Байесовская вероятность является точной наукой, а не обычным предположением, поскольку предварительная гипотеза проходит проверку обновляемыми данными. Новая полученная информация, как правило, подтверждает либо опровергает гипотезу. Показатели по двум типам данных непрерывно обновляются по мере поступления новой информации. Основываясь на обновленных показателях, гипотеза либо выбраковывается (в этом случае формируются новые гипотезы), либо принимается с большей долей уверенности. Короче говоря, байесовская теорема служит способом решения проблемы при дефиците изначальных данных для удовлетворения требований, необходимых для выполнения статистических вычислений на основе нормального распределения.

Экономисты отвергают байесовскую вероятность по причине неточности предположений, используемых на начальных стадиях вычислений. Тем не менее она широко используется спецслужбами по всему миру. Мне встречались аналитики, пользующиеся методами байесовской вероятности в вопросах секретной важности ЦРУ и Лос-Аламосской национальной лаборатории. Когда задание заключается в прогнозе будущей атаки, подобной террористическому акту 11 сентября, никто не будет ждать, пока случатся еще пятьдесят подобных атак, позволяющих собрать нужную для прогнозирования информацию. Вы начинаете работу над проблемой немедленно, используя имеющиеся данные.

С точки зрения ЦРУ потенциал байесовской вероятности в создании прогнозов по рынкам капитала очевиден. Анализ, проводимый спецслужбами, включает моделирование будущих событий, основанное на неполных данных. Если бы информация была доступна в полном объеме, то не существовало бы и необходимости в шпионаже. С похожими проблемами сталкиваются инвесторы при разбивке портфелей на категории активов. Им недостает точной информации, необходимой для эффективного применения статистических методов. Однако к моменту получения достаточного количества информации для достижения ясности возможность извлечения выгоды, как правило, уже утеряна.

Байесовская теорема запутанна, но тем не менее это лучше, чем ничего, и лучше, чем регрессии Уолл-стрит, в которых нет места для новых и непредвиденных факторов. В данной книге содержится информация о том, как использовать байесовскую вероятность для получения прогнозов, которые окажутся более точными, чем прогнозы Федерального резерва или Международного валютного фонда.

Эта книга делит путь с «Большой четверкой» экономических школ: классическая, австрийская, кейнсианская и монетаристская. Конечно же, все они многое могут нам предложить.

Классические экономисты, включая Смита, Рикардо, Милля и Бентама и многих других, могут называться таковыми лишь отчасти, поскольку ни у кого из них не было докторской степени. Они были юристами, писателями и философами, которые немало времени уделяли рабочим и нерабочим механизмам в экономических системах государств и сообществ. У них не было современных вычислительных инструментов, однако они генерировали множество идей о человеческой природе.

Приверженцы австрийской школы внесли бесценный вклад в изучение теории общественного выбора и рынков. Тем не менее их взгляды на объяснительную силу денег кажутся достаточно узкими. Деньги имеют огромное значение, но фокус на деньгах при отсутствии внимания на психологию является фатальным недочетом.

Кейнсианские и монетаристские школы в недавнем прошлом слились в неолиберальный консенсус – кошмарный винегрет, демонстрирующий наихудшие черты обеих школ.

В этой книге я пишу как теоретик, использующий теорию сложности, байесовскую статистику и поведенческую психологию в изучении принципов экономики. Данный подход уникален и пока еще не является «школой» экономической мысли. В своей книге я использую еще один элемент – историю. Когда меня просят назвать наиболее полезную, на мой взгляд, экономическую школу из существующих на сей день, я неизменно отвечаю: «Историческая».

Выдающиеся писатели исторической школы – либерал Уолтер Бэджет, коммунист Карл Маркс и консервативный австро-католик Йозеф Алоиз Шумпетер. Приверженность к исторической школе не делает человека либералом, коммунистом или австрийцем. Она означает, что человек относится к экономической активности как к культурной производной человеческой деятельности.

Homo economicus не существует в природе. Есть немцы, русские, греки, американцы и китайцы. Среди них встречаются богатые и бедные – или, как называл их Карл Маркс, буржуа и пролетарии. Мир полон разнообразия. Американцы не склонны к дискуссиям на тему классов и к работе с такими менее значимыми сегодня понятиями, как буржуазия и пролетариат. Тем не менее интеграция классовой культуры в экономику очевидна.

В этой книге будут отслеживаться принципы теории сложности, поведенческой психологии, причинные выводы и истории сквозь плотную паутину рынков капиталов двадцать первого века в будущее. Мир еще никогда не видел ничего подобного.

«Aureole» – элегантный ресторан с высокими потолками и изящным современным дизайном, расположенный на Cорок второй улице[2] в Манхэттене. Он находится на середине пути, ведущем от наводненной туристами Таймс-сквер к зеленым зарослям Брайант-парка. Неподалеку виднеются очертания неоклассического здания Нью-Йоркской публичной библиотеки, вход в которую охраняют два мраморных льва, символизирующих Терпение и Стойкость.

Дивным вечером июня 2014 года я сидел с тремя собеседницами за столиком у окна. Мы пришли в «Aureole», проделав короткий путь от лекционного зала библиотеки, где незадолго до этого я выступил с докладом на тему международных финансов.

Администрация библиотеки не брала плату за посещение лекции. А свободный вход на любое мероприятие в центре Нью-Йорка гарантирует эклектичную публику, более разнообразную, чем моя обычная институтская аудитория. Так, один из посетителей был одет в оранжевый костюм, галстук-бабочку, солнечные очки и ярко-зеленую шляпу-котелок. Он сидел в переднем ряду. Его внешний вид не вызывал удивления у окружающих.

Жителям Нью-Йорка свойственна не только дерзкая манера в одежде, они обладают характерной проницательностью. По окончании лекции, в части ответов и вопросов, один из слушателей поднял руку и сказал: «Согласен со всеми озвученными предупреждениями о системном риске, но в своей ситуации я связан с компанией, практикующей систему 401(к) (программа накопительного пенсионного счета частной пенсионной системы США). Моя единственная альтернатива – акции и фонды денежных рынков. Что же мне делать?» Мой изначальный совет был: «Увольняйтесь».

Затем я добавил: «Серьезно, переведите часть акций в наличные. Это даст преимущество в виде снижения волатильности и возможности выбора дальнейших шагов, когда финансовая ситуация прояснится». Это было все, что он мог бы предпринять. Дав этот совет, я осознал, что миллионы американцев увязли в точно такой же ловушке фондового рынка.

В «Aureole» тем временем было время отдыха. Публика представляла собой стандартный центрально-городской микс из магнатов и моделей. Моими спутницами были три восхитительные женщины. Слева от меня сидела Кристина Полищук, главный советник Barclays Global Investors в отставке. Barclays в свое время была одной из крупнейших в мире организаций по управлению активами, еще до того, как в 2009 году ее приобрела компания BlackRock. Благодаря этому приобретению BlackRock заняла выдающееся место среди конкурентов, впоследствии размер активов компании составил 5 триллионов долларов – сумму большую, чем ВВП Германии.

Напротив меня сидела моя дочь Али. К тому моменту она запустила свой собственный бизнес в качестве консультанта по цифровым медиа, имея за плечами четырехлетний опыт работы с голливудскими звездами из А-списка. Я был в числе ее первых клиентов. С большим успехом ей удалось значительно обогатить мой лекторский стиль интересными приемами.