К ночи токсикоз медленно сходил на нет, и, когда наконец мои бёдра прижимались к мужскому торсу, а его ладони касались только-только натертого кокосовым маслом животика, в душе молодой мамы наконец становилось спокойно.

-Иван Николаевич просил тебе передать, чтобы ты завтра к нему заехала. Он тебе направления на анализы даст, хочет посмотреть динамику после последнего курса, - его голос в темноте казался ещё тише и роднее, от чего по спине медленно бежали мурашки. Только вот от слов «анализы», «курс» и всех остальных медицинских слов в свой адрес становилось не по себе. Да, после операции мое состояние стало в разы лучше, но вот от химии особого прогресса я не замечала, кроме того, что тошнило меня не 5-6 раз в день, а 14-16 в сутки.

-Хорошо, я завтра утром к нему заскочу, но, если честно, я уже так устала от этого всего… - чуть скользкая ладошка легла поверх его руки, медленно переплетая соседние пальцы и наконец оказываясь к крепком замке с ними.

-Ну, Марин, как это устала? Нет, ты не имеешь никакого права уставать, - горячие губы медленно легли на колючий затылок, ненадолго зависая там бесконечным теплом, тут же разливающимся по мраморной коже ослабшей девушки.

-Знаешь почему? Потому что внутри у тебя ещё один такой же устающий человечек, как и ты, но он держится, хватается за жизнь самыми кончиками пальцев. Тем более, я с тобой рядом, вот здесь, прямо за твоей спиной; там за стенкой Тома, которая тоже изо всех сил помогает тебе, - такие разговоры не были в их семье редкостью, да и имели место быть благодаря интересному положению Марины. Да, с беременностью она стала в разы сентиментальнее, но ее фирменная нежность и ласка тоже никуда не делись.

Посли таких слов, всегда разных, женскую реакцию можно было уже отчетливо запомнить, зазубрить, наизусть заучить каждое движение, все изгибы плеч, единственную тёплую улыбку и расплывающиеся в необъятном счастье ладони. Ночью сил в ней было намного больше, и все лишь потому, что рядом были все самые родные, а, как кислород, жизненно необходимый мужчина знал, какие именно звезды должны выстроиться в горизонтальный параллакс для простого девичьего счастья.

-А завтра вечером, если хочешь, можем рвануть на дачу. Там, наверняка, уже снега по колени, будете с Томой на санках кататься.

-Угу, - неуклюжесть плавных женских движений с каждым днём становилась более заметной из-за самого ценного груза под горячим сердцем, от чего перевернуться на другой бок удалость лишь со второго раза, в компании тихого кряхтения, на секунду зажмуренных глаз от легкого толчка в спину, но цель этого маленького путешествия того стоила.

-Ты у нас самый лучший, ты у меня самый лучший, - нежность ладоней медленными движениями от крепкой груди поползла на ключицы, затем задела плечи, руки и лишь в самом конце окатила собой мужскую спину. От всего бурлящего внутри веки сами по себе сомкнулись, оставляя силы лишь на тонкую дрожь ресницам. Сон медленно начал забирать Марину в свои сети, а вместе с тем уютные мужские объятья делали тоже самое.

Утро началось со странной суматохи. Каша, как назло, убежала, единственные подходящие по размеру джинсы оказались измазанными в веществе неизвестного происхождения и даже юбка, на которые девушка возлагала все надежды, предательски развела в стороны края молнии. Из кухни начали доноситься тихие всхлипы обычной безысходности, которые сложно было не заметить Томе, которая в этот момент торопливо собирала в рюкзак разбросанные учебники.

На маленьком будильнике, что всегда стоял возле детской кроватке, часовая стрелка уже почти вплотную подвинулась к цифре восемь. От такого разочарования темные бровки быстро собрались в кучку, но выбора между опозданием и Мариной для этой хулиганки не было никогда. С размаху отодвигая ногой лежащие на полу Книги в сторону, Тома быстрым шагом направилась в кухню.

Правда, плачущая девушка стояла около плиты, держа в одной руке стеклянную крышку, испачканную убежавшим молоком,а красный бюстгальтер вместе с расстёгнутой юбкой были единственными вещами, успевшими оказаться на её теле. Брови девочки от такой картины ещё сильнее сжались, но вместо того, чтобы закатить прямо сейчас истерику, она медленно выдохнула, подошла к Марине и, отобрав крышку, накрыла ей противно пахнущую кастрюлю.

