Два-три раза в неделю Николай с супругой ездили в театр. Предпочтение отдавалось Немецкому театру, который благодаря вниманию со стороны великокняжеской четы собирал в такие дни значительно больше публики, чем обычно. Было немало желающих увидеть брата императора и его молодую жену.
К новому 1819 году вся царская семья вновь собралась в Петербурге. Но увеселения внезапно закончились — пришло известие о внезапной кончине вюртембергской королевы, великой княгини Екатерины Павловны, любимой сестры императора. Она скончалась от рожистого воспаления головы, проболев лишь одни сутки. При дворе воцарился глубокий траур.
Для молодой супружеской пары пошли спокойные дни. Великий князь Николай занялся выполнением своих новых обязанностей: он был назначен бригадным генералом и начальником Инженерного ведомства. Шарлотта активно изучала русский язык, возобновила прерванные уроки музыки и пения, много читала, предпочитая сочинения Вальтера Скотта и Шатобриана; писала письма и мечтала о наступлении тёплых дней, чтобы иметь возможность совершать прогулки. Когда в начале лета великий князь Николай должен был начать лагерную жизнь в Красном Селе, Шарлотта не пожелала с ним расставаться и покинула душную столицу. Красное Село — местность на юго-западной окраине Петербурга, где ежегодно начиная с 1819 года устраивались летние лагеря гвардейских полков и военно-учебных заведений. Здесь проходили учения и большие манёвры, в которых участвовала и гвардейская бригада супруга прусской принцессы. Поселилась Шарлотта в небольшом домике рядом с военным лагерем. Когда-то в нём жила императрица Мария Фёдоровна во время военных сборов, в которых принимал участие и государь. Дни протекали скромно, без всякого придворного этикета. Два-три раза на обеде у великокняжеской четы присутствовал император Александр I, но чисто приватно, без какого-либо церемониала. Позже вспоминали, что на одном из обедов царь говорил брату и невестке, что намерен отречься от престола, но значения этому тогда не придали.
Вторая беременность великой княгини Александры Фёдоровны протекала значительно сложнее: опухли ноги, трудно было ходить. Последний месяц перед родами принцесса провела в Павловске, у своей свекрови, которая оказывала ей всяческое внимание и заботу. 6 августа 1819 года Шарлотта родила дочь. Рождение маленькой Марии — так назвали девочку — не было встречено великим князем с особой радостью. Ему, человеку с наклонностями военного, хотелось иметь второго сына. Но это не помешало отцу в будущем горячо привязаться к ребёнку.
Следующие роды у принцессы произошли через год, но молодой семье не суждено было на этот раз увеличиться: ребёнок родился мёртвым. Это принесло матери не только душевные страдания, но и физические. Потребовалось некоторое время, чтобы молодая женщина пришла в себя. Самым лучшим лекарством стала поездка на родину, это помогло ей несколько отвлечься от выпавших на её долю переживаний.
Когда летом 1821 года принцесса Шарлотта впервые после замужества нанесла визит своему отцу, Берлин по сравнению с Петербургом показался ей маленьким городом без роскоши и великолепия. Она не была здесь три года и за это время несколько отвыкла от вида серых домов, напоминающих казармы. Король с наследным принцем встретили великокняжескую чету за городом и разместили сначала в Потсдаме, во дворце Сан-Суси, а затем во дворце Шарлоттенбурга. Гости часто посещали любимое место короля, Павлиний остров, где Фридрих Вильгельм любил показывать свои редкие растения, одно из которых в честь дочери он назвал Шарлоттой.
Впоследствии он приказал выстроить на берегу озера Ванзее русскую избу, местность вокруг которой получила название Никольское в честь зятя. Пребывание в родном городе, а затем на одном из великолепных германских курортов поправило здоровье прусской принцессы. В Петербург она возвратилась лишь поздней осенью. Жизнь вновь потекла в своём обычном русле: зиму великокняжеская чета проводила в Аничковом дворце, лето в одном из пригородных дворцов. Меньше всего Шарлотте нравилась Гатчина — она находила её скучной, лишённой всяких развлечений.
30 августа 1822 года великая княгиня вновь родила дочь, наречённую Ольгой. Тремя годами позже на свет появилась ещё одна. Девочку назвали в честь императора Александрой, желая тем самым как бы смягчить настроение в царской семье — всем хотелось мальчика, а уж отцу в особенности. В этот, 1825 год в России произошли события, которые были полной неожиданностью не только для всех Романовых, но и для страны в целом.
