-Вот выпишут тебя и сразу же, - на холодном женском лбу загорелся его поцелуй, а после него наконец на бледных девичьих щеках начал появляться скупой румянец. На белесой коже тот выделялся свекольными пятнами красавицы «Дуняши», что не могло не вызвать улыбку на мужских губах. Она была рядом. Была жива, дышала, еле улыбалась, смотрела на него самыми разумными в этом мире глазами; в душе топила свою любовь, что тщательно скрывала, дабы прямо здесь и сейчас та не разорвала крепкие кости на хрупкие песчинки атомов.
-Стеснительная у тебя мама, да, карапуз? - в ответ на горячую и широкую ладонь, которая, кажется, прежде никогда так уверенно его не касалась, круглый живот чуть слышно пнулся, но это даже заставило Марину скорчить лицо, укладывая собственную ладошку верх мужской.
-Не бойся, это папа. Папа - наш с тобой спаситель: сначала - твой, теперь - мой, а если ты будешь его бить, то он обидится и, - не успев договорить, мягкие губы облились струей сухого больничного воздуха. Женский голос прервался мужским, и голубые хрусталики глаз переместились плавно и медленно на его светящееся радостным счастьем лицо.
-И все равно будет любить тебя сильно-сильно, - мужской голос чуть дрожал. Не сипел, не трусил. Он именно дрожал, ощущая весь тот груз ответственности, который в тот же миг окончательно закончился на широких плечах.
-Не один папа, и не одна мама… теперь у тебя даже сестричка есть, которая тоже хочет с тобой познакомиться. Ты же не будешь ее бить? Она же девочка, - тем временем, пока мужчина заинтересованно разговаривал с животом в марлевой рубашке, со светлых губ улыбка никуда не делась, но выросла не меньше, чем раза в три.
-Где Томка то? Вчера толком не пообщались, позавчера… Извини, если сейчас что-то не так скажу, но будет правильнее, на мой взгляд, нам с ней поговорить. Наверное, для начала, даже мне одной, - тонкие пальцы потихоньку превратились в крепкий кулак прямо поверх сильной мужской руки. Карие глаза взобрались вверх по голубоватой ткани прямо до ещё более небесных глаз Марины, наконец медленно упираясь в них собственной тревожностью.
-Так будет правильно, Олег, - лёгким кивком подбородок коснулся груди, после чего тот самый голубой взгляд остановился в пятом углу комнаты, начиная в голове перебирать правильные слова для той маленькой девочки, которая совсем недавно для неё была абсолютно чужой, но, несмотря на это, смогла вселить в холодную женскую душу ту искру любви, которая совсем давно казалась всем затухшей.
Крупные капли начали медленно бить по большим листам каштана, собирались на зелёных пластинках, и уже яркими брызгами воды разбивались о землю. Сначала во дворе едва можно было развидеть чёрные следы на сухом асфальте, но уже спустя пару минут по многочисленным окнам клиники начали бежать дождливые дорожки, размывая изображение спящего города по ту сторону мира. Когда темная челка закрутилась в упругие кудряшки, коленки покрылись дрожью, тонкое платьице промокло почти насквозь и соленые слезы на щеках практически были единым целым с небесной влагой, только тогда Тома в очередной раз растерла по лицу следы прежней тоски и печали. Наступая во все попадающиеся на пути лужи, она добралась до порога, с которого спускалась пол часа назад совершенно сухой.
От тепла помещения мокрые коленочки начали безудержно дрожать, позволяя с трудом подняться девочке на тот самый этаж, где она была раньше. И лишь переступив порог отделения, от испуганного вида собственного отца в сжавшейся до пределов души стало ещё теснее.
-Тамара, - уже почти подбегая к дочке с полушепотом на губах, Олег стянул с плеч свой халат, заворачивая в него маленькие белые плечи.
-Ты где была? Почему ты ничего не сказала?
-Что с Мариной? - кажется, пропуска все прежние слова мимо, она совершенно стеклянным взглядом смотрела внутрь мужских глаз, теряя в собственных любую надежду.
Крепкие руки с силой прижали мокрую девчушку к себе, и, целуя ту в холодный висок, Олег быстрыми шагами потянулся к ординаторской.
-Все хорошо… Пришла в себя, тебя ждёт.
Когда прежнее платье висело на чуть-тёплой батарее, холодные ножки были укутаны в махровый плед вместе со всем остальным телом Тамары. Прямо так, сидя на руках Олега, девочка вновь появилась в жизни Марины, через силу терпевшей новую головную боль, желание уснуть и ниоткуда взявшуюся усталость.
-Ты на улице что-ли была? Том? - чуть испуганный взгляд девушки метнулся на Олега, но он в ответ лишь усадил дочку на своё прежнее место, переводя глаза на часы.
