Считаю своим долгом выразить искреннюю признательность ректору Юго-Западного государственного университета (г. Курск) доктору технических наук, профессору Сергею Геннадьевичу Емельянову за поддержку наших исследований. Благодарю прекрасного учёного доктора биологических наук, профессора Алексея Борисовича Шевелёва за неоценимую товарищескую помощь в обработке собранного материала. Его вклад в это издание трудно переоценить. Благодаря неуёмной энергии, настойчивости и кропотливому труду этого замечательного человека удалось перевести и обработать все трофейные материалы, которые использовались нами в работе.

Кто хочет поделиться впечатлениями о книге или задать вопросы предлагаю писать по адресу: [email protected]. Будем рады неравнодушным, думающим собеседникам, стремящимся узнать настоящую историю нашей страны.

Валерий Замулин,

март 2018 года

История Курской битвы, несмотря на минувшие более чем семь десятилетий, продолжает привлекать пристальное внимание учёных и общества. Об этом наглядно свидетельствуют и огромная библиография, накопленная в прошедшие годы, и продолжающие выходить сегодня с завидной регулярностью труды историков во многих странах мира. Однако за весь послевоенный период в нашей стране так и не был проведён её комплексный, а главное, объективный анализ. Одна из крупнейших стратегических операций Красной Армии (как, впрочем, и вся Великая Отечественная война) стала важнейшим элементом коммунистической пропаганды, её события плотно окутали мифы и легенды. Некоторые из них не удаётся окончательно развеять даже сегодня.

Начиная с первых чисел июля 1943 г., когда развернулось это грандиозное событие, вся информация о нём сосредотачивалась в двух главных центрах: Генеральном штабе Красной Армии (наиболее достоверная и полная, с целью использования для нужд армии) и средствах массовой информации (для пропагандистской работы). При этом гражданские историки от обоих каналов были далеки. Поэтому вплоть до 1960-х г., «локомотивом» в исследовании Курской битвы выступали военные учёные. И хотя результаты их деятельности в это время носили закрытый характер, тем не менее именно офицерами Генштаба были проведена главная работа по анализу событий под Курском, выводы которой легли в основу первых публикаций в нашей стране и позволили в дальнейшем начать работу гражданским научным коллективам и исследователям.

В отечественной историографии Курской битвы, на мой взгляд, выделяются четыре основных периода. Первый, начальный, продлившийся с 1943 по 1956 гг., носил характер обобщения и осмысления тех событий (прежде всего военными). Второй (1957–1970 гг.), стал наиболее продуктивным. За эти четырнадцать лет учёным и участникам войны, хотя и с большим трудом, но удалось заложить основу для написания истории битвы. Третий (1971–1993 гг.), хотя и был самым продолжительным за время существования СССР, оказался безликим и малосодержательным в силу начавшейся «управляемой деградации» военно-исторических исследований, из-за бездумной и безудержной идеалогизации этой сферы научной деятельности. Началом отсчёта четвертого этапа, который продолжается и сегодня, можно считать 1993 г. В это время исполнился полувековой юбилей битвы и, согласно архивному законодательству, начался процесс рассекречивания фондов Центрального архива Министерства обороны РФ за 1943 г. Исследователи получили доступ к главному источнику информации – оперативным, отчётным и трофейным документам действующей армии, без которых невозможен достоверный и комплексный анализ тех событий.

В начальном периоде историографии чётко выделяется её «военный» этап, продлившийся с 1943 до 1947 г.

В это время изучение Курской битвы шло по восходящей линии – от газетных и журнальных публикаций, к статьям в сборниках Генерального штаба по обобщению опыта войны и книгам по отдельным сражениям. Завершился этот этап успешным написанием военными специалистами двухтомной монографии, которая хотя и не была рекомендована для издания, имела существенное влияние на дальнейшую научно-исследовательскую работу.

Первыми историографами битвы под Курском следует считать советских военных журналистов. Уже в первой половине июля 1943 г., в ходе отражения наступления германской армии по плану «Цитадель», в центральных газетах появились большие очерки и статьи на эту тему. Их авторы описывали в основном отдельные сражения и бои, героизм советских воинов, а в некоторых даже были попытки обобщить опыт, полученный Красной Армией во время успешной операции, проведённой летом. Так как до этого момента весомых результатов именно в летний период советским войскам добиваться не удавалось. Тогда же у журналистов в оборот вошло название, которое впоследствии стало своеобразным «брэндом», – «Курская дуга». Сегодня этим словосочетанием называют и конфигурацию линии фронта западнее Курска, сложившуюся к концу марта 1943 г., и битву, произошедшую здесь летом того же года. Впервые же в открытой печати оно было использовано в заглавии статьи журналиста главной армейской газеты «Красная Звезда» Б.А. Галина[6] «На Курской дуге»[7], которая была напечатана 15 июля 1943 г. И лишь потом его подхватили другие авторы. А до её выхода в печати этот район именовался орловско-курским и белгородским направлениями. Осенью 1943 г. к освещению событий на Огненной дуге подключились журналы для пропагандистов и армейские специализированные издания – «Большевик», «Вестник воздушного флота», «Журнал автобронетанковых войск», «Военный вестник» и т. д.

Следует особо подчеркнуть, что в этих публикациях (и газетных, и журнальных), как правило, они носили строго пропагандистскую направленность, поверхностный, повествовательный характер, который отличал все военные публикации открытой печати Советского Союза той поры. Кроме того, нельзя не отметить, что их авторы, журналисты всех уровней (армейских, фронтовых и центральных изданий), являясь, как они именовались в документах советских партийных органов, «бойцами идеологического фронта», не только в силу цензурных ограничений, но и нередко по личным соображениям допускали искажения фактов и даже придумывали целые боевые эпизоды. Эта пагубная тенденция возникла с первых дней войны и уже через полгода набрала настолько большую силу, что даже некоторые трезвомыслящие руководители военно-политической работы в вооружённых силах были вынуждены отмечать её крайне отрицательное влияние на эффективность пропаганды, т. е. уровень доверия к ней со стороны войск. Из директивы заместителя Народного комиссара ВМФ, начальника Главного политуправления ВМФ, армейского комиссара 2-го ранга Рогова № 1с от 22 января 1942 г.: «На кораблях и частях флота за последнее время имеет большое распространение всякого рода вранья и ложь… Случаи вранья, всякого рода выдумки, подчас неправильные и политически вредные измышления отдельных политработников имеют место в агитационно-пропагандистской работе и флотской печати. Некоторые политработники вместо решительной борьбы с враньём и вредной отсебятиной в пропаганде и агитации сами иногда допускают в своих выступлениях, высказываниях и даже в печати ложные сообщения и выдуманные факты.

…В газете «Красный Черноморец» в одной из статей было сказано, что на крейсер «Коминтерн» было сброшено больше 1000 бомб, в другой статье той же газеты, помещённой на 2 дня позже, уже говорилось «около 2000 бомб», и оба эти сообщения были неверными. Враньё и ложь в пропаганде, агитации и печати дискредитируют партийно-политическую работу, флотскую печать и наносят исключительный вред делу большевистского воспитания масс.