27 ноября 1825 года курьер из Таганрога, прибывший в Петербург, принёс весть о кончине императора Александра I. Это страшное известие потрясло всех. Трудно было поверить в случившееся. В тот же день прусская принцесса написала вдове скончавшегося государя письмо: «Бедная несчастная дорогая сестра! Моё сердце разрывается от горя. Но что это по сравнению с твоей болью? Я постоянно думаю о тебе, твой образ перед моими глазами, полными слёз. Ангел, который ушёл от нас... О Боже! У тебя хоть есть утешение, страшное, ужасное, что ты сама закрыла ему глаза, разделила с ним его последние страдания на этой земле! Как ты сможешь пережить всё это? Господи! Ты всемогущий Бог! Не оставляй её! У меня нет больше слов, только слёзы. Прощай, многострадалица! А.».
Немедленно встал вопрос о престолонаследии.
Николай присягнул новому императору — Константину, своему старшему брату, находившемуся в это время в Варшаве, и привёл к присяге внутренний и главный дворцовый караулы. Затем повсеместно стали присягать Константину и полки. Всё это вызвало крайнее удивление вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны: «Что Вы сделали, Николай? Разве Вы не знаете, что есть акт, который объявляет Вас наследником?» Эти слова матери могли быть обоснованными, так как Константин действительно принял решение никогда не царствовать, но об этом ходили лишь слухи. Письменно об этом великий князь не сообщал.
В связи с неясностью ситуации в России наступило своего рода междуцарствие, длившееся целых три недели. На 14 декабря была назначена вторая присяга, на этот раз великому князю Николаю. Но заговорщики, выступающие против самодержавия и требующие конституции для России, решили действовать. Результатом оказалось кровопролитие на Сенатской площади Петербурга, аресты и казнь пятерых декабристов, как стали называть участников этого восстания.
Таким образом, переступив через кровь своих подданных, великий князь Николай Павлович стал российским императором, а его супруга, прусская принцесса, императрицей. «Думали ли мы в нашем семейном счастье несколько недель назад, что я буду сидеть на этом месте в Зимнем дворце? Я не вырос с мыслью управлять когда-либо шестьюдесятью миллионами подданных, — говорил новый император своей любимой Шарлотте. — Не удивляйся, если я тебе скажу, что в делах государственных понимаю менее моих министров; меня это-то и огорчает, потому что я нисколько не расположен зависеть от них и в то же время должен у них учиться». — «Да, но твоё трудолюбие, природный ум и добросовестность в любом деле помогут тебе преодолеть трудности», — успокаивала мужа принцесса, пытаясь развеять его грустные мысли.
Однако сама молодая императрица пребывала не в лучшем расположении духа; радость из-за высокого положения дорогого ей Николая затмевалась чувством страха за него. Пушечные выстрелы, прогремевшие в день его восшествия на престол, всё ещё звучали в её ушах. Забыть это было невозможно. Да и здоровье её резко пошатнулось: появились нервные судороги, головные боли, кашель.
В жизни прусской принцессы, внезапно оказавшейся на вершине власти, начался новый период.
Венчание на царство было назначено на конец августа 1826 года. В первопрестольную столицу молодой император прибыл вместе с семьёй. Въезд был торжественным: сам государь на белом коне, в генеральском мундире, его супруга с девятилетним наследником престола и императрица-мать в великолепных каретах вместе с фрейлинами и статс-дамами. Шествие замыкал отряд конницы. В день коронации Николай и его супруга под роскошным балдахином, который несли шестнадцать генералов, прошли в Успенский собор. У входа их встречал митрополит. За императорской четой строго по ритуалу прежних коронаций проследовали ближайшие родственники, члены Государственного совета, сенаторы, министры и предводители дворянства. В соборе возвышались два великолепных трона, украшенных драгоценными камнями и золотом. После свершения священного обряда коронования и окончания Божественной литургии началось миропомазание на царство. Происходило оно при такой тишине, что не слышно было ни малейшего звука в церкви. О завершении торжественной коронации жителям и гостям столицы возвестили 103 пушечных выстрела со стен древнего Кремля и звон колоколов.