-Я минут через пятнадцать вернусь, - он снова поцеловал малышку в затылок и, как обещал, тут же удалился, оставляя их наедине.
Потерянный вид девочки даже у не до конца пришедшей в себя Марины вызывал много вопросов, но задавать их все прямо было непростительно больно. Маленькая ладошка, вытянутая из-под пледа все ещё собирала в себя дождевые капли, а когда в воде оказались потеплевшие пальцы девушки, Тамара дрогнула, переводя взгляд на ладошку.
-Я никому не нужна, теперь даже тебе и Олегу. Я хочу уехать обратно к дедушке, так будет лучше и вам, и мне.
Губы Марины быстро сжались, но, стараясь преодолеть даже это вместе с болезненной сухостью в горле, она с силой сжала детские пальчики, потягивая их на себя.
-Я не могу тебе ничего запрещать, потому что я для тебя, наверное, чужой человек. Я не могу утверждать, как тебе будет лучше. Не могу, потому что я не твоя мама, не твой дедушка, и даже не ты сама. Это твоя жизнь, и решения в ней ты вправе принимать сама, но я всего лишь хочу, чтобы ты знала. Если бы не ты, я бы никогда не была так счастлива, как сейчас, - голубые глаза начали заливаться светлыми бликами от больничных ламп, считыватель пульса на мониторе начал с каждым словом увеличивать свои показатели и внутри все так сжалось, когда детская ладошка под ее пальцами ослабела.
-Может, это будет звучать странно, но, если бы не ты, я бы никогда не встретила твоего папу, никогда бы не призналась во многом самой себе, никогда бы не научилась переживать за чужую жизнь так. Если бы не ты, моя жизнь сейчас бы ничем не отличалась от той, которая была раньше; никогда, понимаешь, никогда в жизни я не переезжала в другой город ради человека, никогда не любила никого, как полюбила тебя. Меня никто и никогда не понимал так, как это делаешь ты. Мне бы очень хотелось, чтобы ты с папой наладила отношения, чтобы вы с ним стали по-настоящему близкими друг для друга людьми; я была бы счастлива каждое утро будить тебя в школу, заплетать тебе косички, помогать тебе во всем, видеть как ты взрослеешь, становишься не просто девочкой Томой, а настоящей девушкой, настоящей личностью, которая способна покорить любые вершины. Я не могу тебе ничего из этого навязывать и не могу ни о чем просить, просто хочу, чтобы ты знала. Только ты принимаешь решения в своей жизни, потому что эта жизнь твоя, а не моя, папина или ещё чья-то. Я счастлива сейчас благодаря тебе, спасибо. Я хочу, чтобы ты тоже была счастлива, но как ты придёшь к этому - решать лишь тебе; просто знай, что тебя любит папа, тебя любит твоя мама, дедушка, бабушка и все, кто тебе дорог, но и я тоже люблю тебя своей любовью, которая, возможно отличается от всех остальных, но, поверь, она ни чуть не слабей. Я не прошу тебя остаться, нет. Я буду счастлива наблюдать за твоим счастье, но как ты к нему придёшь - решать лишь тебе, просто знай это, моя маленькая, - хрупкая капля медленно покатилась вниз, минуя все складки, ямочки и складочки на лице; мокрая дорожка ее следа в этот момент сияла так, будто была усыпана бриллиантами, но, спустя мгновенье, стеклянный шарик упал на постель, оставаясь лишь маленьким разводом на ткани.
Девочка потихоньку подняла упавший вниз взгляд на Марину. Женские пальцы уже не сжимали маленькую ладонь: у них просто не было на это сил. И новые капли начали медленно скатываться по лицу вниз, касаясь щёк, губ, подбородка и даже шеи, после чего ровно каждая разбивалась об белую ткань.
-Я… я тоже тебя люблю. Пусть, не так, как это делает Олег, как будет тебя любить ваш с ним малыш, но я тоже тебя люблю и не меньше, чем они. Я вижу, как ты сейчас счастлива; я видела, как вам было хорошо втроём, и так вам будет лучше, чем со мной. По-настоящему счастливой я была бы лишь рядом с мамой, но маму не вернёшь, потому тут ты не угадала… Я искренне желаю тебе всего хорошего, но оставаться с вами не буду, потому что и тебе, и даже Олегу, я совсем чужая. Какая-то непонятная девочка, которая будет путаться у вас под ногами… Я попрошу дедушку купить мне билеты и улечу к нему, навсегда, чтобы всем было лучше, - девочка потихоньку вытянула свою ладошку, слезла со стула, но взгляда с краснеющего лица Марины так и не спускала.
