Пройдя конфирмацию в лютеранской церкви, принцесса Алиса восприняла протестантство в глубокой религиозности. Отвергнуть религию, которую она только что приняла, казалось ей оскорблением Бога.
Таким образом, для брака молодых людей имелись два непреодолимых препятствия. Цесаревичу Николаю предстояло сломить волю своих родителей, а Аликс переменить свою веру.
Но от судьбы, как говорится, не уйдёшь. Обе преграды были в конце концов устранены. Однако для этого потребовалось четыре года, и стоило это немалых усилий с обеих сторон.
Весной 1894 года в Кобурге состоялась свадьба брата Аликс, Эрнста Людвига, унаследовавшего титул своего отца, скончавшегося два года назад. Великий герцог Гессен-Дармштадтский женился на принцессе Саксен-Кобургской Виктории Мелите. На брачную церемонию съехались многие королевские семьи Европы. Прибыли в Кобург английская королева Виктория, которой к тому времени было уже семьдесят пять лет; германский кайзер Вильгельм II, её внук; цесаревич Николай Александрович в сопровождении братьев своего отца, императора Александра III.
Наследник российского престола наконец-то получил разрешение своих царственных родителей вступить в брак с гессенской принцессой. Он намеревался не откладывая сделать официальное предложение во время праздников по случаю бракосочетания её брата. Как полагали, болезнь Александра III вынудила его изменить своё первоначальное решение.
В тёплый апрельский день в Кобурге в присутствии многочисленных августейших родственников состоялась помолвка старшего сына императора России с внучкой английской королевы принцессой Гессен-Дармштадтской. И коль скоро это произошло, Александр III и его супруга прислали вежливое поздравление, а императрица Мария Фёдоровна даже написала сыну: «...Спроси у Аликс, какой камень она любит больше — сапфир или изумруд? Я хочу знать это на будущее...»
Что же побудило Алису Гессенскую, которой к тому времени исполнилось двадцать два года, дать своё согласие на предложение наследника российского престола? Ведь сомнения в возможности перемены религии принцессу всё ещё не оставляли. Была ли это искренняя любовь к молодому цесаревичу, ради которой девушка готова была отказаться от своих убеждений, или же ею руководило желание стать со временем первой дамой в огромной Российской империи?
По этому поводу возникло потом много всяческих толков и домыслов, растянутых на долгие годы. Ответом послужила семейная жизнь этой замечательной супружеской пары.
Через несколько дней после помолвки Аликс уехала в Дармштадт, а оттуда в Англию. Между молодыми людьми началась ежедневная регулярная переписка.
В июне 1894 года цесаревич прибыл в Англию. Английская королева сердечно приветствовала жениха своей внучки в Виндзорском дворце. Александр III послал в Виндзор священника Иоанна Янышева, который должен был преподать его будущей невестке основы православной веры. Тридцать лет назад этот церковный служитель готовил к принятию православия датскую принцессу Дагмару, ставшую российской императрицей. Затем в течение долгого времени он занимал должность ректора Петербургской духовной академии, а последние годы являлся духовником их величеств. Вместе с отцом Янышевым приехала в Англию и Екатерина Адольфовна Шнейдер, бывшая учительница русского языка сестры Аликс, великой княгини Елизаветы Фёдоровны. Ей было поручено обучать немецкую принцессу языку страны, в которой той вскоре предстояло жить. Прислал царь невесте сына и свой подарок — ожерелье из жемчуга работы знаменитого Фаберже, представляющее огромную ценность. Получила Аликс подарки и от своего будущего мужа: кольцо с рубинами, которое она потом всегда будет носить вместе с нательным крестом, ожерелье из крупного розового жемчуга, браслет с изумрудом и бриллиантовую брошь с сапфиром. Передавали, что бабушка-королева, увидев все эти драгоценности, с улыбкой покачала головой и сказала своей любимице: «Теперь, Аликс, смотри не загордись».