-И долго ты реветь собралась? Убежала и убежала, в школе позавтракаю, а если прямо сейчас ты не пойдёшь собраться, то не опоздать на первый урок у меня просто не получиться. Или тебе понравилось в прошлый раз слушать истерику Ирины Николаевны? - лицо девочки в тот момент было невыносимо серьезным, будто сейчас эти двое просто поменялись телами, запутавшись в реальности. Только вот от такой речи на мгновенье девушка притихла, после чего слезы из ее глаз начали литься лишь сильнее, а похолодевшие ладони в один миг накрыли мокрое лицо, будто пытаясь огородить маленькую Марину от всего мира, что сегодня сговорился идти против неё.

Томка, быстро поняв, что сегодня такая тактика не сработает, поспешила сменить гнев на милость. Маленькие ручки ласково обвили бёдра девушки, насколько это было возможно, а все ещё припухшие после сна губки принялись целовать голый живот Марины, который незамедлительно начал отвечать на нежные прикосновения, становясь уже не «шариком», а настоящей «пирамидкой».

-Видишь, даже Маруся возмущается уже. Хватит плакать, Марин, все же хорошо. Сейчас наденешь свитер по-длиннее и не будет твою молнию видно, так ещё и давить не будет нигде, но ведь сплошные плюсы, - очередной поцелуй отозвался в животе резвым пинком, после которого девочка начала хихикать, поднимая взгляд на глаза Марины.

-Подслушивает тут все, понимает, что про неё говорят, да?

-Конечно, - наконец на покрасневшем лице появилась улыбка. Ребра ладоней быстро стёрли мокрые дорожки с щёк, а затем по-матерински тепло принялись поправлять хвостики Томы.

-Ладно, беги собирайся, а то, правда, опоздаешь ещё сегодня.

-А можно, я не пойду? Там так холодно… - милая гримаса на детском личике в ту же секунду стала в разы умилительнее, пока те же самые ладошки продолжали тереть спину Марины, будто пытаясь где-то там найти кнопку, запускающую безотказную к любым просьбам девушку, но, чтобы у той не было ни единого шанса отказать, следом в ход пошла тяжелая артиллерия.

-Ещё многие болеют, а если я какую-то заразу принесу? Ты хочешь потом с температурой лежать? Вот Маруся родится, а потом болей - не хочу, а пока сестру в обиду не дам.

-Да оставайся ты уже, подлиза, - из коридора наконец послышался голос отца семейства, а он сам появился в дверях, поправляя галстук на собственной шее, пока улыбчивый взгляд не сходил с его девочек.

-Олег, откуда ты опять взял этот галстук? - кажется, только появившееся хорошее настроение Марины быстро пошло на спад. Томкины ладошки оказались в объятья воздуха, а вот объятья девичьих рук переместились на самый ненавистный из десятка ему подобных галстуков Брагина.

-Я его на прошлой неделе выкинула ведь… - чуть слышно бурчала себе под нос она, поправляя тонкую полоску глянцевой чёрной ткани в мелкий рубчик на мужской груди.

-Я на Новый год точно выкину все эти твои удавки, и куплю красивых галстуков.

-Никаких выкину, - тут же, словно маленький ребёнок, взрослый дядя нахмурился, оттопыривая нижнюю губку вперёд.

-Выкинет-выкинет, ещё как выкинет, а я помогу, - тихий смех вновь доносился от пузика девушки, которое вновь незаметно оказалось к тёплых объятьях Томы.

-Вот, даже Тома говорит, что тебе ни один из твоих не идёт, а ты только себя и слушаешь, никогда мне не веришь…

-Так, все, - в очередной раз его губы коснулись тут же сморщившегося носика, отвлекая внимание Марины от этого идиотского галстука на себя.

-С вас сегодня сданные анализы, выбранные кроватка, коляска и всякие остальные детские штучки. Томка, ты за старшую, - строгий взгляд быстро упал вниз, останавливаясь на прильнувшей к животу ушком девочке.

-Ты за старшую. Сестру в обиду Марине не давать, Марину тоже, мне все докладываешь. Если я не буду на операции или уговаривать какую-нибудь бабушку с переломом лечь под шайтан-рентген, тогда позвонишь по скайпу, покажешь, что выбрали, - под конец Олег опустился на корточки, уже оказываясь намного ниже так быстро выросшей дочки. Улыбка сменилась нежным поцелуем в носик, от чего уже перенявшаяся у Марины манера морщить лицо вновь порадовала мужской взгляд.