Большой интерес Александра Фёдоровна проявляла и к русской литературе. В её салоне часто появлялись известные писатели и поэты. Бывал там несколько раз и Михаил Лермонтов, он читал свои лирические стихи, играл на скрипке и фортепьяно. По желанию хозяйки салона читали вслух и «Демона». Вопреки мнению светских дам Александра Фёдоровна находила Лермонтова очень симпатичным человеком. С большим интересом она прочитала и его роман «Герой нашего времени», причём сделала это, запёршись в спальне, чтобы не увидел муж. У императора отношение к молодому поэту, прославившемуся своим острым языком и резкими выпадами против самодержавия, было однозначно негативным. Он резко отозвался о Печорине, герое лермонтовского романа, и сослал автора на Кавказ: пусть, мол, прочистит себе голову под пулями. Узнав о смерти Лермонтова, Александра Фёдоровна написала Софье Бобринской: «Вздыхаю о Лермонтове, о его разбитой лире, о русской литературе; он мог бы быть выдающейся звездой». В тот же день она подарила своей старшей дочери Марии хранившиеся у неё две книги Лермонтова.
Любила Александра Фёдоровна и Николая Гоголя. «Он очень загадочен», — говорила она.
Появлялся в качестве гостя царского семейства и Василий Жуковский. Он уже завершил свои обязанности по воспитанию наследника престола, но оставался другом семьи. В 1841 году поэт написал императрице в своём письме такие строки: «Оканчиваю письмо моё повторением моей глубочайшей благодарности перед Вами, Всемилостивейшая государыня, за все благотворения, коими так щедро осыпали меня в прошедшем. Одним из главнейших из сих благотворений почитаю возможность, которую Вы даровали мне, чтобы узнать близко Вашу высокую душу. Это знание всегда было и навсегда останется моим любезным сокровищем».
Любопытна дальнейшая судьба замечательного человека и поэта. Женившись в 1841 году на дочери своего друга, немецкого художника Генриха фон Ройтерна, он поселился во Франкфурте-на-Майне, где прожил со своей семьёй семь лет. В связи с бурными политическими событиями, разразившимися в Западной Европе в 1848 году, Жуковский переехал с женой и двумя маленькими детьми в Баден-Баден. Там прошли последние четыре года его жизни. Здоровье ухудшалось, сдавали глаза, но бывший наставник старшего сына российского императора ещё творил и получил известность в Германии переводами Шиллера, в которых сумел воплотить своё удивительное поэтическое дарование. Трёх лет он не доживёт до того момента, когда его воспитанник займёт царский престол. Поэт скончался в возрасте шестидесяти девяти лет и был сначала похоронен в Баден-Бадене, а затем его останки перевезли в Петербург — таково было желание благодарного ему ученика, Александра II. А на баденском доме, где пробил его смертный час, и сейчас висит памятная доска с надписью на немецком языке: «Здесь жил и скончался русский поэт и переводчик Василий Жуковский».
Увлеклась императрица и русской историей. Она захотела, чтобы для неё был прочитан курс истории России. На прослушивание она приглашала всех своих близких. Интересовало её и всё, что издавалось за границей касательно Российской империи.
В 1843 году с письмом к Александре Фёдоровне от её брата, короля Фридриха Вильгельма IV, в Петербург приехал барон Гакстгаузен. Он получил от неё значительную сумму на перевод и издание своего труда о России, в котором было собрано много важных наблюдений над различными явлениями жизни русских людей того времени. Позже император Вильгельм I, сменивший на прусском престоле своего старшего брата, после смерти сестры, Александры Фёдоровны, поручил Гримму, бывшему воспитателю великого князя Константина Николаевича, написать биографию своей сестры. Книга вышла в свет в 1866 году. Гримм не знал русского языка, но на немецком создал великолепное жизнеописание принцессы Шарлотты.
Но вернёмся к царской семье. Помимо музыкальных вечеров и литературных чтений большое внимание уделялось и театру. Почти каждое воскресенье посещали Эрмитажный театр, там давались оперы, водевили и балеты. Лож в театре не было, кроме небольших — под амфитеатром, поэтому императорская чета вместе с детьми сидела в партере. По соседству занимали кресла и другие члены романовской фамилии, а также высшие сановники и иностранные послы. По сторонам и по ступеням лестницы, ведущей к партеру, стояли камер-пажи в красочной униформе.