Несколько недель наречённые провели вместе. Пожалуй, это было самое счастливое время в их жизни. На полях дневника Николая Аликс написала: «Мне снилось, что я любима, я пробудилась и обнаружила, что это правда, и я благодарю Бога за это. Истинная любовь — это дар, который Бог даёт нам ежедневно, всё сильнее, глубже, больше и чище». А когда жених уезжал, принцесса написала: «Я твоя, а ты мой, будь уверен. Ты заперт в моём сердце, ключик потерян, и тебе придётся остаться там навсегда».
Этим словам суждено было сбыться. До конца жизни чувство взаимной любви этой четы не остывали. Не могли охладить их ни сплетни, ни интриги, с которыми им пришлось столкнуться впоследствии не один раз.
Свадьба была назначена на весну 1895 года. Но судьба решила распорядиться иначе. 5 октября Аликс, будучи в Дармштадте, где она ожидала приезда своего жениха, получила телеграмму, срочно вызывавшую её в Крым. Отъезд произошёл поспешно. На поезде принцесса через Берлин доехала до границы России, где была встречена сестрой Эллой. На имя Аликс от московского губернатора поступила телеграмма: «В минуту вступления её Великогерцогского Высочества на нашу родную русскую почву Москва сердцем и мыслями вместе с Вашим Императорским Высочеством встречает Вашу Августейшую сестру. Горячие наши молитвы сопутствуют Вашим Высочествам туда, где ныне сосредоточены все надежды и сердца России».
Принцесса ответила: «Глубоко тронута, что Москва вспомнила обо мне в минуту вступления моего на почву новой для меня, но уже давно дорогой родины. Сестра и я от души благодарим древнепрестольную столицу и не сомневаемся в горячности её молитв о здоровье нашего возлюбленного Государя. Да поможет нам Бог. Алиса». Поездом, как обычные пассажиры, сёстры прибыли в Симферополь, где их встретил наследник престола. Он привёз их в Ливадию. Там, несмотря на недомогания и слабость, император Александр III ласково приветствовал свою будущую невестку.
Аликс поняла, что недалёк тот час, когда её Ники должен будет занять место угасающего богатыря-отца, и ей было больно, что ближайшие родственники государя явно игнорируют наследника и обращаются с ним, как «с пустым местом», словно не он, а кто-то другой возьмёт бразды правления в свои руки. В дневнике жениха она сделала такую запись:
«Любимое дитя, молись Господу! Он утешит тебя. Не чувствуй себя униженным. Твоя Санни (так называл её Николай. — Прим. авт.) молится за тебя и любимого нами больного... Будь твёрд и сделай так, чтобы доктора приходили к тебе ежедневно и сообщали, как он себя чувствует... чтобы ты всегда первым знал об этом... Ты — любимый сын отца, и тебе должны говорить всё и спрашивать у тебя обо всём. Прояви свою собственную волю и не позволяй другим забывать, кто ты. Прости меня, любимый».
Это было со стороны принцессы первой попыткой оказать давление на Николая, пока ещё цесаревича. Что побудило её к этому? Честолюбие или боль за самого близкого ей человека, которого природа не наградила силой воли, столь необходимой для державного правителя? Да он и не был готов принять на себя тяжесть царского наследия. Отцу исполнилось лишь сорок девять лет, кто бы мог подумать, что этот мощный человек так рано оставит престол.
Вскоре царь скончался. На следующий день невеста его наследника была миропомазана. Молодой император издал свой первый указ, который провозглашал новую веру, новый титул и новое имя принцессы Алисы Гессенской, лютеранки, ставшей православной великой княгиней Александрой Фёдоровной.
Гроб с телом усопшего был доставлен в Санкт-Петербург. У Николаевского вокзала членов царской семьи ожидали красные золочёные кареты, обитые чёрным крепом. Около четырёх часов траурный кортеж по грязным от мокрого снега улицам медленно продвигался к Петропавловскому собору. Город безмолвствовал, слышались лишь приглушённая дробь барабанов, стук копыт и колёс экипажей да печальный звон погребальных колоколов. Гессенская принцесса, теперь уже великая княгиня Александра Фёдоровна, закрытая густой вуалью, ехала в отдельной карете вслед за семьёй Романовых. Люди в толпе старались разглядеть свою будущую императрицу. Иногда слышался шёпот: «Она пришла к нам за гробом, плохое это предзнаменование».
