Кипрская модель выхода из кризиса была названа моделью «спасения банка за счет кредиторов». Вместо того чтобы оказывать финансовую поддержку вкладчикам, «тройка» использовала их личные средства для рекапитализации обанкротившихся банков. Путем привлечения средств «тройка» (а в особенности Германия) смогла снизить затраты на выход из сложной ситуации.
В ответ на ситуацию инвесторы из разных стран мира только пожали плечами – в их понимании это было лишь разовое событие. Кипр беден. Вкладчики из более развитых стран забыли о случившемся и сформировали отношение, которое можно охарактеризовать фразой «у нас такого быть не может». Более ошибочное мнение трудно было представить. Изъятие средств на Кипре в 2012 году стало новым шаблоном решения глобальных финансовых кризисов.
Саммит G20, в котором принимали участие такие мировые лидеры, как Барак Обама и немецкий канцлер Ангела Меркель, проходил 15 ноября 2014 года в Австралии, в Брисбене, вскоре после кризиса на Кипре. В заключительном коммюнике саммита шла речь о новой международной организации под названием Совет по финансовой стабильности, или СФС (FSB[9]). Это международная финансовая регулирующая система, основанная Большой Двадцаткой. Она не подотчетна для граждан любой из стран-участниц. Коммюнике гласит: «Мы одобряем предложение Совета по финансовой стабильности <…> предписывающее глобальным системно-важным банкам поддерживать возможность покрытия убытков».
За этим мягким языком стоит технический отчет от СФС на двадцати трех страницах, где предлагается шаблон для выхода из будущих экономических кризисов. В отчете говорится о том, что банковские потери «должны быть компенсированы <…> за счет незащищенных и незастрахованных кредиторов. В данном контексте «кредитор» означает «вкладчик». Далее в докладе сообщается, что «власть и инструменты, которыми должны располагать уполномоченные органы для того, чтобы достичь обозначенной цели, включают в себя власть начинать процедуру спасения банка за счет кредиторов <…> [и] запись и конвертация в банковский капитал всех частей незащищенных и незастрахованных активов компании <…> в объеме, необходимом для компенсации потерь».
Саммит G20 в Брисбене показал, что политика, характеризуемая термином «лед-девять», в случае когда речь заходит о банковских вкладчиках, не ограничивается «нетипичными» местами наподобие Кипра. «Лед-девять» был политикой крупнейших стран в мире, включая Соединенные Штаты.
Банковские вкладчики получили еще один суровый урок на тему государственных возможностей по закрытию банков на примере кризиса 2015 года, случившегося в Греции. Национальный греческий долг еще с 2009 года был неизменной проблемой, попеременно усиливаясь и утихая на протяжении всех этих лет. 12 июля 2015 года кризис разгорелся с невиданной силой, у Германии кончилось терпение, и во время Брюссельского саммита она предъявила финансовый ультиматум, с которым Греция в итоге согласилась.
Что касается рядовых жителей Греции, то, возможно, они и наблюдали за развитием этой брюссельской драмы с высокими ставками, а может, и нет. Однако последствия были бы неминуемо. Оставался неясным вопрос о том, выстоят ли греческие банки либо же средства на их счетах будут использованы для компенсации убытков согласно брисбенским правилам. У банков не оставалось иного выбора, кроме как закрыть доступ к наличным и кредитам до выяснения своего статуса.
Банкоматы перестали выдавать купюры местным владельцам банковских карт (путешественники с иностранными дебетовыми картами могли получить небольшую сумму в наличных в Афинском международном аэропорту). Греческие кредитные карты не принимались к оплате. Жители Греции ездили в соседние страны и возвращались с сумками, наполненными банкнотами крупного достоинства. Практически за одну ночь экономика Греции превратилась в систему наличного расчета и полубартера.
