переплыть океан и покорить горы! Но это все потом! Сейчас главное, что нужная сумма собрана, а значит, сегодня моя жизнь портового работяги подойдет к концу. Я стану героем.

Единственный минус – отсутствие одежды. Она попросту сгорела. С этим я уже давно смирился, и в моем рюкзаке всегда имелся сменный комплект.

Из предосторожности я тщательно охраняю тайну своего бессмертия. Так сказать, во избежание. Мало ли какой чокнутый сектант заинтересуется моей персоной. Даже условно бессмертным стоит опасаться обнаружить себя на алтаре какого-нибудь божества. А в этом мире подобное очень даже вероятно.

Я даже специально наводил справки, оказалось, что про подобных мне есть только какие-то неясные мифы, мол, были, да сплыли. Свою горящую кровь и живучесть я объяснял двумя редкими мутациями: «драконьей кровью» и «регенерацией». Я знал, что здесь встречались и более необычные случаи. Местный хозяин в курсе, что меня нелегко убить, и такая версия его вполне устраивает, так что он периодически бессовестно пользуется моими услугами. Все довольны.

Вообще, в этом мире мутации встречаются довольно часто, в основном это следствие прошлых катастроф и магических войн. Здесь запросто можно увидеть разумного с крыльями или с парой копыт вместо стоп. У меня еще не самый печальный случай. Вот такой он, третий мир в спирали Соер-Киф. Мир могучих воинов и магов, мир, населенный множеством разумных рас и куда большим количеством всякой нечисти и нежити. Интересное, но опасное место.

Что же касается остальных свойств организма, то моя кровь, стоит ей покинуть тело, загорается сильнее любого бензина, и я почти не боюсь пламени. Чтобы получить ожог, мне надо засунуть руку в горн или прикоснуться к раскаленному добела металлу. И каждое утро все полученные травмы заживают без следа. Проверено экспериментально.

Ну и, разумеется, магия – ведь я же попаданец. Вот только с умением и пониманием, как ей пользоваться, проблема. Магия – удел благородных, и абы кого к этим знаниям не подпускают. Конечно, можно придумать что-то свое, но умирать от внутренних повреждений, нанесенных магическими опытами, намного неприятней, чем быть забитым плетью. Тоже проверено. Экспериментально.

Уверен, у меня есть талант и я способен на многое, но как это делать правильно – не понимаю. В общем, три смерти подряд, сопровождавшиеся длительной агонией, четко объяснили мне, что самостоятельные опыты – это, безусловно, похвально, но магия – это наука, которая не прощает ошибок. Хотя пару незначительных фокусов все же освоить удалось. Например, я могу контролировать свою кровь. Контроль – сильно сказано, но остановить кровотечение сумею. Как это относится к магии огня, которая, как я понял, является моей неотъемлемой частью? Вот хрен его знает. Может, потому что моя кровь горит? Неизвестно, а задавать глупые вопросы опасно для здоровья.

Но хватит философствовать – сегодня важный день, и пора действовать. Поднявшись с пола, я прошел в соседнюю комнату, где лежали мои пожитки. Тряпичный рюкзак, нож, смена одежды и легкие сандалии. Вчерашние вещи сгорели на арене, так что я переоделся в новую льняную рубаху и штаны, подпоясался плетеным кожаным ремнем. Одевшись, сразу отправился наверх. Там меня ожидала награда за вчерашние подвиги.

Общий зал в утренние часы был пуст. Заведение Толстяка Фитца, гостеприимно открытое всю ночь, под утро затихало: пьяницы и гуляки расходились по домам, а служащие занимались уборкой. Сегодня вечером кутеж повторится вновь.

– О, Герех, ты наконец проснулся! – окликнула меня мадам Сирба, тучная женщина с неприлично ярким макияжем и парой нелепых маленьких крыльев, напоминавших нетопыриные, на спине.