В первый месяц каждого нового года в царские покои Зимнего дворца обычно был открыт доступ для любого прилично одетого человека. Желающему пройти во дворец выдавался билет, который у него отбирали у двери для подсчёта общего числа посетителей. Этой возможностью пользовались очень многие. А семья царя большую часть зимнего сезона проводила в своём любимом Аничковом дворце. Почти еженедельно в белой гостиной дворца императорская чета давала бал, на который приглашалось не более ста персон. «Государыня была ещё хороша, — писал современник. — Прекрасные её плечи и руки были ещё пышные и полные, и при свечах, танцуя на балу, она ещё затмевала первых красавиц».
Летом 1842 года император Николай I и его супруга в узком семейном кругу отпраздновали серебряную свадьбу. По этому случаю в Петербург прибыл прусский король Фридрих Вильгельм IV, старший брат Александры Фёдоровны. В России он не был с 1818 года, когда приезжал вместе с отцом по случаю рождения племянника, первенца сестры. Сейчас у неё было уже семеро детей и двадцатипятилетний стаж замужества. Конечно, годы наложили на принцессу свой отпечаток, но кого они щадят? Дочери её были очень хороши собой, но только младшая, Александра, похожа на мать и одновременно на бабушку, королеву Луизу. Уже с детства великая княжна Александра несколько отличалась от своих старших сестёр: она могла искренне восторгаться красотами природы, нежно нашёптывать цветам свои мысли, слушать журчание воды фонтанов или шум морского прибоя в Петергофе. Нередко её можно было видеть на берегу озера: лебеди подплывали к берегу, чтобы получить из её рук корм.
Великая княжна Александра обладала замечательным голосом. Она занималась пением под руководством итальянца Соливи и делала заметные успехи. Родители не скрывали своей гордости редкими способностями дочери и не раз просили её появиться перед избранной публикой, чтобы усладить присутствующих своим чудесным голосом. Однако после занятий пением с великой княжной итальянский маэстро заметил, что голос её стал меняться — что-то нарушало ритм дыхания. Он высказал опасение относительно здоровья девушки, заподозрив болезненное состояние лёгких. Но этому не придали должного значения.
Середину лета следующего 1843 года царская семья, как обычно, провела в Петергофе. Здесь несколько недель гостил принц Гессен-Кассельский Фридрих Вильгельм, сын ландграфа Вильгельма, наследника датского престола. Младшая дочь императрицы очаровала его не только своим чудесным голосом, но и богатством необыкновенно тонкой души. Он сделал ей предложение и получил согласие девушки. Не возражали и родители Александры, хотя знали, что жить ей придётся в Дании. С этой страной до сих пор Россия не имела близких родственных связей. Бракосочетание назначили на январь. Молодым людям пришлось на время расстаться. Когда же принц приехал в Петербург незадолго до свадьбы, он заметил резкую перемену в своей невесте — на её лице появилась болезненная бледность, часто она кашляла. Но это не явилось причиной, чтобы откладывать венчание.
В один день было устроено сразу две свадьбы: великой княжны Александры с гессенским принцем и дочери великого князя Михаила Павловича, младшего брата императора, Елизаветы. Племянница Николая I выходила замуж за герцога Насаусского. Тысячи приглашённых гостей собрались на это торжество. Многих поразил болезненный вид младшей дочери государя.
После свадьбы Адольф, герцог Насаусский, уехал с молодой женой к себе на родину, а Александра с мужем поселилась в Зимнем дворце. Её состояние стало быстро ухудшаться. Молодых перевели в Аничков дворец, чтобы дочь была поближе к матери. Императрица была крайне обеспокоена болезнью своей дорогой Александры, ожидавшей ребёнка. К ней были приставлены врачи, по словам которых никакой серьёзной опасности не было. Отзыв врачей несколько успокоил родителей. Царь выехал в Лондон, не думая ни о чём плохом. Однако сердце матери предчувствовало худшее. Неделей позже она созвала консилиум и по обрывкам латинских фраз, которые доктора употребили в её присутствии, угадала, что спасения нет. Чахотка быстро прогрессировала. Императрица срочно послала в Лондон курьеров. Государь незамедлительно выехал в Петербург. Великая княгиня находилась в это время в Царском Селе. Из морского плавания возвратился и великий князь Константин, с этим братом у Александры была особая близость. Слушая его рассказы о только что виденном Копенгагене, предназначаемом ей для жизни, она, казалось, немного ожила, на лице появилась слабая улыбка. 28 июля Александра разрешилась от бремени. Она родила сына, который умер через два дня. А на следующее утро за новорождённым последовала и его мать. «Будьте счастливы», — произнесла она, засыпая вечным сном, обращаясь к страдающим родителям, склонившимся над ней. Умеющий себя сдерживать Николай I плакал, не стесняясь слёз. Смерть дочери он считал наказанием свыше за кровь, пролитую в год её рождения — 1825-й.