Греческая версия модели «лед-девять» случилась вскоре после обвала на Кипре, послужив поучительной историей. Вкладчики осознали, что деньги на банковских счетах им вовсе не принадлежали и, по сути, вообще не являлись деньгами. Так называемые деньги в реальности были банковскими активами, они могли быть заморожены в любой момент.
Брисбенский план модели «лед-девять» Большой Двадцатки не ограничивался банковскими депозитами. Это было лишь начало.
В среду 23 июля 2014 года Комиссия по ценным бумагам и биржам США (КЦББ) в ходе голосования с результатом «3 против 2» одобрила новое положение, разрешающее фондам денежных рынков приостанавливать выкупы инвестиций. Это правило выводило модель «лед-девять» за пределы банковской сферы, в инвестиционный мир. Ни один фонд денежного рынка до этого момента не имел права действовать наподобие хедж-фонда и отказывать инвесторам в возврате вложенных средств. Фондовые менеджеры послушно разослали глянцевые флаеры почтой и отправили онлайн-уведомления о нововведении. Очевидно, что инвесторы не обратили внимание на уведомления, флаеры оказались в мусорных ведрах, а онлайн-оповещения остались непрочитанными. Тем не менее новое правило было абсолютно законным: формальные оповещения были отправлены согласно правилам. Когда случится очередная финансовая паника, банковские счета будут использованы для компенсации потерь, а рыночные активы будут заморожены.
«Лед-девять» укрепляет позиции.
Один из способов избежать заморозки активов заключается в том, чтобы держать свои средства в твердой валюте – в купюрах и монетах, что было рядовым явлением вплоть до 1914 года и после, в разгар Великой депрессии периода 1929–1933 годов.
Современные банкноты могут обладать номиналом в 100 американских долларов, 500 евро стран ЕС или 1000 швейцарских франков, выпускаемых Швейцарским национальным банком. Это самые крупные купюры, доступные в виде наличности.
Монеты могут быть золотыми одноунцевыми, как «Американские Золотые Орлы», «Канадские Кленовые Листы» или другие широкодоступные разновидности. Бывают и одноунцевые серебряные «Американских Орлы». Наличные купюры и монеты защищают от риска заморозки счетов по модели «лед-девять». Мировые элиты прекрасно это осознают, именно по этой причине они и начали войну против наличности.
Исторически сложилось, что при закрытии рынков возникали обходные пути, позволяющие вести торги за наличные, когда покупатели и продавцы вынуждены были вести сделки буквально на улице. Это явление получило название «биржа на мостовой». Власти всегда будут стремиться к подавлению цифровых «бирж на мостовой» двадцать первого века, поскольку последние мешают скрывать реальные стоимости активов и поддерживать миф об актуальности цен предкризисного периода. «Биржи на мостовой» могут возникать в сети в формате eBay с расчетом биткойнами или наличными при встрече. Право собственности на акции может быть записано в распределенных реестрах при помощи «blockchain». Устранение наличности будет способствовать подавлению альтернативных рынков, однако возникновение биткойнов бросает элитам новый вызов.
Вторая причина попыток устранения наличных заключается в установлении отрицательных процентных ставок. Центральные банки проигрывают в борьбе против дефляционных тенденций. Одним из способов победить дефляцию является стимуляция инфляции при отрицательных процентных ставках.
Отрицательная реальная ставка возникает в том случае, когда уровень инфляции превышает номинальную процентную ставку по займам. Если инфляция равна 4 процентам, а стоимость валюты повышается на 3 процента, то отрицательная реальная ставка будет равна 1 проценту (3–4 = – 1). Инфляция снижает стоимость доллара быстрее, чем начисляются проценты по кредиту. По сути, заемщик выплачивает кредитный займ в более дешевых долларах. Отрицательные реальные ставки предпочтительнее свободных денег, потому что банк платит заемщику за займы. Отрицательные реальные ставки служат мощным инструментом для займов, инвестиций и государственных расходов, которые, в свою очередь, подпитывают инфляционные тенденции и нейтрализуют дефляцию.
